Свежий ветер

Будто уже сожалея о своих словах, Шепард вздохнула.

– Я не имею в виду, что сомневаюсь в наших шансах на победу – это не так, я просто не считаю, что в этот раз мне повезет. А кроме того, я многое успела в жизни, получила невероятное количество вторых шансов. И если эта возможность – последняя, то это не беспокоит меня.

– Не говори так, - настойчиво произнес я, и теперь Джена подняла на меня недоуменный взгляд.

– В смысле? – Вопрос прозвучал так искренне, словно я паниковал безо всякой причины, а не потому, что она открыто призналась, что не прочь умереть. Несмотря на поток беженцев, сновавших вокруг, я остановился, и Джена обернулась ко мне.

Несколько дней назад я разговаривал с Андерсоном по системе связи. Адмирал вызвал меня, а не Шепард, и когда он серьезно признался, что беспокоится о ней, я понял, почему. Он сказал, что кто-то должен приглядывать за ней, потому что он не в состоянии делать этого, велел следить, чтобы она не начала жалеть себя, чтобы не замкнулась в себе, не ополчилась против всего мира. Наверное, Андерсон знал ее лучше всех на свете, даже лучше меня.

Адмирал напомнил мне, насколько ужасным было прошлое Джены. Многие годы до ее вступления в вооруженные силы Альянса наполняли лишь боль, страх, неуверенность, одиночество и предательства. Она старалась изменить себя к лучшему и сильно преуспела в этом в последние несколько лет, но тот стресс, под воздействием которого она живет сейчас, может обратить ее достижения вспять. И он был прав. Я замечал, как изменилось ее поведение на «Нормандии»: когда дело касалось операций и переговоров, она представляла собой образец самоконтроля, не уделяя, однако, никакого внимания собственным нуждам и изнуряя себя до предела.

Андерсон, по-видимому, являлся первым человеком в ее жизни, кому она безоговорочно поверила, но на то, чтобы разрушить искусственно созданные ей барьеры, ушли годы. В беседе он намекнул, что когда-то Джена доверяла и мне, и что именно в этом она сейчас нуждалась.

Взгляд ее опустевших глаз напоминал мне взгляд отвергнутого ребенка. Я знал, что Шепард никогда не опустит руки в том, что касалось дела, но она переставала бороться за себя.

Как ей объяснить? Как ей объяснить, что я хотел лишь прижать ее к себе, защитить от всего, рассказать, как много она до сих пор для меня значит.

– Ты никогда…

Ты никогда прежде не прекращала бороться, даже когда умирала, и ты не можешь прекратить сейчас.

Однако эти слова пропадут впустую, просто ставя меня в один ряд с теми, кто требовал, чтобы Джена вечно оставалась бдительной, требовал, чтобы она своими действиями обеспечивала им спокойный сон.

– Просто… - начал я снова, - не говори так и не думай. Не считай, что только тебя заботит твое благополучие, ладно?

Она приоткрыла рот и нахмурилась, смотря на меня так, будто прежде ей не приходило в голову, что у нее имеются обязательства перед другими, отличные от спасения их жизней. И вдруг словно тучи разошлись над ее головой, глаза загорелись янтарным пламенем, а взгляд, направленный на меня, стал пронзительным.

– Я не только себя имею в виду, - продолжил я, убедившись, что завладел ее вниманием. – Все члены экипажа «Нормандии» волнуются за тебя. Все. И дело не в том, что ты командир. Мы все хотим, чтобы ты осталась в живых.

Я просто хочу увидеть улыбку на твоем лице, Джена. Настоящую, искреннюю улыбку, и мне на самом деле даже не важно, я ли сумею заставить тебя улыбнуться. Мне нужно знать, что ты счастлива.

Как обычно, я заметил этот момент, когда Шепард вдруг поняла, что наш разговор стал серьезным. Она отвела взгляд, понурила плечи и поджала губы.

– Это что, очередной сеанс психотерапии?

– Нет, - ответил я по-прежнему серьезно, не желая менять тему. – Это я говорю тебе, что ты мне небезразлична. Что бы ты ни думала о себе или обо мне, ты по-прежнему небезразлична мне. Это осталось неизменным.

