Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Мы живём словно в дозорной башне, — устало произнёс Канафинвэ Феанарион, гладя ладонь супруги. — Ты не устала от этого?
— Я давно хочу съездить домой, — эльфийка кивнула в сторону стопки писем. — Нам пишут, что всё хорошо, что оборона Долины достаточна для отпора морготовым войскам, поскольку командует ей Химринг…
— Где мы сейчас и находимся. Можешь считать, что ты командуешь всей ард-галенской армией, моя королева.
— Мне хватило бы нашего войска, — серьёзно сказала Эльфандис, отходя от окна.
Руки супругов разъединились, на сердце стало тревожно.
— Мы не можем уехать, пока Майти не вернётся, — напряжённо проговорил Макалаурэ, беря на
— А мне снова писать за тебя письма в Долину?
— Это ведь твоё королевство, любовь моя. Мне с тобой очень повезло, а тебе со мной, не правда ли? Обычно мужчины хотят сыновей, чтобы научить своему ремеслу, которое неинтересно, либо слишком тяжёлое для девочек. А музыка подходит всем. И, знаешь, моя королева, я глубоко убеждён, что именно девы куда искуснее в создании мелодий и стихов, нежели мужчины.
— Как ты думаешь, — не обращая внимания на чуть задравшееся домашнее платье и растрепавшиеся волосы, супруга Канафинвэ Макалаурэ села за стол с бумагами, — как быстро вернётся твой брат? И чего он добьётся поездкой?
—Теперь всё будет иначе,
Не так, как в прошлый раз! — с горькой усмешкой начал напевать король-менестрель. — Имя твоё — моё имя рядом,
Тень твоя — это я…
Не разлучит нас история ни словом, ни взглядом
Никогда.
Ты — герой, я — спаситель героя.
Мы связаны судьбой.
Мы связаны кровью,
Едины навеки с тобой.
Мы связаны кровью —
Мы, двое!..
Макалаурэ замолчал.
— В твоих песнях жизнь течёт хорошо и правильно, — отрешённо произнесла королева. — Но в жизни, увы, совсем не так. Когда я узнала о внезапной смене втородомовского командования, то подумала, что сделала бы всё ради возвращения принца Финдекано. И дело не только в родстве и храбрости Астальдо. Принц Финдекано видел и орков, и дракона, он опытен в самых разных сражениях! Но, знаешь, потом подумала, что видевший слишком много, вероятно, обессилел, утратил веру. Тот, кто не смотрел в глаза войне, а лишь слышал о ней от других, может быть неразумно храбр, его не останавливает знание мощи врага и боли проигрыша. Такая невежественная храбрость порой важнее опыта, возможно.
— А, может, Финдекано просто есть, куда отступить, — опустил глаза Канафинвэ Феанарион, трепетно касаясь струн. — Он свободен в выборе пути, и сам решает, как поступать: по чести или нет, проявить силу или слабость. Это мы поклялись отцу отомстить за его гибель и гибель его отца, поклялись вернуть величайшее творение, прекраснейшее сокровище. Мы поклялись, и должны сдержать слово. А Финдекано… Он просто жил по совести, но, видимо, однажды ему это надоело. Неудивительно с таким-то отцом.
Эльфандис начала что-то писать, Макалаурэ краем глаза увидел — речь о закупке зерна, поэтому сразу отвёл взгляд.
— Я хотел бы показать тебе Валинор, — улыбнулся он, пальцы заиграли увереннее. — Но Майя Эонвэ сказал, что наша клятва есть изгнание из Благой Земли. Понимаешь, в Амане, судя по всему, Айнур имеют право обворовывать эльфов безнаказанно, и тот, кто не согласен, не смеет жить с Творцами на одной территории.
Круговая порука мажет, как копоть,
Я беру чью-то руку, а чувствую локоть,
Я ищу глаза, а чувствую взгляд,
Где выше голов находится зад.
За красным восходом огненный закат…
Скованные одной цепью,
Связанные одной целью.
