Суженый смерти

– Я приеду скоро. Жди.

Арсений позвонил в дверь через час. Свечкина удивил его понурый вид и уставшие глаза.

– Ну что там у тебя?
– опер даже не поздоровался, сразу перейдя к делу.

– Заходи, в зале на планшете фотографии. Я открыл их. Чай?

– Кофе. А лучше коньяк.

– Есть виски, могу с колой намешать.

– Давай. Я неделю как робот, без выходных работаю. Сил нет.

– Новых убийств не было?

– Пока нет, - он вошел в зал.

Когда Александр вернулся из кухни с бокалом хайвэя, Арсений был белее мела. Он сидел, понуро глядя в монитор, пытаясь проглотить несуществующую слюну, так как во рту совершенно пересохло.

– Завис?

– Александр невесело усмехнулся.
– Я тоже завис, когда эту тварь увидел.

– Это фотомонтаж? Откуда у тебя фото?
– опер залпом осушил половину бокала, даже не заметив, что Свечкин смешал ингредиенты один к одному.

– Если бы. Проблема в том, что я сам делал эти фото.

– Ого! И ты жив?
– майор недоверчиво скривился.

– Да, и это чудо. В общем, тварь невидима, она была от меня в десяти метрах, а я смотрел сквозь нее и ничего не подозревал. Вот тебе ответ, почему все жертвы были застигнуты врасплох.

– Что ты делал на пустыре?

– Приключения искал! Я искал знакомого, он раньше жил возле этого пустыря, но человек переехал. Мне же всегда нравились городские развалины, вот я и сделал пару фотографий на память.

– Ты ждешь, будто я в это поверю?
– Арсений усмехнулся.
– Может, начистоту поговорим? Ты сам что-то копаешь, проводишь какое-то расследование, а когда понимаешь, что сам не справишься, звонишь мне. Я дослужился до майора не из-за прикрытого тыла, а из-за волчьей хватки и работающих мозгов. Где я не додумаю, там я почувствую и докопаюсь. Я опер старой школы. Итак, либо ты говоришь то, что знаешь, либо я допиваю свой коктейль, и мы прощаемся. Я остаюсь в неведении течения дел, просто стану более осторожен. Скажем так, если через месяц не будет результатов по делу, меня хорошенько морально изнасилуют, но на этом все закончится. Я останусь жив. Ну а ты, так как не отступишься от расследования, можешь снимать с себя мерку и закупать сосновый лес на деревянный кабриолет. Если же ты меня посвятишь в свои дела, я помогу тебе и прикрою в поисках. Вот так.

– Хорошо. Моя любовница ведьма, она что-то знает о девушке, которая, как мне кажется, и является оборотнем. Так лучше?

Арсений поперхнулся коктейлем и вытаращил на Свечкина глаза. Наверное, он мог удивиться сильнее только в случае, если бы ему доказали, что начальник, пятидесятипятилетний дубовый солдафон-подполковник советской закалки, является парковым эксгибиционистом.

– Эм... ну да, лучше, - опер переваривал услышанное.
– Может, поподробней?

– Тот мужик под мостом. Это я его избил. Не перебивай, - Свечкин поднял руку в предостерегающем жесте.
– Я ехал в троллейбусе, он пристал к девушке, угрожал ножом. Я не мог пройти мимо. Я его выкинул на остановке перед первым мостом, он был жив и почти здоров. Троллейбус поехал дальше. Девушка, на которую он наезжал, вышла через пару остановок после того. Она была какая-то странная...

– Волосатая и с черными когтями?
– опер не удержался от вопроса.

– Нет. Красивая, каких редко видел. Но в ней какая-то свирепость, что ли? Я не опишу. Она не человек одним словом, мы другие. Ну а на следующий день я узнаю, что тот мужик из троллейбуса был убит. Мотив очевиден.

– Месть... Опиши подробнее ситуацию.

