Свадебное проклятье

Мужчина оседает на зад, все еще бурля гневными но, к счастью, уже неразборчивыми ругательствами. Некоторое время таращит на Вивьен накрашенные черные глаза. Заявляет непререкаемым тоном:

— От добра добра не ищут! Парень образован, работящ, с хорошими повадками и здоровьем, к родителям этой глупой девицы почтителен. Чего еще ей надо?!

— Вот спасибо! Огромное спасибо, благословенный!

Подруга еще и принимается истово кланяться! А ведь раздражительный шаман повторил сейчас ровно то, что мы с Санни втолковываем ей уже невесть сколько времени! Безо всякой брани и бесплатно, заметьте! Знать бы, что следовало просто огреть Вивьен какой-нибудь… сковородкой, чтобы поставить мозги на место!

Несколько раз для верности.

— Дам талисман, — продолжает гадатель уже совсем мирно. — Зашить его красными нитками в угол супружеского одеяла — и муж никогда не уйдет. Как талисман истреплется, пусть девица придет ко мне за новым.

И семейные психологи нашему консервативному обществу совершенно ни к чему! Засунул такой талисманчик в постельное белье — и готово! Крепкая и дружная семья. Навек.

Встаю вслед за непрерывно кланяющейся и нежно прижимающей к сердцу свеженаписанный талисман подругой. Шаман следит за мной из-под тяжелых накрашенных век. Говорит неожиданно:

— А куда пошла эта девушка? Пусть сядет.

Нервно посмеиваюсь:

— Нет уж, спасибо! Распрекрасно обойдусь без вашей брани и тумаков. Успехов, благословенный, в вашем нелегком труде!

— Сидеть, кому говорю! — гаркает шаман. Голос у него зычный, как буддийский колокол — аж в ушах звенит и подкашиваются ноги. А, это коварная Вивьен подбивает меня под колени, еще и в спину толкает! Не успеваю возмутиться, как вновь плюхаюсь на подушки перед шаманом, а предательница исчезает за занавесом с:

— Подожду тебя на улице!

Это что, заговор?! Недовольно, но все-таки усаживаюсь — правда, уже раскованней, удобней, как при непринужденной беседе с друзьями. С вызовом гляжу в раскрашенное лицо напротив. Молча жду. Шаман сверлит меня глазами: и что ему надо? Потока откровений, как от Вивьен? Волнующих меня вопросов? Так их попросту нет! Я хочу лишь жить дальше тихо и незаметно. Просто. Спокойно. Безо всяких похищений и внезапных женихов.

Губы мужчины кривятся в неожиданной усмешке. Он стягивает колпак, обнажая черно-седую свалявшуюся шевелюру. Произносит обыденно:

— Я тоже не горю желанием беседовать с этой девушкой.

— Так я пошла тогда? — говорю я, не трогаясь с места: начало интригует.

— Просто меня попросили встречи с тобой…

— И кто же? — интересуюсь с насмешкой. — Люди или духи? Кто в курсе, что я приду к вам сегодня?

Гадатель продолжает профессионально увиливать от ответа:

— Девица не верит? Пусть подождет, скоро всё узнает сама.

Я невольно кошусь на занавес, отгораживающий «кабинет» шамана от крохотной прихожей: уж не прячется ли там кто в ожидании знака для эффектного передо мной появления? Обязательно устрою Вивьен допрос с пристрастием! Что тут за спектакль затеяли, в самом-то деле? Или предсказатель устраивает подобное регулярно — для впечатления потенциальных, но критически настроенных клиентов?

— А пока эта девушка может спросить меня, что пожелает! — щедро предлагает шаман.

Пожимаю плечами.

— Благословенный, я здесь лишь как группа поддержки. Нет у меня никаких вопросов ни к вам, ни к духам. Ни к богам.

Гадатель щурится, словно сытый кот. Мурлычет тоже, как котяра:

— И даже насчет своего нежданного женишка ничего узнать не хочет?

Мотаю головой — сначала решительно, потом все медленней — вспоминается версия Захарии о возможном организаторе моего похищения… Но смешно же спрашивать гадателя о подобном! Это дело полиции.

Шаман-кот, этот опытный психолог, за долгие годы поднаторевший в беседах с озабоченными и озадаченными клиентами, мгновенно сцапывает замешкавшуюся мышку-меня. Садится прямее, с треском распахивает пестрый веер. Я машинально таращусь на богатый узор: люди, лошади, журавли, драконы мелькают, трепещут, движутся на пластинах веера; вот-вот оживут и спрыгнут на стол. С усилием отвожу взгляд: это что, аналог усыпляющего маятника гипнотизера? Веер схлопывается, открывая лицо шамана. Некоторое время мы вновь молча глядим друг на друга.

Лицо мужчины расплывается в улыбке. Но тепла или веселья в этой улыбке не больше, чем у актера театра масок.

— И-ишь какая эта девушка! — восклицает предсказатель нараспев. — Аж двое мужчин вкруг нее вьются!

Если бы! Очень хочется демонстративно оглядеться: где и кто эти двое?! Ладно, Чэн Маркус — понятно… А второй? Преподаватели на моей кафедре давно и прочно женаты, юношей-студентов за мужчин я не считаю, в соседях в подъезде старушка, пожилая пара и девушка… Работа, посиделки с подругами, дом, визиты к маме в выходной — вот и весь мой мир. И круг общения.

Я продолжаю упорно молчать. Шаман непритворно тяжело вздыхает:

— Ай-я, ну что за упрямица!

Если он опять сейчас начнет сыпать ругательствами, тут же встану и уйду! Невзирая на обещанный скорый визит неизвестного за-меня-просителя. Или шаман это понимает, или с каждым клиентом он ведет себя по-разному. Со следующим длинным вздохом мужчина достает колоду карт — таких же пожилых, как и их хозяин — и начинает выкладывать на стол, непрерывно что-то ворча себе под нос: то ли приговаривая свое магическое, то ли все-таки поругиваясь — я благоразумно не вслушиваюсь.

— И что тут у нас? — Качая головой, предсказатель разглядывает получившийся расклад: похоже, сейчас мне посулят семь лет несчастий и одинокую безбрачную жизнь (вот тут совершенно не возражаю!), если я тут же не куплю следующий чудодейственный талисман. Но мужчина вдруг закатывает глаза и с хрипом валится лицом прямо в разложенные карты…

Инсульт? Инфаркт? Обморок? Шаман уже не молод… Звать на помощь? Бежать? Звонить в неотложку? Телефон, где мой телефон?! Хватаюсь за сумку, слепо шарю в ней, не сводя глаз с взлохмаченного затылка мужчины.

Уже вытаскиваю мобильник, когда гадатель неожиданно длинно вздыхает и поворачивает на столе голову. Наклоняясь, окликаю осторожно:

— Аджа… Благословенный? Вам плохо?

Бормочет что-то. Наклонясь, прислушиваюсь.

— Что?

— Тыковка…

— Что вы сказали?

— Тыковка моя… — Шаман поднимает голову, медленно выпрямляется. И я цепенею.

Острое лицо мужчины меняется: плывет, округляется, смягчается, покрывается мелкими морщинами. Даже яркие черные глаза становятся какими-то блеклыми. Старческими. И смотрят на меня очень ласково.