Священная земля

“Что ж, извини меня за то, что я существую”, - сказал Соклей, не только оскорбленный, но и сбитый с толку, поскольку он не знал, как ему удалось разозлить своего кузена на этот раз.

“Я подумаю об этом, моя дорогая”, - ответил Менедем. Если бы он оставался холодно сердитым, они бы по-настоящему поссорились. На этот раз, однако, что-то от прежнего сардонического блеска вернулось в его голос и в его глаза. Соклей больше не спрашивал его о семейных подробностях, но и не испытывал желания срываться с места и пинать его.

Они проходили мимо храма. Фасад с колоннадой на первый взгляд навел Соклеоса на мысль о святилище в ничем не примечательном эллинском полисе. Но терракотовые статуэтки, украшающие фронтон, были выполнены в стиле, отличном от любого, который он видел там, где жили эллины. Рельефы на фризе были не только жесткими, квадратными и массивными - явно продукт скульптурной традиции, отличной от его собственной, - но и воспроизводили мифологическую сцену, о которой он ничего не знал.

Менедем заметил кое-что еще в храме. Указав, он спросил: “О чем говорят все эти забавные надписи?”

Соклей попытался расшифровать это, но затем покачал головой. “Дайте мне время, и я, вероятно, смогу разгадать это”, - сказал он. “Но я не могу просто озвучить это и прочитать, как я мог бы, если бы это было по-гречески. Извините”. Когда кто-то спрашивал его о чем-то, он ненавидел невозможность дать точный, развернутый ответ. Это, в конце концов, было одной из вещей, в которых он был лучшим.

Но Менедем сказал: “Ну, не беспокойся об этом, моя дорогая. Я подумал, вот и все ”. Как и в Патаре, он добавил: “Если это не по-гречески, это не может быть очень важно, не так ли?”

Что бы сказал Химилкон, если бы услышал это? Соклей подозревал, что это что-то запоминающееся. Финикийский торговец высмеивал эллинов за их незнание языков, отличных от их собственного. Там, на Родосе, Соклей не воспринимал его всерьез. С чего бы ему это делать в полисе, где, естественно, правили греки? Но здесь, в Сидоне, его окружали мурлыкающие, кашляющие, удушающие ритмы арамейского. Кто здесь говорил по-гречески? Солдаты и чиновники Антигона, а также горстка финикийцев, которые имели дело с эллинами. Плыть по этому морю странных слов было пугающе, почти пугающе.

В стране лудайоев будет еще хуже, мрачно подумал Соклей. Никто там не имеет дела с эллинами, и, судя по всему, что я слышал, Антигон не утруждает себя отправкой большого количества солдат во внутренние районы. Я действительно хочу попробовать это без переводчика?

Хочу, ответил он сам себе, более чем немного удивленный. Зачем я потратил все это время и деньги на Химилкона, если не для того, чтобы сделать это самому? Он улыбнулся.

Правда заключалась в том, что он оставался достаточно молодым, чтобы жаждать приключений. Он был слишком молод, чтобы отправиться на край света с Александром Македонским. Мужчины старшего поколения, те, кто отправился завоевывать, должны были смотреть на него и его современников свысока, должны были считать их домоседами, которые никогда не сравнивали себя с худшим, что мог сделать мир.

Я не могу завоевать Персию или отправиться сражаться вдоль реки Инд, подумал Соклей. Это было сделано. Но я могу немного исследовать ее сам. Я могу и я это сделаю.

“Когда вы отправитесь в Иудею, вы поедете на лошади или осле?” - Спросил Менедем, когда мимо родосцев протиснулся осел с несколькими амфорами, привязанными к спине.

“Осел, я думаю”, - сказал Соклей. “Я не кавалерист и никогда им не буду. Кроме того, бандиты с меньшей вероятностью захотят украсть осла, чем лошадь”.

“Бандиты воруют, и это все, что тебе нужно сказать по этому поводу”, - ответил Менедем. “У тебя было бы больше шансов скрыться верхом”.

“Нет, если только все моряки, которые пойдут со мной, тоже не будут верхом”, - сказал Соклей. “Или ты думаешь, я бы сохранил свою кровь и позволил им погибнуть?”

Менедем пожал плечами. “Такие вещи, как известно, случаются - но оставь это, если эта идея тебя беспокоит. Следующий вопрос - ты наймешь своего зверя или сразу купишь его?”

“Вероятно, и то, и другое”, - сказал Соклей. “Я хочу, чтобы один нес вещи, а другой ездил верхом. Сейчас я подумываю о том, чтобы купить их, а затем снова продать перед отплытием. Если повезет, это будет дешевле, чем нанимать их. Если дилеры попытаются надуть меня, вот тогда я подумаю о том, чтобы поступить по-другому ”.

“Конечно, они попытаются раздавить тебя”, - сказал Менедем. “Вот почему они занимаются бизнесом”.

“О, я знаю. Но есть разница между раздолбайством и раздолбайством, если вы понимаете, что я имею в виду”, - сказал Соклей. “Получение прибыли - это одно; обман иностранца - это совсем другое, и я не намерен с этим мириться”.

Его кузен опустил голову. “В твоих словах есть смысл. Единственное, в чем вы должны быть уверены, это вернуться за несколько дней до нашего отплытия, чтобы вам не пришлось продавать в спешке и принять первое поступившее предложение, каким бы оно ни было ”.

“Если смогу, конечно”, - сказал Соклей. “Я не хочу терять деньги на сделке - во всяком случае, как можно меньше, - но я также не могу обещать, что я буду делать в стране иудаиои”.

“Чем бы вы там ни занимались, не увлекайтесь настолько, чтобы забыть о времени года до наступления зимы”, - сказал Менедем. “Если ты думаешь, что мы будем ждать тебя, а потом рискнем отправиться в плавание в плохую погоду, то ты сумасшедший”.

“Ты глупец, если думаешь, что я сделаю что-то подобное”, - парировал Соклей. Менедем только рассмеялся, и Соклей понял, что его кузен поддразнивал его.

Прежде чем он смог что-либо сказать или даже начать планировать месть, тощий финикиец примерно его возраста заговорил с ним и Менедемом на плохом греческом: “Вы двое, вы эллины, да?”

“Нет, конечно, нет”, - сказал Менедем с невозмутимым лицом. “Мы сакаи с равнин за Персией”.

Финикиец выглядел смущенным. Соклей бросил на Менедема злобный взгляд. “Не обращай внимания на моего кузена”, - сказал он парню. “Да, мы эллины. Что мы можем для вас сделать?”

“Вы торговцы?” спросил финикиец. “Вы хотите торговать?”

“Да, мы торговцы”, - осторожно сказал Соклей. “Я не знаю, хотим ли мы торговать с вами или нет. Что у вас есть и чего вы хотите?”

“У меня есть корица, мастера. Вы знаете корицу? Хотите корицу?”

Соклей и Менедем посмотрели друг на друга. Насколько вероятно, что у этого тощего, явно бедного человека было что-нибудь стоящее? Между ними пронесся безмолвный ответ: не очень. И все же Соклей сказал: “Покажи нам, что у тебя есть”.