Судья
Шрифт:
«Она сильнее Астея, — вынуждена была признать Чиара, вытирая пот со лба во время выдавшейся короткой передышки. — Наверное, поэтому он и воспринял свой проигрыш так спокойно — понимал, что все равно дальше четвертьфинала не прошел бы. А у этой Ловиссы все шансы дойти как минимум до финала. Похоже, она одна из главных претендентов на победу в Турнире. И как мне справиться с ней, если она превосходит меня практически во всем, а на бонус меча можно больше не рассчитывать? За боями Астея я хотя бы наблюдала и изучила его манеру драться, а здесь и этого нет. Так как же мне быть?»
По правде говоря, при такой разнице в характеристиках Чиаре удавалось хоть как-то держаться лишь за счет своей наблюдательности, позволяющей предугадывать действия оппонентки. Но этот способ
Чиара понимала, что долго так продолжаться не может. Да, текущие раны не причиняли ей больших неудобств, но если не преломить ситуацию — рано или поздно все кончится плохо. Ее живучесть не была панацеей, а лишившись руки или ноги, к примеру, много не навоюешь… Так что затягивать бой однозначно не стоило. Поняв это, Чиара максимально сконцентрировалась на движениях противницы, намереваясь навязать ей обмен смертельными ранениями, как с Астеем, и положиться на собственную живучесть.
Но то ли охотница за головами видела концовку предыдущего боя Чиары, то ли просчитала ситуацию заранее и примерно представляла, чего ожидать — как бы то ни было, она сумела уйти от критического удара, и стилет лишь чиркнул острием по ее ключице, так и не достав до шейной артерии. Тогда как сабля Ловиссы, проделав в рубахе Чиа огромную дыру сверху донизу и, пройдясь по ее нагруднику, успела полоснуть девушку по бедру. Она едва успела отшатнуться, чтобы не получить еще и колотую рану в бок.
«И как же мне справиться с ней? — метались мысли в голове у Чиа, с трудом поспевающей парировать град ударов, сыплющийся на нее. — Она точно сильнее меня, так что шанс победить должен существовать. Но я пока не могу его найти… А найти надо, и поскорее. Потому что текущий счет явно не в мою пользу. И что-то еще меня в ней беспокоит. Что же?»
В горячке боя времени разглядывать соперницу не было, но Чиара внезапно поняла, что не чувствует от нее запаха крови. Улучив момент, Чиа мельком глянула на область ключицы противницы с тем, чтобы подтвердить свои догадки. Да, так и есть. Та единственная царапина, которую она умудрилась нанести тигрице за время их поединка, не кровоточила и уже начала затягиваться. А это с большой степенью вероятности означало высокую живучесть. Возможно, не такую высокую, как у Чиары, но достаточную для того, чтобы тактика обмена ранениями потеряла всякий смысл. Задача выиграть бой начинала казаться все более невыполнимой.
И вот время действия концентрации, усиливающей наблюдательность и дающей Чиаре лишние доли мгновения для того, чтобы успеть среагировать, истекло. За это время девушке удалось не получить новых ранений, но на этом ее успехи заканчивались. Между тем охотница за головами не спешила нападать. Вместо этого она изучающе посмотрела на Чиару, задержавшись взглядом на длинном порезе на ее щеке, а потом сказала:
— Все еще рассчитываешь выиграть, да? Надеешься на свою живучесть? Она тебе не поможет… — тут тигрица внезапно замолчала, задумавшись, а потом неразборчиво пробормотала себе под нос: — Пожалуй, может сработать. Быстро она не умрет… Попробую, вдруг получится?
Но не успела Чиара сообразить, что к чему, как противница молнией метнулась к ней и бой закипел с новой силой. Однако вскоре стало понятно, что стратегия охотницы за головами изменилась. Она больше не стремилась поскорее прикончить свою оппонентку, а как будто играла с ней, продолжая наносить все новые раны. «Так мог бы драться Астей, — пришло в голову Чиаре. — Он ведь любит помучить жертву перед тем, как добить. Но непохоже, чтобы Ловисса испытывала что-то подобное. Никакой радости или возбуждения — наоборот, она сосредоточена и спокойна, как будто выполняет поставленную задачу, от которой ей ни холодно, ни жарко».
