Свежий ветер

Упершись ладонями в стекло, я вдруг почувствовала невероятную усталость. Мне захотелось стать слабой – такой, как другие. Всего на несколько дней, которые я провела бы на солнечном пляже в отпуске, обещанном себе самой много раз, но так и оставшемся в планах. Черт, я согласилась бы на пару часов свободного времени, чтобы, не ощущая угрызений совести, посмотреть какую-нибудь мелодраму, попивая что-нибудь горячее и сладкое; может быть, даже накрасить ногти и как следует выплакаться. Именно этим, как я всегда считала, должны заниматься женщины моего возраста. Даже закаленные в боях коммандос время от времени устают от роли неуязвимых героев.

Мне хотелось, чтобы кто-нибудь обнял меня и заверил в том, что все будет хорошо. Чтобы я, пусть лишь на несколько кратких мгновений, сумела поверить в это и обрести покой.

Да хотя бы просто не просыпаться каждую ночь от того, что призраки в моих снах снова и снова вопрошали, почему моя сила и скорость не помогли спасти их? Я хотела выспаться.

Но я обязана была оставаться сильной, не запинаться и не ошибаться. Напротив, что бы ни случилось, мне следовало мгновенно оценить обстановку, стиснуть зубы и двинуться вперед, подавая пример всем остальным. Никто не мог заподозрить, как мне тяжело; все видели во мне островок покоя посреди шторма, ось, вокруг которой сосредотачивалась борьба. И все потому, что я - коммандер Шепард, первый Спектр человечества, первая женщина, достигшая звания N7, необоримая, свирепая, легендарная разрушительная сила и одновременно луч надежды, аватар своей расы и этого цикла.

И если бы кто-то заподозрил, что на самом деле я невероятно напугана опасением, что все наши усилия напрасны, и наша последняя надежда - «Молот» - обречена на провал, а мы лишь насекомые, пытающиеся противостоять урагану… Что ж, это плохо отразится на боевом духе, не так ли?

Моя рука обессилено соскользнула с окна. Я окинула взглядом дверь в дальнем конце коридора, за которой когда-то обитал Заид. Сейчас это помещение занимала Диана Аллерс, а я была не в настроении для болтовни. В инженерном отсеке, даже на нижних уровнях, кипела работа – все старались как можно продуктивнее использовать время перелета до кварианской флотилии.

Я подумала о том, чтобы пойти и поговорить с Джеймсом, но отмела эту идею, не будучи готовой к его непременной попытке развеселить меня. Я могла бы разыскать Гарруса, но, учитывая обстановку на Палавене, ему хватало забот и без меня. То же самое касалось и Лиары: Тессия подверглась первым атакам. Так и не придя ни к какому заключению, не совсем понимая, куда направляюсь, я зашла в лифт и нажала кнопку следующего этажа.

Я старалась не думать об этом с того самого момента, как поддалась искушению и начала жалеть себя, однако я точно знала, кто мне нужен, и он находился где-то на этом самом корабле.

Кайден всегда мог унять мои тревоги, даже в те времена, когда я еще практически не знала его. И речь идет не о чем-то очевидном, хотя он на самом деле помог мне в ту ночь перед Айлосом. Дело в другом. В нем всегда было что-то, не поддающееся определению, какая-то искренность, означавшая, что он может предложить сочувствие, при этом не проявляя снисходительности. Кайден мог взглянуть на самую невероятную ситуацию, как, например, охота на Сарена, борьба с Властелином, общегалактическое вторжение непобедимых армий разумных машин, и заверить тебя, что да, это чистое безумие, и да, он понимает, что просить кого-то сохранять спокойствие и присутствие духа перед лицом подобного бедствия – невероятная глупость, но… мы делаем это. Именно мы всегда делаем это. Казалось, ему и в голову не приходило просто оставить тебя бороться в одиночку и уйти.

