Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.

Таким образом, последствия потери Ниагары будут ощущаться не в Монреале, а на тех постах, которые остались на Великих озерах и в Огайо. Теперь французам ничего не оставалось, как оставить форты Presque Isle, LeBoeuf и Machault. Поселения в Стране Иллинойса оставались под контролем французских властей, но должны были сами себя обеспечивать; во время войны они больше не имели связи с Новой Францией. Точно так же форты и торговые посты в верховьях Великих озер, от Детройта до Мичилимакинака и дальше, также оставались бы на некоторое время в руках французов, но британская оккупация Ниагарского порта означала, что они будут только чахнуть из-за недостатка снабжения. Ни один западный комендант не смог бы убедить индейцев из pays d'en haut послать воинов на помощь Канаде. Впервые в своей истории Новая Франция столкнулась со своими врагами в одиночку.

ГЛАВА 35

Генерал Амхерст колеблется: Тикондерога и Краун-Пойнт

июль-август 1759 г.

ДЖЕФФЕРИ АМХЕРСТ узнал о смерти Придо и падении Ниагары в субботу вечером, 4 августа, когда он был занят захватом форта Сент-Фридрих в Краун-Пойнте — месте в дюжине с лишним миль от Тикондероги, где озеро Шамплейн сужается до живописного пролива, а затем расширяется, чтобы доминировать над широкой долиной Шамплейн на севере. Это был уже второй пост, который французы взорвали и бросили при его приближении, — обстоятельство, за которое он был благодарен, но которое оставляло его озадаченным и неспокойным. Амхерст, никогда не склонный демонстрировать свои эмоции, отреагировал на эту неопределенность так, как он обычно делал, — зажмурился и замедлил ход.

По целому ряду причин Амхерст опоздал с выходом на поле боя. Ниагарская экспедиция и его собственная имели общую базу снабжения в Олбани, и, несмотря на опыт Джона Брэдстрита в качестве генерал-квартирмейстера, даже этот талантливый офицер мог одновременно заниматься только одной важной задачей. Провинциалы из Новой Англии, на чьи топоры, кирки и лопаты Амхерсту пришлось бы полагаться в осадах, которыми он рассчитывал руководить, как обычно, прибывали медленно. Наконец, Амхерст привычно предпочитал безопасность скорости. Прежде чем он почувствовал себя готовым отправиться в путь даже до верховьев озера Джордж, он улучшил дорогу от форта Эдвард и построил укрепленную станцию у Полупустого ручья. Разбив базовый лагерь на озере, он потратил месяц на сбор материалов и начало строительства нового поста, форта Джордж, который должен был заменить форт Уильям Генри. В результате столь тщательного обдумывания и внимания к деталям прошло 21 июля, прежде чем люди Амхерста сели в свои бато и потянули весла к Тикондероге. Семь батальонов регулярных войск и девять батальонов провинциалов Новой Англии в его подчинении, плюс девять рот егерей и артиллерийский обоз, составляли около десяти тысяч человек: гораздо меньше, чем Аберкромби переправил через озеро в предыдущем году, и, по мнению главнокомандующего, это еще одна причина действовать с осторожностью^[474].

Форт Эдвард — Тикондерога, 1759 год. На этой рукописной карте из бумаг Томаса Гейджа изображена ставшая к 1759 году досконально знакомой география озер, ручьев и болот. Предпочтительный маршрут к Тикондероге и озеру Шамплейн по-прежнему пролегал через форт Уильям Генри, несмотря на его разрушение. Как видно из штриховки на этой карте, альтернативный маршрут — вдоль Вуд-Крик, Саут-Бей и Саут-Ривер — проходил по болотистой и труднопроходимой местности. Предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

