Сверхдержава

– Я переиграла тебя. Я сходила в туалет и пописала за десять минут до того, как ты проснулся – чтобы мне ничего не мешало.

– Обманщица.

– Ты умный, метаморф. – Лиза наклонилась, большие ее глаза смотрели прямо в глаза Краева. – Я вижу, что ты умный, и это нравится мне. Но я хитрее тебя.

– Потому что ты маленькая лисичка?

– Потому что я кусачий лисенок.

– Почему ты… Почему так сделала? Я же старый…

– Ты старый. И ужасный! – Лизка свалилась на него, поцеловала, перекатилась на спину, положила голову на грудь Николая. Лежала и смотрела в потолок, в нарисованное звездное небо. – Это у меня хобби такое.

– Какое? Соблазнять старых и ужасных метаморфов?

– Соблазнять тебя. Это мое новое хобби. Остальных старых метаморфов я не люблю.

– А полумехов?

– Терпеть не могу!

– А долгоногов?

– Меня тошнит от их тонких волосатых конечностей.

– Таких же, как у меня? – Краев поднял ногу.

– У них еще хуже. Еще тоньше и волосатее.

– Ты специально сняла с меня наручники? Чтобы тайком сходить пописать?

– Нет. Если бы я не сняла их вчера, ты бы остался калекой. Чертовы животрупы… Как твои руки?

– Ничего. – Краев повертел запястьями. – Даже не болят почти. Тем более, после такого обезболивающего средства. – Он погладил Лизу по животу.

– Тебе надо регулярно принимать это лекарство. Оно тебе хорошо помогает.

– Как часто?

– Как можно чаще.

– Прямо сейчас?

– А ты хочешь?

– А ты что, не видишь?

– Да, действительно… По-моему, тебе надо заняться лечением немедленно. Ты весь опух.

– Ну, не весь…

– Там, где надо… опух… Ой… Немножко помедленнее… Тебе уже лучше?..

– А тебе?..

– Да! Да!

* * *

Что-то холодное прикоснулось к шее Краева. Он вздрогнул, открыл глаза, попытался вскочить. Не тут-то было. Ствол электрошокера вдавился в кожу сильнее, прижал Николая к подушке.

– Лежи и не дергайся, – процедил сквозь зубы Салем. – Лиза!

– Что? – пискнула девчонка из-под покрывала, под которым спряталась с головой.

– Вылезай! Быстро!

– Отвернись! Я оденусь! Я стесняюсь!

– А его ты не стесняешься?

– Его – нет!

– Ах ты, зараза маленькая! – зарычал Салем. – Я тебе что сказал: сторожить, охранять его! А не трахаться с ним! А ты что делаешь?! Зачем наручники с него сняла?

– Это мое дело! – Лиза откинула покрывало, вскочила на ноги, забыв о стеснении, уперла руки в боки, уставилась на своего братца испепеляющим взглядом. – Я тебя хоть раз из постели вытаскивала? Говорила, что ты не с той медузой спишь, с которой мне хочется?!

– Одевайся! – фыркнул Салем. – Не сестра, а анекдот ходячий.

– Она хорошая, – сдавленно проговорил Краев. – Отвяжись от нее. Она спасла мне жизнь вчера, если хочешь знать.

– Тебя не спрашивают! – рявкнул парень. – Хорошая… Спасла… Нечего было лезть к "Свиньям", и спасать никого бы не пришлось! Идиотка! Пришли в эту вонючую клоаку, налопались галиков под завязку… Богема хренова! Декаденты! Летали, небось?

– Летали.

– Лизка, я тебя убью!

Девушка гордо дернула плечом – видели, мол, мы таких – взяла одежонку и лениво прошествовала в ванную.

– Что такое галики? – полюбопытствовал Краев.

– Галлюциногены. Наркотики. Мескатоником тебя угостили?

– Да.

– Кретины! – зарычал Салем. – Ну ладно, Лиза – дурочка юная. А Крюгер-то куда глядел, когда она тебя этим дерьмом поила?

– Его в это время не было.

– Знаешь, что такое мескатоник?

– Нет.

– Смесь мескалина, амфетамина и биоактивных агентов. Наркотик убойной силы и мгновенного действия. Сколько стаканов выпил?

– Один.

– Слава Богу. – Салем облегченно вздохнул, ослабил нажим шокера. – Если б два выпил, не то что в зале бы летал, но допилил бы до самой Луны, как ракета, выпуская из задницы реактивные газы! Параноику нельзя употреблять мескалин – ни в коем случае. А бракованному параспосу – тем более. Удивительно, как ты там фокусов не натворил. Не поубивал всех мыслью, как тараканов когда-то.

– Там нужно было кое-кого убить…

– Чингис, похоже, уложил там вчера двоих. И Крюгер – одного. Я не уж не говорю, сколько народу там покалечили. И все из-за тебя, метаморф, – Салем скрипнул зубами. – Знаешь, что это произошло, метаморф? Это чрезвычайное происшествие! Обстановка у нас в зоне и так хуже некуда, дело давно шло к войне, но до такого не доходило. Знаешь, чем это грозит?

– Чем?

– Тем, что у баранов может лопнуть терпение, и они пришлют сюда чумную полицию. Знаешь, что такое чумная полиция?

– Нет.

– Это тебе не добрые московские менты. Чумные копы – что-то вроде спецназа, очень жесткие люди. Они способны к насилию – и очень даже эффективному! Они загребут всех, кто дрался – и тебя, и животрупов, и Чингиса, и Крюгера, и девчонок, и Лизу, кстати. А уж меня – на сто процентов! На мне уже достаточно грехов висит.

– И куда нас?

– Тебе это лучше знать. Ты только что вернулся из того места, где перевоспитывают опасных чумников – из Инкубатора. Тебе понравилось?

– Но эти животрупы… Это же нелюди!

– Это люди.

– Но у них такие рожи… Черепа, обтянутые кожей. Они не похожи на живых.

– Это маски! – Салем покачал головой, изумляясь невиданной наивности собеседника. – Днем ты вряд ли отличишь животрупа от обычного чумника. А вечером они собираются на свои поганые сходки, колются гадостью, по сравнению с которой мескалин не крепче лимонада, надевают уродские маски и идут куролесить. Вся проблема в наркотиках. В чумных зонах никто не контролирует их производство и применение. Есть такие виды синтетической дури, от которых люди сходят ума за считанные месяцы.

– А бараны?

– Они смотрят на это сквозь пальцы. Наверное, ждут, когда мы вымрем. Не от чумы, так от наркотиков.

– Мы на самом деле летали вчера?

– Вы валялись на полу, – с отвращением сообщил Салем. – Вы с Лизкой валялись на грязном полу, залитым всяким дерьмом, тискались и воображали, что летаете. И все в зале делали то же самое. Кроме животрупов. Они не летают. В своих видениях они убивают, но иногда путают мечту и явь.

– А Заппа?

– Что такое заппа?

– Там музыкант был такой на сцене. Он умер давно…