Когда ты лучший в чем-то, люди стараются работать с тобой, быть твоими союзниками, но им никогда не понять простой истины: они всегда будут стоять за тобой. На этом корабле находились те, кому я доверяла свою жизнь, те, в ком я была полностью уверена, но они не осознавали, каково это – оказаться на моем месте. По крайней мере, не полностью. Кайден же отличался ото всех. Он находился рядом и без тени иронии говорил, что готов ко всему. Всегда. До самого конца. И я верила ему. Вот, что отличало его от других. Он единственный смог заставить меня поверить в то, что я не одинока в своих стараниях, что я не являлась чьим-то оружием, пустой оболочкой, а ведь многие обращались со мной именно так. На несколько великолепных часов до приземления на Айлосе мой мир замер, и я по-настоящему поверила, что все будет хорошо. Так оно и вышло, и я обрела покой.

Черт.

Я так скучала по нему. Я видела его каждый божий день, но это было не то. Между нами стояло все, что произошло с нашей первой ночи, и каждый раз, когда он оказывался рядом, я остро осознавала, что нам никогда не вернуть прошлого. Вспоминая же об этом, я задыхалась от желания вернуть то время.

Мне хотелось отбросить все предосторожности и рассказать ему обо всем. Каждый раз, как я видела его, слова вертелись у меня на языке, но я так и не смогла их произнести. Время и место всегда представлялись неподходящими, а сама идея признаться в своих чувствах казалась сродни необходимости встретиться голышом с группой вооруженных до зубов противников.

Двери передо мной открылись, и я осознала, что, сама того не заметив, дошла до наблюдательной палубы – большого пустого помещения с огромным окном в черноту космоса. Именно сюда я приходила в первые месяцы своего пребывания на СР-2 всякий раз, когда ощущала потребность собраться с мыслями. Я усаживалась, стараясь дышать глубоко и ровно, и медитировала – обычно, с помощью Самары – и, как правило, некоторое время спустя я поднималась на ноги со вновь обретенной уверенностью в себе, готовая на что угодно.

Я подошла к стеклу так близко, что больше не видела ничего, кроме звезд за бортом, и, опустившись на пол, попыталась вспомнить, как следует работать диафрагмой. Глубоко вдохнув через нос, я задержала дыхание, а затем выдохнула через рот. В результате у меня лишь закружилась голова, и я попробовала еще раз. Покой не приходил. В мерцании звезд я не видела умиротворения – лишь собственную незначительность, ничтожные место и время, которые моя жизнь занимала в общем положении вещей, а также все то, что мне суждено было совершить в одно мгновение по космическим меркам.

Ладони, расслабленно лежащие на коленях, дрожали. Как может кто-то в одиночку добиться всего этого и не свихнуться в процессе?

Дверь позади меня открылась, и, еще даже не осознав, что делаю, я вскочила на ноги, нацепила маску безразличия и обернулась к незваному гостю. «Разумеется, это он», - подумала я, наблюдая, как Кайден от неожиданности приоткрыл рот. Он всегда находил меня в моменты слабости – хотел он того или нет, словно обладая даром чувствовать мое состояние.

– Прости, - извинился Кайден, останавливаясь; оглядев меня, он озабоченно нахмурился. – Я не хотел тебя побеспокоить. Я… э… не думал, что сюда приходит кто-то еще.

– Все нормально, - машинально ответила я, вдруг осознав, что куда сильнее боюсь своих беспорядочных мыслей, нежели перспективы оказаться наедине с Кайденом. – Я просто… смотрела. Ничего важного.

Медленно подойдя к окну со скрещенными на груди руками, он остановился рядом со мной и слабо улыбнулся.

– Вид поражает воображение, вынужден это признать. Эта палуба сильно изменилась после модернизации?

– Нет, осталась практически в прежнем виде. Наверное, они не хотели чинить то, что не было сломано. Время от времени я наведывалась сюда. В нашу команду входила азари-юстицар – она почти постоянно медитировала здесь.