т.1 Стихотворения и песни

«Саянская ГЭС: затяжные дожди…»

Саянская ГЭС: затяжные дожди И лес — то седой, то рыжий. Саянская ГЭС, ты ко мне приходи — Закрою глаза и увижу. Вот это навек, так сказать, навсегда Зеленой тайгой по сердцу: Как пахнет река, как стучат в неводах Луны золотые серпы. И падают дни, как листы сентября, И ночи длинны, как горы, И смотрит на нас ледяная заря, А нам разогреть бы моторы. И вроде бы я навидался чудес, Скитаясь всю жизнь по свету, Но в сны мне стучит та Саянская ГЭС, Которой еще и нету. Все так же течет ледяная река, И снегом полны овраги. Саянская ГЭС только в наших руках И только чуть-чуть на бумаге. 1968

«Корабли расстаются, как женщины…»

Корабли расстаются, как женщины: Всё судачат, всё хрипло кричат. Кораблям где-то встречи обещаны, И рюкзак брошен в угол с плеча. А за окнами Арктика, бесконечные льды, Черно-белая графика невеселой воды. Только где-то на севере, далеко-далеко, Будто солнце просеяли решета облаков. Ты стоишь, словно белая истина. Ты молчишь, как великая скорбь. Подожди, дай разлуку мне выстрадать: Путь до встречи не легок, не скор. Ну прощай! Небо хмурится к вечеру, И гудки надо льдами скулят. Ну прощай! Здесь и сравнивать нечего: Мы и есть — эти два корабля. А за окнами Арктика, бесконечные льды, Черно-белая графика невеселой воды. Только где-то на Севере, далеко-далеко, Будто солнце просеяли решета облаков. Август 1968 Дизель-электроход« Обь» Арктика

«А море серое…»

А море серое Всю ночь качается, И ничего вокруг Не приключается. Не приключается… Вода соленая, И на локаторе Тоска зеленая. И тихо в кубрике Гитара звякает. Ах, в наших плаваньях Бывало всякое. Бывало всякое, Порой хорошее, Но только в памяти Травой заросшее. И молчаливые Всю навигацию, Чужие девочки Висят на рации. Висят на рации — Одна в купальнике, А три под зонтиком Стоят под пальмами. А море серое Всю ночь качается, Вот и ушла любовь — Не возвращается. Не возвращается… Погода портится. И никому печаль Твоя не вспомнится. Август — сентябрь 1968 Дизель-электроход« Обь» Арктика

ПЕСЕНКА О ЗФИ

Посмотри-ка ты ночью туда, Где Полярная светит звезда, И пиши теперь письма свои На архипелаг ЗФИ. О ЗФИ, Синие горы, Мне не забыть снега твои, Твои просторы. Мы сойдем на льды, Мы найдем следы. Здесь надежды лежат У замерзшей воды. Вот какая там есть широта, Вот какая там есть долгота. И, седой совсем, Здесь ходил Нансен, И, спасая других, Здесь погиб Амундсен. Вот какая там есть широта, Вот какая там есть долгота. О ЗФИ, Синие горы, Мне не забыть снега твои, Твои просторы. Август 1968 Дизель-электроход «Обь» Земля Франца-Иосифа

ПОЛЯРНОЕ КОЛЬЦО

Опять приходят непогоды Через Полярное кольцо. И криком гонят пароходы Из памяти твое лицо. И далеко в краю счастливом Страна цветов, земля людей. И льды уходят из залива Эскадрой белых лебедей. И слушает радист бессменный И чей-то плач, и чей-то смех. Всю ночь кружатся над антенной Последний дождь и первый снег. И нет тебя, и слава Богу, Что здесь один плыву без сна, Что эта тяжкая дорога Тебе никак не суждена. Минуй тебя вся эта нежить, Будь все печали не твои, Приди к тебе вся моя нежность Радиограммой с ЗФИ. И в час полуночный и странный Не прячь от звезд свое лицо, Смотри — на пальце безымянном Горит Полярное кольцо. 1968

СЕВЕРНЫЙ ФЛОТ

А мама пишет письма: «До скорого, пока!» Я для нее не мичман, А просто — в моряках. Под городом под Вологдой Все думает она: «Раз Северный — так холодно, Раз флот — то по волнам». А где-то идут корабли, Сигнальщик натянет капот. И пять океанов земли Качают Северный флот. Но разве ей ответишь, Какие тут дела? Приказ уйти на месяц Подлодка приняла. Нагни пониже голову — Воды идет стена. Раз Северный — так холодно, Раз флот — то по волнам. И нет побережий вдали, Лишь гидролокатор поет. И пять океанов земли Качают Северный флот. Ты, мама, не печалься — Под штормом, подо льдом, Усталые отчасти, Мы в порт родной придем. Простеганная солоно, Судьба досталась нам. Раз Северный — так холодно, Раз флот — то по волнам. А где-то идут корабли, Сигнальщик натянет капот. И пять океанов земли Качают Северный флот. 1968

ПЕСНЯ О СЕВЕРОМОРЦАХ

И снова тревожные метеосводки Предчувствуют ветров полет. Обросшие льдами подводные лодки Уходят под паковый лед. Под звездами где-то пилоты летят, Локаторный верен дозор. Стальными глазами ракеты глядят За черный от бурь горизонт. И штурман проложит далекий маршрут, Где ветер в лицо да в лицо. Идут корабли, и подлодки идут Дорогой героев-отцов. Покуда наше сердце бьется, Мы будем здесь стоять, сильны, Мы — моряки-североморцы, Северовоины страны. 1968