Благодаря новой тактике тигрицы их поединок, который
в противном случае вскоре закончился бы поражением Чиары, затягивался. Жертва охотницы за головами изо всех сил пыталась сопротивляться, и ей даже удалось пару раз достать стилетом свою противницу, но увы — разница в характеристиках и вооружении была слишком велика. Нагрудник защищал корпус Чиары от ударов, но он не закрывал все тело, а потому через каких-то полчаса с момента начала боя на Чиа было больно даже смотреть.Сабля противницы лишила ее уха и раскроила скулу и щеку до самого подбородка. От правой руки осталась лишь культя, причем сооружалась эта культя в три приема — запястье, локоть, плечо. На второй руке не хватало пары средних пальцев, а оставшиеся три с трудом удерживали стилет. Оба коленных сустава и стопа левой ноги были приведены в полную негодность, а более мелкие повреждения она уже и не считала. В шею тигрица не целила — видимо, не хотела раньше времени прикончить свою жертву — а в остальном на Чиаре буквально живого места не оставалось. Ее живучесть защищала ее от сильной кровопотери и частично блокировала болевые ощущения, но на восстановление функций организма требовалось время, которого никто не собирался ей давать. Так что оказать достойное сопротивление она уже не могла. Разве что служить живым манекеном для отработки ударов.
Чиара давно могла бы сдаться и прекратить экзекуцию, но что-то удерживало ее от этого шага. Шанс, обещанный ей достижением — она уже упустила его? А что, если нет? Самым надежным способом проверить было воспользоваться своими способностями и попытаться увидеть то, что недоступно остальным. Все эти хитросплетения нитей случайностей, возможностей и вероятностей, образующих развилки линий судеб. Но этого она не могла себе позволить. Турнир был важен для нее, и дополнительные деньги тоже не помешали бы — но куда важнее было успеть отдать долг жизни. А потому Чиаре оставалось лишь рассчитывать на собственные силы.
Лезвие сабли мелькнуло серебристой вспышкой и прошлось по запястью уцелевшей руки нулевки, едва не разрубив его окончательно. И пусть кровотечение почти сразу же остановилось, но на регенерацию сухожилий требовалось больше времени, а потому девчонка не сумела удержать стилет в ставших неуправляемыми пальцах и тот упал на побуревший от крови песок.
Ловисса нахмурилась. Она не понимала логики происходящего. Почему Дикая карта не сдается? Да, живучесть блокирует боль, но далеко не полностью. А некоторые раны из полученных ею были очень болезненными — об этом охотница за головами позаботилась. Вдруг ее таинственное достижение на левел-ап активируется именно болевыми ощущениями?
Ловиссе не было жаль свою жертву. В конце концов, нулевка знала, на что шла. Турнир — дело добровольное, так что это был ее выбор… и все-таки, почему она не сдается? Неужели до сих пор надеется выиграть? Охотница за головами изумленно покачала головой, поражаясь такому упорству. Но удивление не помешало ей проверить еще одну версию. Практически беспомощная противница уже не могла уклоняться от атак, да что там — она и на ногах-то удерживалась лишь чудом, не иначе. Так что для тигрицы не составило большого труда полоснуть ей по лицу, разом лишив обоих глаз. Впрочем, это тоже не дало ожидаемого результата. Левел-ап так и не случился.
— Похоже, ничего у меня не выйдет, — разочарованно пробормотала Ловисса себе под нос.
— Ты делаешь все… неправильно, — неожиданно выдавила из себя нулевка, с трудом разомкнув слипшиеся от крови губы. Помолчала немного, собираясь с силами, а потом выдохнула: — В живот надо бить. Между ребрами.
Ловисса едва не поперхнулась от изумления. Вот уж чего она никак не ожидала от своей противницы, так это советов. Это что, какая-то ловушка? Несмотря на весь свой немаленький опыт, охотница за головами никак не могла сообразить, в чем же подвох. Жертва была безоружна, слепа и абсолютно беспомощна — так на что она надеется? А если у нее все же припрятан какой-то козырь в рукаве, то почему она не воспользовалась им раньше, когда еще могла хотя бы видеть?