Мы связаны кровью, слились воедино с тобой…
Застыв, словно статуя, Канафинвэ Макалаурэ вдруг поднялся и, как был в полураспахнутом халате, так и пошёл за дверь.
— Не буду мешать королеве заниматься
делами королевства, — пояснил владыка-менестрель, заметив удивлённый взгляд супруги. — Я детям обещал музыке их поучить.— Не наливай много вина старшей дочери, — прищурилась Эльфандис. — А то сочините что-нибудь не то.
— Моя прекрасная мудрая королева, всецело преданная королевству, — Макалаурэ поспешил к двери, — если бы я хотел петь «то», я бы построил себе театр в Химринге и воспевал там знамя над крепостью. Но я никогда…
На миг задумавшись, Феаноринг посерьёзнел.
— Если я когда-нибудь начну петь то, что от меня требуют правители, — сказал он, подняв указательный палец, — убей меня любым удобным способом. На своё усмотрение. Обещаешь?
— Нет, — осуждающе произнесла эльфийка.
— Ну и ладно, — отмахнулся Канафинвэ.
Дверь бесшумно открылась и столь же тихо закрылась. В комнате остался только скрип пера и воспоминание о звучавших только что голосах.
***
— Прежде, чем начать показывать, как подружиться со струнами, — сев прямо на ступени высокого крыльца, Макалаурэ обвёл взглядом собравшихся юных эльфов, среди которых были не только его собственные дети, — я расскажу вам сказку о том, зачем пушистые зверьки: норки, ласки и соболи придумали записывать песни на коре или глине. Дело всё в том, что музыка, хоть и является основой основ Арды, порой вредна или опасна. Представьте, будущие менестрели и ценители искусства, как дикие зверьки поют друг другу песни, привлекая тем самым хищников и охотников. Или одомашненные пушистики: вроде бы им нечего опасаться, но вдруг придумается что-то способное обидеть соседа или — о, ужас! — хозяев? А ведь уже придумалось, хочется поделиться. Каков выход? Записать и показать друзьям. Вы, наверное, спросите, как быть, если друг предаст или случайно проболтается. Полагаю, у зверька-менестреля хозяин добрый, поэтому предоставит пушистику выбор: стать шапкой, воротником или частью шубы, а, может, оторочкой сапог или перчаток. Согласитесь: радовать, украшать и согревать своего хозяина — истинное счастье для любого музыканта с красивой шёрсткой, ибо зачем ещё нужны эти путающиеся под ногами злобные создания?
Примечание к части Песни:
«Связаны кровью» гр. «Гран-КуражЪ»,
«Скованные одной цепью» В. Бутусов
Легенда без Героя
Крепость осталась нетронутой. Здесь не пронёсся ало-звёздный смертоносный вихрь химрингской армии, не прозвучали обвинения и приговоры.
Только один вопрос:
«Это твоя новая жена?»
Но от произнесённых слов сердце сковал ужас.
Линдиэль видела — прибывший с дружеским, о чём особо упоминалось в письме, визитом Маэдрос действительно не собирается устраивать побоища и судилища и, видимо, в качестве ещё одного доказательства добрых намерений и понимания, взял в поездку собственную «новую» жену, однако менее страшно не становилось.
«Когда ты очнулся в нашем лагере, — неожиданно для всех Финдекано начал нападать на кузена, — первым произнесённым тобой словом было имя Ниэль! Даже чары Моргота не смогли заставить тебя забыть о ней! Это любовь или нечто иное? Но ничто не помешало тебе снова создать семью! Ты слишком привык решать за других, и тебе это нравится! Тебе нравится решать, кому жить, а кому погибнуть! И я сейчас не о врагах, Нельо! Я о тех, кто верен тебе! Верен твоему делу! Тебе нравится выбирать, кто и как именно должен быть счастлив! Но Нарнис была со мной несчастлива! Из-за тебя! Ты знал, что её ждёт в доме моего отца, и всё равно бросил в пекло! Другими жертвовать легко, Нельо! Но что насчёт себя?»