Джена снова посмотрела на меня, и на какое-то мгновение в ее глазах я увидел отражение ее души, обнаженной и уязвимой. Жизнь в доках кипела, не останавливаясь ни на секунду, а мы стояли в центре ее, в нашем собственном мирке, будто два камешка в ручье. Да, время и место были неподходящими, но в ее взгляде я заметил нечто новое, какое-то сомнение, неуверенность, однако на этот раз она не убегала от меня.

Слова, которые она никогда не произнесет вслух, замерли на ее губах, на лице застыло растерянное выражение.

– Шепард! – позвал кто-то у меня за спиной. – Шепард!

Она не проигнорировала зовущего ее человека, как всегда поступала на Цитадели, однако вмешательство вернуло ее на землю. На лице Джены читалось раздражение, вызванное затянувшейся паузой, которую она никак не могла заполнить.

– Я не… - начала она поспешно.

– Эй, Лола! – донесся знакомый голос с того же направления. Даже хрупкое подобие уединения оказалось разрушенным, Джена глянула поверх моего плеча, и на ее лице отразилось узнавание. Обернувшись, я увидел выжидающе смотрящего в нашу сторону Джеймса Вегу в компании солдат. Мне и прежде доводилось слышать, как он зовет ее этим ласковым именем, и это неимоверно раздражало меня, хотя я и понимал, что не имею на это права. Очевидно, что они были друзьями, но между ними существовала близость, которую мы с ней утратили.

Джена встала рядом со мной, а Джеймс и тот солдат, что звал ее прежде, пробившись сквозь толпу, подошли к нам. Стоило только Шепард увидеть второго мужчину, как она невесело усмехнулась.

– О, ну это просто потрясно, - пробормотала она еле слышно.

Взглянув на бойца внимательнее, я понял, что его лицо мне знакомо, но откуда? Крепко сбитый, широкоплечий, с короткой армейской стрижкой и заметным шрамом через правое веко, с жетонами, с гордостью выставленными на показ на мускулистой груди. В следующее мгновения я вспомнил: душный клуб, космопех, обнимающий женщину, ради которой я пришел, что-то шепчет ей на ухо, злость, всколыхнувшаяся внутри меня тогда и ее отголоски сейчас, когда я осознал, что он не являлся случайным поклонником – она знала его.

– Разумеется, вы знакомы, - сухо заметила Джена подошедшим мужчинам.

– Точно, - произнес Вега, легко хлопнув своего спутника по плечу. – Мы с Фордом знаем друг друга с базового тренинга. А вы как познакомились?

– На задании, - ответил Форд в тот же момент, как Джена сказала: - Через академию бойцов N.

Показная небрежность, с которой они повели себя, заставляла заподозрить нечто большее.

Шепард бросила на меня быстрый, осторожный взгляд, а Джеймс смотрел то на нее, то на своего приятеля так, что не оставалось сомнений и в его недоверии.

– Да что вы говорите, - произнес он.

Кивком головы указав на символ N7 на груди Форда, Джена бросила:

– А ты многого добился с нашей последней встречи.

Он лишь пожал плечами.

– В общем, да. Не все могут позволить себе двухлетний отпуск, не так ли, Шепард? Совсем скоро я получу повышение и смогу командовать тобой.

Шепард сложила руки на груди.

– Я все еще Спектр, - напомнила она.

– Эй, я прекрасно помню, - отмахнулся он и, переведя взгляд на меня так, словно только что заметил, присвистнул: – Два Спектра за один день. Какое невероятное везение.

Мужчина протянул ладонь, и я пожал ее, может быть, чуть излишне сильно, испытывая какое-то детское чувство удовлетворения от того, что на несколько дюймов выше его.

– Коммандер Лука Форд, - представился он. – Рад познакомиться с вами, майор Аленко. Я ваш большой поклонник.

Мне стало интересно, узнал ли он меня? Видел ли он нас в клубе, рассказывала ли Джена ему обо мне позже? Разговаривали ли они после ее возвращения? Нашел ли он ее, пока меня не было рядом? Они общались, как старые знакомые, но в воздухе чувствовалось напряжение.