Святая

Впрочем, Прося не об этом заботилась. Нет, конечно. Нужно приносить пользу обществу, партии, Родине, Сталину. В ней, в маленькой Просе, вон сколько нуждается!

Поехала поступать в Челябинск, в медицинский. На это все материны накопления ушли. Прося даже всплакнула на прощанье.

Провалилась. Чтобы стипендию получать нужно было четыре экзамена на пятерки сдать и один на четверку. А Прося на физике четверку получила, за сочинение четверку получила. Самое неприятное было, что если не прошел на бесплатное обучение, то надо было платить 300 рублейза год. Многовато для ее семьи. Мать получала 400 р. в месяц Тем более, Прося перестала получать деньги за потерю кормильца, исполнилось 18 лет. Не потянули бы они.

Плоховато у них в школе готовили, плоховато. Поэтому и поступать в институт кроме Проси никто не собрался. Рабочая косточка. Да и платили рабочим больше, чем служащим, и почетно рабочим быть было. Но Прося знала, что ее дорога - другая. Это будет замечательная дорога, но, наверное, непростая. Но разве всегда все должно быть просто? Нет, нужно бороться! Им, молодым, открыты все дороги! Им, молодым, открыты все пути!

Прося оценила ситуацию трезво. Поступают не только медалисты-очкарики, но и хорошие ребята вроде Проси. Для кого-то пониже проходной балл. У кого-то есть преимущества при прочих равных. А еще спецнаборы бывают.

Медалистов принимали без экзаменов. Тут Прося недотянула, хотя и очень старалась. Но, увы, некому было за нее заступиться. Проходной был пониже для участников войны. К сожалению, с немцем справились без Проси, не успела она. А то бы она обязательно отличилась и прямо с фронта пошла в медицинский. Дети войны льготами не пользовались, много их было.

Пониженный проходной бал был для медсестер и фельдшеров, то есть для лиц со стажем работы в медицинских учреждениях и средним медицинским образованием. Это был более-менее реальный шанс. Ну что делать, придется возвращаться домой с позором и поступать в местное медучилище училище. Если сдать экзамены на пятерки, можно было получать 80 р. стипендии. Ну, придется потерпеть, пожить с мамашкой, что делать, столько лет с ней жила, еще поживет. Зато дома в медучилище работала тетя Поля, сестра отца. По крайней мене можно будет попросить помочь со вступительными, чтобы стипендию получать. Ничего, сжала губы Прося, все что ни делается, все к лучшему. Она начнет с азов, чтобы стать замечательным врачом.

В медицинское Прося прошла на стипендию. Так как среднюю школу она уже закончила, то учить ей нужно было только медицинские предметы. Первым делом она пошла в комитет комсомола, председателя которого знала по горкому, и была выбрана комсоргом курса, как имевшая серьезный опыт комсомольской работы. Комсомольской работой Прося занималась яростно. А что было делать, нужно было попытаться получить комсомольскую путевку.

А буквально через полгода, после первой сессии, Прося перевелась с сестринского на фельдшерское отделение.

Это было привилегированное отделение, и поступить туда было практически так же сложно, как в институт. Фельдшер был почти доктором, он имел право делать диагностику и даже медицинские назначения в пределах перечня несложных заболеваний. Вершиной фельдшерского искусства считалась операция по удалению аппендицита. Во многих случаях фельдшер был полноценной заменой врачу, и в этом смысле цель Проси была почитай что достигнута.

Так что Прося имела право искренне нахваливать себя: "Ай да молодец я!" Но на уже достигнутом она останавливаться не собиралась. Прося вспомнила про уже несколько лет как задвинутую в сторону акробатику и стала ходить в секцию. Нужно было получить взрослый спортивный разряд: с разрядом при поступлении в институт преимущество при прочих равных. Да и с занятий на соревнования отпускали, что иногда было совсем не лишним.

Прося хотела выступать в смешанной паре, но мальчиков был дефицит, и она стала верхней в женской тройке. Карабкаться на самый вверх было немного страшно, потому что Прося по природе была очень осторожной, и уж если рисковала, то все продумывала наперед, так что на самом деле риском назвать это было трудно.

Зато наверху отпускало. Это было ее место, это был ее мир под ногами. Мир, который еще будет ей благодарен. Ей, такой маленькой, но такой удаленькой, такой быстрой, такой ловкой, такой доброй!