Но форт Карильон, где в 1758 году произошла подобная бойня, пал всего через четыре дня после прибытия Амхерста, двадцать второго числа, и в общей сложности нападавшие потеряли пять человек убитыми и тридцать одного раненым. Люди Амхерста едва успели установить свои осадные пушки, как немногочисленные защитники забили шипами свои орудия, подожгли фитиль пороха в магазине и отступили к Краун-Пойнту. Там они присоединились к трехтысячной армии бригадного генерала Франсуа-Шарля де Бурламака, способного, страдающего астмой офицера, которому Монкальм доверил оборону южных подступов к Монреалю. Методичный до мелочей, Амхерст сделал паузу, чтобы осмотреть руины форта Карильон, а затем отправил отряд егерей вперед, чтобы понаблюдать за действиями Бурламака в форте Сен-Фридрих. Когда они вернулись 1 августа с известием о том, что французы уже взорвали пост и ушли, Амхерст приказал своей армии идти вперед, чтобы установить контроль, и еще раз остановился, чтобы оценить свое положение^[475].

К тому времени, когда главнокомандующий узнал о падении Ниагары, он получил под свое командование озеро Шамплейн на севере до Краун-Пойнта, «великого поста», который «полностью защищает всю страну за ним». Он также начал получать сведения о противнике от егерей и дезертиров и, таким образом, узнал, что французы отступили вплоть до Ол-о-Нуа, укрепленного острова у подножия озера. Однако отсутствие решительного сопротивления лишь заставило Амхерста быть более осмотрительным и менее охотно рваться к Монреалю по двум причинам. Во-первых, у французов на озере был небольшой военный флот, а у него — ни одного. Вражеская шхуна и три ксебека имели по тридцать две пушки и могли легко расправиться с его бато. Поэтому Амхерст решил подождать, пока его собственные корабельщики в Тикондероге построят бригантину и большой вооруженный плот, или радо, для защиты продвижения армии по озеру^[476]. Второй фактор, который тяготил его, был, возможно, даже более губительным, чем отсутствие морской защиты, поскольку он ничего не мог с этим поделать: он ничего не слышал о Вулфе с начала июля.

Не зная о ходе кампании против Квебека, Амхерст не мог достоверно истолковать отсутствие сопротивления продвижению своей армии. Если бы операции на реке Святого Лаврентия сковывали большое количество людей, он мог бы продолжать движение к Бурламаку в относительной безопасности. Но Амхерст не был оптимистом по натуре и почти наверняка ожидал, что Вулф потерпит неудачу. Если бы это произошло — если бы Вулф отступил к Луисбургу, — Монкальм мог бы перебросить свои силы к острову О-Нуа и добиться местного превосходства над Амхерстом и теми пятью тысячами человек, которых он смог бы перебросить на север после гарнизонирования фортов Джордж, Тикондерога и Краун-Пойнт. Насколько Амхерст знал, отступление французов было не более чем приманкой для хитроумной ловушки. Остров Ол-о-Нуа находился в восьмидесяти милях (три дня пути) вниз по озеру от Краун-Пойнта, и он почти ничего не знал о его положении. Оказаться так далеко от базы снабжения, так далеко от подкреплений — значит подвергнуть риску всю свою армию и все свои завоевания. Поэтому в августе Амхерст занялся ремонтом Тикондероги и строительством нового пятиугольного форта в Краун-Пойнте, посадкой садов, разведкой лесов на север и строительством дорог — одна соединит Тикондерогу с Краун-Пойнтом, другая пройдет семьдесят семь миль по суше от Краун-Пойнта до форта номер 4 в долине Коннектикута — чтобы обеспечить снабжение, необходимое для удержания завоеваний^[477].

Форт Краун-Пойнт, 1759 год. По крайней мере на треть больше своего предшественника, форта Сент-Фридрих, новый пост Амхерста был таким же большим и дорогим, как форт Питт. И так же неудачно: пожар в дымоходе в 1773 году привел к всеобщему пожару, который взорвал склады и сравнял форт с землей, который так и не был восстановлен. Из книги Рокка «Набор планов и фортов». Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса в Мичиганском университете.