«Я бы новую жизнь своровал бы, как вор…»

Я бы новую жизнь своровал бы, как вор, Я бы летчиком стал, это знаю я точно. И команду такую: «Винты на упор!» — Отдавал бы, как Бог, домодедовской ночью. Под моею рукой чей-то город лежит, И крепчает мороз, и долдонят капели. И постели метелей, и звезд миражи Освещали б мой путь в синеглазом апреле. Ну а будь у меня двадцать жизней подряд, Я бы стал бы врачом районной больницы. И не ждал ничего, и лечил бы ребят, И крестьян бы учил, как им не простудиться. Под моею рукой чьи-то жизни лежат, Я им новая мать, я их снова рожаю. И в затылок мне дышит старик Гиппократ, И меня в отпуска все село провожает. Ну а будь у меня сто веков впереди, Я бы песни забыл, я бы стал астрономом. И прогнал бы друзей, просыпался б один, Навсегда отрешась от успеха земного. Под моею рукой чьи-то звезды лежат. Я спускаюсь в кафе, будто всплывшая лодка. Здесь по-прежнему жизнь! Тороплюсь я назад И по небу иду капитанской походкой. Но ведь я пошутил. Я спускаюсь с небес, Перед утром курю, как солдат перед боем. Свой единственный век отдаю я тебе — Все, что будет со мной, это будет с тобою. Под моею рукой твои плечи лежат, И проходит сквозь нас дня и ночи граница. И у сына в руке старый мишка зажат, Как усталый король, обнимающий принца. 1968

РЕПОРТАЖ О РАКЕТЧИКАХ

Тонкой стрункой висит паутинка, И от солнца смычок косой. Мы с майором идем по тропинке В пасторальнейшем из лесов. Все меняется в волнах рассвета, Все у времени на крыле… Неподвижно стоят лишь ракеты На вращающейся земле. По бетонным бункерам гулким — Тишина, одна тишина. Перекрестки — как переулки, Одинокий фонарь — луна. Шутки в сторону — дверь распахнулась, Глубина молчит бирюзой, И из пропасти впрямь пахнуло Небывалой еще грозой. Машинально достал папиросу. «Не положено». — «Виноват!» Мне б как раз задавать вопросы, Ну а я не найду слова. Перед мощью стою такою, Что в глаза никогда не видал, И стараюсь казаться спокойным, И гляжу на этот металл. Что бы сделали с нашей планетой И особенно с нашей страной, Если б не было этой ракеты, И не только ее одной. И майор задумался что-то, Смотрит мимо в свое, в свое… Может, вспомнил он ту пехоту, С кем прошел через дым боев, Как в прицелах «сорокапяток» Танки шли посреди жнивья, Как стояли насмерть ребята Возле города Верея. Наверху, над толщей бетона, Происходит все тот же день, Провода поют монотонно, Солнце прыгает по воде. И красиво, очень красиво Над землей стоит высота. Я майору сказал: «Спасибо!» Просто так сказал, просто так. И запрыгала вновь машина, Колесом попав в колею. У майора два чудных сына Строят планер — носы в клею. Ах как рады мальчишки лету — Рыба в речке, картошка в золе… Неподвижно стоят ракеты На вращающейся земле. 1968

«В кабинете Гагарина тихо…»

В кабинете Гагарина тихо. Тихо-тихо. Часы не идут… Где-то вспыхнул тот пламенный вихрь И закрыл облаками звезду. Только тихо пройдут экскурсанты, Только звякнет за шторой луна. И висит невесомым десантом Неоконченная тишина. Но Гагарин покоя не ведал — Жил он в грохоте мощных ракет, И победы и горькие беды Он встречал со штурвалом в руке. И всех тех, кто порвал с тишиною, Кто по звездной дороге пошел, Он их вел за своею кормою, Хоть и маленький, но ледокол. Я над краем стола наклоняюсь, Словно в пропасть без края гляжу, Улыбаюсь я и удивляюсь, И нахлынувших слез не стыжусь. Со стены молча смотрят портреты, Лунный глобус застыл на столе, И соборы стоят, как ракеты, На старинной смоленской земле. Снова тянет сырыми лугами. Звездный город стихает во сне. Понимаете, Юрий Гагарин, Как несладко стоять в тишине, Потому что грохочут рассветы, Заливаются птицы в полях… Впрочем, вам ли рассказывать это, Человеку с планеты Земля. 1969

БОТИК

Один рефрижератор — представитель капстраны — Попался раз в нешуточную вьюгу, А в миле от гиганта поперек морской волны Шел ботик по фамилии «Калуга». А тот рефрижератор, что вез рыбу для капстран, Вдруг протаранил ботик молчаливо. На таре из-под «Двина» только виден капитан Хорошего армянского розлива… Что же ботик потопили? Был в нем новый патефон И портрет Эдиты Пьехи, И курительный салон. «Ду ю спик инглиш, падлы? — Капитан кричит седой. — Француженка, быть может, мать твоя? А может, вы совсем уже, пардон, шпрехен зи дойч?» И с судна отвечают: «Йа, йа, йа!» Советское правительство послало документ И навело ракеты на балбесов. А ботику отгрохали огромный монумент, Которым и гордится вся Одесса. Август 1968 Дизель-электроход «Обь»