Свет проклятых звёзд

Синяя переливающаяся жидкость полностью перетекла в нижнюю колбу. Часы перевернулись.

— Направление: холмы! До них ещё далеко! Шевелитесь! Враг нападёт в любой момент! Он знает численность нашей армии, а мы о нём не знаем ничего! Туркафинвэ вернулся? Сколько его ещё ждать?!

Красно-серебристая пыль послушно посыпалась из полной верхней колбы в нижнюю тонкой разлетающейся искорками струйкой.

— Кто напал на разведчиков?! Что за твари?! Притащить в лагерь туши! Мы должны знать, что это за существа! Изучим их яд, пусть Морифинвэ займётся.

Часы с золотыми листьями, вьющимися вокруг корпуса перевернулись.

— Быстрее! В путь! Выступаем! У нас нет времени на долгие стоянки! Забыть слово «усталость»! Только стремление вперёд! Только бой! Мы должны сделать всё, чтобы он не стал неравным! Вперёд! За короля Финвэ! За наше будущее! Вернём похищенный свет!

Колбы часов снова поменялись местами.

Под дружные восторженные крики «Айя Феанаро!», в которых, несмотря ни на какие тяготы спешного пути, не звучала усталость, эльфы двинулись дальше на север. Холмы уже недалеко.

Айя Феанаро!

***

Искрящаяся золотисто-розовая жидкость капля за каплей стекала по прозрачной трубке, опустошая одну циркониевую сферу и наполняя другую. Ажурные чаши подставки из розовой яшмы и шпинели, украшенные паутинкой из серебра, казались хрупкими, словно тончайший хрусталь.

Однажды принцесса Айриэль призналась отцу, что любит розовый цвет более всех остальных, но, к сожалению, он не традиционен для её рода, поэтому приходится окружать себя серебристым и голубым. Король Ольвэ запомнил слова любимой доченьки и подарил сделанные специально для неё часы, пошутив, что жидкость полностью перельётся за время, которое требуется для расчёсывания её волшебно-прекрасных волос, поражающих своей длиной и завораживающим блеском.

Часы принцессы давно замерли, их некому стало переворачивать… Не в силах принять это и смириться, король Ольвэ забрал их себе и заставил ожить.

Хотя бы часы…

Теперь они всегда стояли на столе среди подсвечников, отражая в колбе, жидкости и шпинели огоньки, танцующие на фитилях. Ольвэ подолгу смотрел на игру света и понимал: что бы ни случилось с ним дальше, худшее уже произошло.

На столе лежало письмо, которое было страшно читать. Племянница никогда не писала просто так. Её письма каждый раз означали, что случилось нечто непоправимое: сначала она влюбилась в Нолдо, потом вышла за него замуж, потом родила ему наследника…

Ольвэ развернул исписанный вычурным почерком лист… Пожалуй, нынешняя новость превзошла все предыдущие: Эарвен стала королевой. Королевой… Всех… Совершенно всех народов Валинора. Точнее… Объединённого народа.

Это конец…

Вспомнив, как хотел выдать дочь за Нолофинвэ, Ольвэ закрыл лицо руками. Надо было настоять! Кто такая эта Анайрэ, чтобы выходить замуж за принца?! Если бы Айриэль стала невесткой Финвэ… Может, была бы жива… И не было бы бойни в Альквалондэ… Всё было бы хорошо… Но сын Финвэ настоял на своём выборе, отвергнув принцессу народа Тэлери! И отец ему это позволил! Он всегда всё ему позволял! Ольвэ тогда не думал о причинах, но его жена заявила однозначно: Нолофинвэ не хочет, чтобы отец его убрал с дороги Феанаро и отправил в Лебяжью Гавань. Конечно, выгоднее жениться на знатной Нолдиэ, если метишь в короли этого народа…

«Кто я теперь? — чуть не плакал Ольвэ, смяв в руках письмо. — Кто? Вассал этого безвольного мальчишки, которым всегда помыкала родня?! Неужели… На то воля Валар?..»