Пока он не получит свои корабли или не узнает, победил Вулф или потерпел поражение, Джеффри Амхерст будет довольствоваться строительством. И ждать.

ГЛАВА 36

Сомнительная битва: Вулф встречает Монкальма в Квебеке

июнь-сентябрь 1759 г.

В августе в Куэбеке Джеймс Вулф играл в игру ожидания другого, дикого, рода. Он тоже опоздал с началом кампании, покинув Луисбург только 4 июня, на месяц позже, чем хотелось бы Питту; он смог начать высадку своих 8500 солдат на Орлеанском острове, расположенном ниже Квебека, только 28 июня. В течение всего июля ему не удавалось прорвать оборону города ни в результате непрекращающегося обстрела, который он начал 12 июля, ни в результате лобовой атаки на французские линии в шести милях ниже города, которую он приказал провести в последний день месяца: безрассудная атака, стоившая его армии 443 потерь, в том числе 210 убитых. К началу августа у Вулфа закончились идеи, и он рассорился со своими бригадирами — тремя талантливыми офицерами-аристократами, которые стали не доверять его суждениям. Не имея более перспективной цели и не имея сил выбить французов из оборонительных сооружений, Вулф «свел свои операции к… стычкам, жестокости и разрушениям», начав «войну худшей формы» в надежде заставить врага дать сражение. К концу августа терроризм Вулфа превратил «приятную перспективу восхитительной страны», которая радовала глаз в июне — «ветряные и водяные мельницы, церкви, часовни и компактные фермерские дома, построенные из камня и покрытые, некоторые из дерева, а другие из соломы», — в дымящуюся пустошь. По самым скромным оценкам современников, было уничтожено четырнадцать сотен ферм. Никто никогда не подсчитывал количество изнасилований, скальпирования, краж и случайных убийств, совершенных за этот месяц кровавого ужаса^[478].

Но защитников Квебека можно было выманить из окопов не только британским террором, но и бомбардировками и лобовыми атаками. В разгар жестокого предприятия здоровье Вулфа подорвалось. С девятнадцатого по двадцать второе августа он был слишком болен, чтобы встать с постели: его попеременно лихорадило и сводило судорогой от боли, вызванной «гравием», или камнями в почках, и Вулф уже не надеялся на принятие решения или даже на то, что он доживет до конца кампании. Постепенно ему становилось лучше, но к началу сентября он снова заболел и был близок к душевному краху. Более трети его армии были непригодны к службе, их съедали те же лихорадки, которые угрожали его жизни; здоровые люди дезертировали к врагу в тревожных количествах^[479]. Французы оказались более изобретательными, и их было гораздо труднее победить, чем он предполагал. Но почему? И что — при условии, что здоровье позволит ему остаться на посту командующего, — он мог сделать, чтобы выманить их из укреплений и дать бой, который преследовал его в лихорадочных снах?

Французы смогли оказать столь успешное сопротивление отчасти потому, что их положение было отчаянным — кто в Квебеке мог сомневаться, что Новая Франция борется за свою жизнь, — а отчасти потому, что буквально в последнюю минуту из Франции прибыл небольшой конвой помощи. В конце апреля, прежде чем транспорты Вулфа и их мощный эскорт смогли начать подъем по реке Святого Лаврентия, несколько французских фрегатов и четырнадцать судов снабжения пробились сквозь лед в заливе Святого Лаврентия и проскользнули вверх по реке, везя продовольствие, подкрепления и вернувшегося помощника Монкальма, Бугенвиля. Эти корабли, а также десять или около того торговых судов без сопровождения, которые пробрались вслед за ними, достигли Квебека между 9 и 23 мая. Всего их было всего две дюжины, но, как ни мало их было, они подоспели вовремя, чтобы превратить задачу Вулфа в кошмар. Ведь эти корабли везли не только пятьсот крайне необходимых подкреплений, но и два товара, в которых защитники Новой Франции нуждались даже больше, чем в людях: продовольствие и инструкции^[480].