И Свечкин описал. Только решил ничего не говорить о сне с участием Марьи, о своем медальоне и об Игоре Борисовиче. К рассказу он добавил, что наткнулся на пустырь исследуя район в котором вышла девушка из троллейбуса, но саму девушку найти так и не удалось.

– Ладно, а что на счет твоей любовницы?

– Это мое дело. Она что-то знает обо всем происходящем, но молчит. Когда расколю, я поделюсь с тобой информацией.

– Было бы неплохо.

– Очень даже. А теперь перейдем к тому, ради чего я тебе звонил. Мне нужен человек, разбирающийся в славянской мифологии. Лучше всего, кто знает об оборотнях и всем прочем. Ты много с кем сталкиваешься по долгу службы, может, есть знакомые профессора или...

– Дядя. Мой дядя доктор исторических наук. Если даже он ничего и не знает, то может посоветовать человека, который нам поможет. У него-то круг общения по интересам...

– Отлично. Поехали к нему.

– У меня дела вечером...

– Ты представишь меня как француза, который приехал для исследования русского фольклора, ну а сам уедешь по делам. Все остальное предоставь мне. Я справлюсь.

– Хорошо. Ох, и хитер же ты...

– Нужно умело использовать преимущества иностранного подданства, - Свечкин улыбнулся.
– Не рассказывать же твоему дяде кого мы ищем, в самом-то деле?

– Конечно, нет. Меньше знаешь - крепче спишь.

Свечкин сидел с чашкой травяного чая в гостиной просторной квартиры дяди Арсения, внешне очень мало напоминающего декана института и доктора исторических наук, коим он являлся. Скорее так должен был выглядеть байкер, которому перевалило за шестьдесят, потому как рваные джинсы и кожаная жилетка на голое тело мало соответствовала образу типичного преподавателя. Картину довершала густая борода, коротко стриженые волосы и две наколки на плечах - якорь и русалка, с лицом типичной опытной жрицы любви с пригородной трассы. Профессор не был сухоньким старичком, каким его обрисовало воображение Александра, когда Арсений сказал о своем дяде, наоборот это был крепкий высокий мужчина, только-только начавший терять свою физическую форму из-за возраста.

– Вас удивляет моя внешность?
– густой бас Анатолия Викентиевича занял все пространство квартиры.

– Да, месье, - Свечкин всецело углубился в образ, и теперь был французским исследователем народного фольклора. Опер ушел пару минут назад, и разговор об оборотнях даже еще не начинался.
– Вы похожи на байкера из американских боевиков.

– Так и есть. Я в братстве. Я ведь не всегда был интеллигентом, - тон профессора выражал презрение к этому слову.
– Молодость не предполагает благоразумия.

– Вы служили на флоте?
– Александр кивнул на якорь.

– Так точно. А потом пошел на исторический, переехал в Москву, и всецело отдался работе. Я вернулся сюда пять лет назад, истосковался по дому, знаете ли... Тем более никого кроме племянника у меня не осталось...

– Мне это знакомо.

– Я запамятовал ваше имя.

– Анри. Анри дю Труа.

– У вас очень чистое произношение.

– Мама русская.

– Вы из Парижа?

– Да.

– В Париже русская кровь - не новость. Столько бело эмигрантов туда переехало... Говорят, у каждого третьего парижанина в семье был кто-то русский.

– Да. В Париже в начале двадцатых жило около ста тысяч русских. Это немало для такого города.

– Это немало для любого города. Арсений сказал, вы исследуете славянский фольклор?

– Да. Ради этого я и приехал в Россию. Я пишу книгу, и мне нужно кое-что узнать по ряду вопросов.

– А почему Юг России? Вам бы в Москву! Или в Сибирь на худой конец отправиться для исследований. Там архивы, библиотеки...

– Я туда поеду, но позже. Моя мама из этого города, и здесь живут мои родственники. Я у них в гостях, а так как не могу сидеть без дела, пробую проводить исследования и здесь.