***

— Не хочу говорить при них, — очень тихо сказала Индис, наблюдая, как наполняется её бокал. Брат, как всегда, учтив и задумчив, словно его вообще здесь нет, и вино наливается само.

Жизнь теперь уже бывшего короля Ваньяр оставалась скрытой завесой тайны даже от любимой сестры, поэтому Индис понятия не имела, кто все эти эльфы, прибывшие в Тирион вместе с её братом. Скорее всего, именно закрытость жизни Ингвэ и не нравилась Валар. Им же нужны простачки доверчивые!

Решив, что не стоит сейчас об этом думать, Индис подняла бокал.

— За будущее, — сказала она, — которое ещё не предрешено. Не спорь. Пей.

Вместо того, чтобы поднять кубок, Ингвэ взял двумя пальцами маленькие часы с песком, покрашенным особым составом, который впитывал свет Древ и сиял даже в темноте. Теперь наполнитель часов стал чёрного цвета.

— Чего ждут те, — медленно произнёс Ингвэ, — кто хранит у себя вещи, подобные этой? Что прошлое вернётся? Что оживут Древа, и краска снова засветится? Что всё будет так, как было до мгновения, переломившего ход истории?

— У нас в доме почти всё выкрашено составом, придуманным Феанаро! — Индис резким движением руки отставила бокал.

— У нас? Нет больше вас, сестра.

Ингвэ очень внимательно посмотрел в глаза Индис, и эльфийка поёжилась.

— Мы всегда оставляем что-то в прошлом. Или кого-то, — испытующе сверлил глазами сестру Ингвэ. — Порой этот кто-то не хочет оставаться, хочет попасть в будущее, но… В будущем для него нет места. Например, всему, что было тесно связано со светом Древ. Эти часы… Они тоже теперь в прошлом. Как вышитые Мириэль скатерти, как картины Финвэ. Будешь жить прошлым, сестра, там и останешься.

Индис взяла в руку часы, заполненные черным песком.

— Выброси их, — Ингвэ продолжал пронзать взглядом сестру. — Выброси всё. Время потечёт по-новому, и мы позволим нести нашу лодку. Уйдем в тень. И подождём. Кто знает, что ещё преподнесёт нам вечность.

Индис выпила вина и налила ещё. Сама. Не дожидаясь, когда брат окажет знак внимания.

— Куда мы уедем? — спросила бывшая королева.

— Уедем. Я бы не позвал тебя, если бы было некуда.

***

Зеркала… Кто отражается в них? Красивейшая из женщин? О, да! Именно.

Надо ли ей считать дни, ожидая возвращения мужа и сыновей? Может быть, лучше жить так, словно и не было их никогда?

Может быть, да только брошь, подаренная внуком, всегда на одежде. Наряды меняются, но брошь остаётся, словно приколота не к платью, а к сердцу.

Мысли спутались в голове, Нерданель сама не заметила, как перевернула часы, отсчитывающие полудни. Родни много, поговорить есть с кем. Только нет желания. Почему-то хочется только одного: закрыться в комнате, смотреть в большое напольное зеркало и считать дни. В полной тишине. Лишь вслушиваясь в шорох пересыпающейся рубиновой пыли в возвышающихся над столом часах.

***

Морская соль, мелкий песок, кристаллическая пыль, специальные растворы… И для всего этого разнообразия путь только один: стеклянная тюрьма. Если повезет, кварцевая. Или из ещё более дорогого минерала. Но не все ли равно, что лишает свободы?

С другой стороны… А что делать со свободой?

Анайрэ посмотрела на завершенную вышивку. Черная полупрозрачная шаль с серебряными узорами из листьев по краю, а среди них — алые звёзды, слишком похожие на брызги крови.

«Ещё не время покрывать голову чёрной шалью, — подумала Анайрэ совершенно равнодушно. — Но когда настанет пора… Другие цвета навек потеряют надобность».