т.1 Стихотворения и песни

РЕСПУБЛИКА ТУВА

Вот и все. Заправлены моторы. Внесена пятерка за багаж. Впереди лежит тот край, который Если взял, то больше не отдашь. А республика Тува живет без публики, По лесам-то, по лесам-то тишина. По полянам ходят мишки — ушки круглые, И летающих тарелок до хрена. Закури, но погаси окурок! Тут тебе не площадь Ногина. Лето сбросило соболью шкуру, Рыжиной тайга заражена. А республика Тува живет без публики, По лесам-то, по лесам-то тишина. По полянам ходят мишки — ушки круглые, И летающих тарелок до хрена. 1968

3. Осенние дожди (1970–1974)

СРЕТЕНСКИЙ ДВОР

А в тени снег лежит, как гора, Будто снег тот к весне не причастен. Ходит дворник и мерзлый февраль Колет ломом на мелкие части. Во дворах-то не видно земли, Лужи — морем, асфальт — перешейком, И плывут в тех морях корабли С парусами в косую линейку. Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор! Вспоминаю сквозь памяти дюны: Вот стоит, подпирая забор, На войну опоздавшая юность. Вот тельняшка — от стирки бела, Вот сапог — он гармонью, надраен. Вот такая в те годы была Униформа московских окраин. Много знали мы, дети войны, Дружно били врагов-спекулянтов И неслись по дворам проходным По короткому крику «атанда!». Кто мы были? Шпана не шпана, Безотцовщина с улиц горбатых, Где, как рыбы, всплывали со дна Серебристые аэростаты. Видел я суету и простор, Речь чужих побережий я слышал. Я вплываю в свой сретенский двор, Словно в порт, из которого вышел. Но пусты мои трюмы, в пыли… Лишь надежды — и тех на копейку… