Свадебное проклятье

А насчет женской чести… Теперь я знаю, что принадлежность к уважаемой богатой фамилии автоматически защищала меня и от многих неприглядных сторон жизни — в том числе и от сексуального харрасмента. Хорошо, наш ректор, пусть даже сам он до сих пор неравнодушен к хорошеньким девичьим личикам, очень строг к подобным явлениям в университете. Парочка увольнений работников мужского пола, позволявших себе лишние вольности на рабочем месте, — тому доказательство. А вне работы, хоть и с опозданием, пришлось осваивать тактику защиты самой. Так что предполагаемым «покушением» на мое тело уже не оскорбишь и не удивишь.

— Хорошо, приходите завтра вечером к семи, — решаюсь я. — Только уточните, какие продукты или напитки вы не употребляете.

Чэн хмыкает в свою очередь.

— Я — крестьянский сын, поэтому ем и пью всё!

Вот и прекрасно.

Отключаюсь и оглядываюсь. Наверное, к визиту малознакомого человека следует навести порядок? Хотя по жизни я аккуратистка, да и с метелкой-тряпкой знакома с детства: мама считала, что ее дети должны быть готовы и к трудным временам. «У нас такие с вашим папой были! — вещала она, значительно округляя глаза. — Я даже сама по утрам ходила на рынок и повсюду выискивала скидки, представляете?!». Ее отец, а наш дедушка Чо, недовольный выбором своей единственной дочери, был первое время к молодым очень строг. И скуп. Смягчился, лишь когда на свет появился наследник мужеска пола — наш Шон. Даже свою фамилию ему дал.

Я совершенно не собираюсь поражать воображение гостя своей стряпней (хотя готовлю тоже неплохо) и большинство блюд попросту традиционно заказываю. К вечеру низкий столик у дивана весь уставлен тарелками. («Даже если дома остались только вода и лепешки, — поучала мама, — пусть для гостя их будет много»).

Ровно в семь — вот это пунктуальность! — раздается звонок. За дверью обнаруживается Маркус Чэн с букетом пионов и бутылкой вина, а также притормозившая на площадке соседка, бабушка Цао, посверкивающая веселыми глазками-бусинками. Подавив тяжелый вздох (жди завтра в гости словоохотливую любопытную старушку!), приглашаю Чэна войти.

Одобрительно наблюдаю, как Маркус разувается у порога, предлагаю ему мужские тапки, которые держу для раз в году наведывающегося брата. Чэн проходит в гостиную, совмещенную с кухней, оглядывается, не скрывая любопытства. Выносит ожидаемый вердикт:

— Я представлял ваш дом совершенно иначе!

— Что-то вроде пентхауза с бассейном на крыше? — иронизирую я. — В этом районе, если вы еще не заметили, с современными кондоминиумами и элитной застройкой туго. Всё сплошь ветхие домишки, да объекты исторического наследия.

— Снимаете или купили? — непринужденно интересуется Чэн. Очень хочется ответить: «Не ваше дело!», но долг платежом красен, буду честной.

Хотя бы в вопросах недвижимости.

— Снимаю, конечно, с преподавательской зарплатой в Сейко даже комнату не купишь! — И пока Чэн не успевает задать сакраментальный вопрос: а как же ваши семейные деньги? — приглашаю к столу.

Аппетит у гостя и впрямь здоровый. Чэн ест много и с удовольствием, не забывая между делом рассматривать мою квартиру. Вместе с ним смотрю на нее свежим взглядом.

