Священная земля

“Я не скажу, что ты неправ, потому что ты прав”, - ответил Менедем. “Но как бы ты это сделал? Что еще есть на свете, кроме солнца и звезд, ветра и волн?”

“Я не знаю”, - раздраженно сказал Соклей. Он боялся, что Менедем спросит его об этом, потому что ему нечего было ответить. “Хотя, может быть, в этом что-то и есть. В конце концов, я не думаю, что самые первые моряки знали достаточно, чтобы забросить леску на морское дно так, чтобы полая нижняя часть лески, заполненная жиром, поднимала песок или мергель, которые помогали им определить, где они находятся ”.

“Это ... вероятно, правда”, - сказал Менедем.

– “Я не помню, чтобы Гомер говорил о звучащих отрывках в Илиаде или Одиссее, и находчивый Одиссей наверняка использовал бы один из них, если бы знал об этом”.

“Геродот упоминает о них, значит, они известны более ста лет”, - сказал Соклей. “Где-то между Троянской войной и Персидскими войнами какой-то умный парень догадался об этом. Интересно, кто. Интересно, когда. Хотел бы я знать. Это человек, чье имя заслуживает того, чтобы жить. Интересно, был ли он эллином, финикийцем или ненавистным богам ликийским пиратом. Я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь узнает наверняка.”

Его двоюродный брат бросил на него странный взгляд: “Мне даже в голову не приходило, что парень, который взял на себя главную роль, мог быть кем угодно, только не эллином”.

“Мы заимствовали всевозможные вещи”, - сказал Соклей. “Финикийцы дали нам альфа-бета. Их земля старше нашей, и вы бы слышали, как Химилкон снова и снова твердит о том, как они довольны тем, что она такая, какая она есть. Лидийцы были первыми, кто начал чеканить настоящие монеты, по крайней мере, так говорит Геродот - до этого всем приходилось взвешивать золотой и серебряный лом. И даже Дионис, как предполагается, пришел с далекого востока, так что, возможно, мы тоже научились делать вино у варваров ”.

“Где бы мы этому ни научились, это хорошо, что мы сделали”, - сказал Менедем. “Я бы не хотел провести всю свою жизнь, выпивая воду. Или это могло быть еще хуже, чем это. Мы могли бы пить молоко так, как это делают фракийцы и скифы.” Он скорчил возмущенную гримасу, высунув язык, как Горгона, нарисованная на лицевой стороне щита гоплита.

“Это было бы ужасно”. Соклей тоже скорчил мерзкую гримасу. “Сыр - это все очень хорошо - сыр, по правде говоря, лучше, чем все очень хорошо, - но молоко?” Он покачал головой. “Нет, спасибо”.

“Мы выяснили, что сирийцы не любят морепродукты, помните”, - сказал Менедем. “Так вот, это невежество, ничего другого, кроме”

“Конечно, это так”, - сказал Соклей. “И этот странный бог, которому поклоняются Иудеи, не разрешает им есть свинину”. Он послал своему кузену предупреждающий взгляд. “Ты собираешься снова начать говорить о пифагорейцах, бобах и пердежах, не так ли? Не надо”.

“Я не собирался делать ничего подобного”, - настаивал Менедем. Соклей ни на мгновение ему не поверил. Но затем его двоюродный брат продолжил: “Что я собирался сделать, так это рассказать тебе, что между Лесбосом и материковой Анатолией есть маленький островок, который называется Пордоселена”.

“Что? Фартмун?” Воскликнул Соклей. “Я в это не верю”,

“Да поразит меня Аполлон, если я лгу”, - торжественно произнес Менедем. “Там даже есть опросы с таким же названием. И есть другой остров, еще меньше, также называемый Пордоселене, напротив полиса, и на этом острове есть храм Аполлона ”.

“Фартмун”, - снова сказал Соклей и недоуменно пожал плечами. ‘Мы еще даже не скрылись из виду земли, но мы уже становимся… странными. К тому времени, когда мы увидим финикийское побережье, я думаю, мы все будем сходить с ума ”. Его голос звучал так, как будто он с нетерпением ждал этого.

5

“Эй, корабль!” Крикнул Аристид с маленькой передней палубы " ". Он указал. “Корабль с правого борта по носу!”

Менедем вгляделся в том направлении. “Я не вижу паруса”, - сказал он, но все равно повернул торговую галеру немного к югу. За последние пару лет он привык полагаться на зрение Аристидаса.

“Парусов нет, шкипер”, - сказал впередсмотрящий. “Вон корпус - видишь его? Полагаю, рыбацкая лодка”.

“Ах”. Менедем искал не то, что нужно. Как только Аристидас сказал ему, что он должен увидеть, он заметил это. “Мы подойдем к нему, и он сможет точно сказать нам, где мы находимся”.

Береговая линия Финикии появилась в поле зрения незадолго до этого: низкое, темное пятно суши, поднимающееся из бесконечной синей равнины вод Внутреннего моря. Если бы Менедем увидел землю в Элладе, ему не нужно было бы выяснять, где он находится. Но ни он, ни кто-либо другой на борту "акатоса" никогда раньше не заходили так далеко на восток; силуэты холмов на фоне неба не подсказывали ему, где находится корабль, как это было бы в странах, которые он уже посетил.

“Он поднимает паруса, шкипер”, - крикнул Аристидас, и Менедем опустил голову - он тоже увидел бледный квадратик полотна, спускающийся с реи. Впередсмотрящий добавил: “Он, должно быть, думает, что у нас пиратский корабль. Многие из этих маленьких лодок так и думают”.

“Что ж, мы все равно будем преследовать его”, - сказал Менедем. “Мы были бы довольно жалким подобием пирата, если бы не могли догнать такую толстую шаланду, не так ли?” Он повысил голос: “Соклей!”

Его двоюродный брат, насколько он мог судить, мог вообще не заметить лодку - он наблюдал за дельфинами, прыгающими и скачущими по левому борту. Он вздрогнул при звуке своего имени и дико огляделся по сторонам, как будто гадая, что происходило, пока его мысли были где-то далеко. “Что это?” с опаской спросил он.

“Видишь ту рыбацкую лодку?” - Спросил Менедем. По выражению Соклея, он, возможно, никогда не слышал о рыбацких лодках, не говоря уже о том, чтобы видеть их раньше; когда он думал о других вещах, он думал усердно. Менедем терпеливо указал на это. Он почувствовал облегчение, увидев, как на лице его кузена появился огонек разума, и продолжил: “Как ты смотришь на то, чтобы попрактиковаться в арамейском с кем бы то ни было на борту?”

“Полагаю, я могу это сделать”, - сказал Соклей. “Что ты хочешь, чтобы я сказал?”

Возможно, в конце концов, это был не свет разума. Менедем побарабанил пальцами по рулю рулевого весла. “Ты знаешь, где мы находимся, моя дорогая?” - ласково спросил он. “У тебя есть какие-нибудь идеи, к какому финикийскому городу мы ближе всего?”

“Конечно, нет”. Соклей казался оскорбленным. “Откуда я мог это знать?”

“Ну, один хороший способ мог бы заключаться в том, чтобы спросить людей там, на лодке, ты так не думаешь?”