Прося училась хорошо, зубрила все назубок, благо память у нее была отменная. Немаловажным плюсом в ее успехах была комсомольская работа: все преподавателя ее знали, выделяли из рядовых, и даже прощали ей пропуски занятий во время соревнований по акробатике.

Студенты ее уважали и немного побаивались: у нее был характер - могла так отжучить провинившегося, что тот потом боялся ей на глаза показываться. Прося старалась быть одинаково ровной и приветливой со всеми. Но уж если кто был ей не по нраву, она не стеснялась. Зачем ей, такой хорошей, испытывать неудобства из-за недотеп или лодырей? Разве это справедливо? Хорошо еще, если просто недотепа. Враги народа не бездействовали, вредили стране почем зря. И фильмы, и книги, и газеты призывали быть бдительными. Прося присматривалась к людям, и на комсомольских собраниях строго требовала от рядовых комсомольцев успеваемости, принципиальности и бдительности. Но все равно, обнаруживались гниды даже у них, в училище. За год двоих вредителей, изобличенных сознательными людьми, из комсомола исключать пришлось. Как только вредителя арестовывали, так сразу и исключали, в тот же день. Нельзя было медлить в таких делах, нужно было показывать, что ты принципиальный советский человек и не теряешь рабочее время в размышлениях о врагах, не мечешься малодушно "простить - не простить", нет, смело и прямо отмежевываешься от зла и продолжаешь строить коммунизм.

Собрания Прося вела деловито, быстро, по существу. Знала, что комсомольцы не любят, когда политинформацию на час развозят, основное нужно сказать, остальное по радио услышат, в газетах прочитают. А вот свои события можно и поподробнее раскрыть, попросить товарищей отчеты подготовить, найти добровольцев на стройки и на дежурства на улицах, помогать милиции. Она быстро поняла, что нужно правильно настроить массу, объяснить, чем вреден уклонизм и оппортунизм, напомнить о двух изобличенных у них врагах народа. Главное, отчитаться перед горкомом вовремя, тогда всем и хорошо и удобно, это ведь так просто и ясно: приходит задание, каждый на своем уровне быстро делает и отчитывается, отчеты потом идут наверх, и уравновешивают запросы, все успокаивается и нормализуется. Даже непонятно, почему некоторым приходится это вдалбливать, особенно будущим медикам, ведь это так похоже на работу организма. Пришел раздражитель, организм отреагировал, пошел сигнал-успокоитель, все - цикл закончен.

С подругами близко любезничать времени у нее не было. Она старалась быть приветливой, и многие к ней тянулись. Но близко подойдут - потом время на них тратить надо, а где его взять, все успеть надо, а сутки не резиновые. Поэтому научилась дружить с теми, кого избежать никак нельзя было, или кто полезен был. Еще со школы заметила - друзья слишком много друг про друга знают, и если что - потом бьют под дых, так, как недрузья не смогут. И все, что видела дальше, это только подтверждало. Поэтому не доверяла подругам, проблемы старалась сама решать.

Свободного времени было немного. Прося устроилась в больницу подрабатывать санитаркой по вечерам - денег хронически не хватало. Мамашины деньги плюс просина маленькая стипендия на троих было немного, учитывая, что Симка подросла, и денег требовалось больше. Иногда, очень редко, выбиралась на танцы в дом культуры. Там однажды встретила одноклассника Пашку, того самого, который ей давно глянулся, и на котором она уже было поставила крест. Пашка собирался весной, после окончания училища, идти в армию, и говорил что-то романтическое о защите отечества, мужестве. На Просю это подействовало. Несколько месяцев они встречались, целовались. За месяц до призыва Пашка с задумчивым видом сказал ей:

– Ну что, Прося, будешь ждать меня из армии?

– Буду...
– немного поколебавшись сказала Прося. Ее растрогала сам вид Пашки, скромный и бравый одновременно, вид защитника отечества, который пойдет куда-то на край мирной жизни, защищать Родину, как защищал ее Просин отец. Что-то встрепенулось в ней, и Пашка почувствовал это, жадно впился в нее губами, заграбастал неожиданно сильными руками. В тот же вечер она потеряла невинность, и поняла, что зря. Это была такая фигня: и неприятно, и неинтересно. Как вообще девки могли находить в этом хоть что-то? А ведь некоторые без этого просто не могли. "Дуры..." - с бесконечным презрением, думала Прося. Пашку она с тех пор обходила стороной, да и остальных парней тоже. Еще не хватало повторять ошибки! Прося была не из таких.