Как и многие девицы из «золотых семей», я посещала курсы дизайна интерьера. И представить не могла, что при оформлении своего будущего дома буду крайне ограничена не только в средствах, но и в метраже. Как же мама рыдала при первом и единственном посещении моего жилища! «Эби, бедная моя девочка, да тут и повернуться-то негде, не то чтобы жить! Давай я попрошу папу, он купит тебе миленькую квартирку рядом с твоей работой! Ах нет, в этом районе и выбрать-то нечего, легче всё снести и новое построить! Эби, ну не капризничай, поехали обратно домой!» В общем, чтобы сберечь матушкины нервы (а пуще всего свои), больше я ее к себе не приглашаю. Когда она вознамерилась помочь с обстановкой, пришлось тоже, хоть и с сожалением, отказаться — габариты моего жилища просто-напросто не соответствовали щедрому маминому размаху. Простую функциональную мебель я приобрела в магазинах средней руки, а все остальное выискивала на «блошиных» рынках, отдавала на реставрацию и расставляла… если не по фэн-шуй, то хотя бы чтобы глаз радовало. Правда, когда я, довольная, показываю снимки своей квартиры родительнице, та лишь тяжело вздыхает, качает головой и бесконечно повторяет: «Ах ты ж бедняжечка моя!»

Никто из бывших знакомых не поверит, но обустройство такого дома — для нищебродов по нашим обычным меркам, но очень приличного по меркам подавляющего большинства жителей Сейко — меня совершенно не напрягало и не унижало. Наоборот, спасало от лишних мыслей: я полностью погрузилась в неизведанный до того мир экономии, постоянного мониторинга скидок и купонов, жизни от зарплаты до зарплаты, дешевых и неприглядных, но сытных кафе по соседству, вечеринок в складчину и прогулок в ближайшем общественном парке. Правда, поначалу приходилось объяснять окружающим происхождение сумочек знаменитых брендов, обуви ручного пошива и одежды из лотосового шелка, зато теперь все усвоили, что это либо подарки моей богатой бездетной тетушки, либо очень качественная подделка под известные дома мод, нет, производителя ни за что не выдам, и не просите, самой мало!

Половину стен квартиры занимают книги: пускай весь мир переходит в цифру, я в этом вопросе (как, вероятно, и во многих других) старомодна: электронная книга для работы, бумажная — для удовольствия.

Пол в гостиной застелен старинным шелковым ковром — единственное, что я забрала из родного дома. Помню, как в детстве валялась на нем, разглядывая порхающих на красном фоне золотых фениксов. Пусть он слегка выцвел, но очень благородно; при разном освещении меняет оттенки, а в жаркие дни можно наслаждаться прохладой его шелка.

Есть еще один привет из прежней жизни — мои сумочки. Под них я заказала специальный стеллаж с подсветкой, отдельного помещения на такой маленькой площади, увы, не выделишь. изрекает глубокомысленное «вау!». Не уверена, что разглядывающий мою коллекцию Чэн вообще в курсе, чьи это логотипы. Сама-то я знаю их подлинную стоимость: каждую сумку впору страховать от хищения!

Гости у меня бывают редко, из прошлого, разумеется, никого; не хватает еще, чтобы за моей спиной злорадно жалели: «А вы знаете, в какой дыре живет сейчас наша Эбигейл Мейли? До чего она докатилась!» И вообще для давних знакомцев я давно и благополучно обретаюсь в другой стране; шансы встретиться с ними в таком районе практически нулевые.

Потому впечатления производить незачем, да и желания никакого нет. Но сейчас почему-то очень приятно услышать от постороннего мужчины: «Здорово вы все тут устроили, Эбигейл!»

— О! — Чэн легко поднимается с ковра и подходит к лилии на моем рабочем столе. — Вам что, студенты каждый день по цветочку дарят? Наверняка уже все клумбы рядом с универом оборвали!

— Это всё та же.

Не веря глазам, Чэн касается по-прежнему упругих цветочных лепестков.

— Да быть не может! Она же однодневка!

— Сама удивляюсь. — Подумав, добавляю наставительно: — Значит, подарок был сделан от души!

— А вот пионы обычно облетают очень быстро! — поспешно информирует Маркус и начинает хохотать одновременно со мной — чуть ли не впервые за все время знакомства я вижу его искреннюю улыбку. Ему идет.

Кстати, насчет пионов: сегодня мне слегка польстили, ведь белые пионы — символ юной, красивой, умной и талантливой девушки. А я уже не слишком молода, да и талантов никаких особо не наблюдается.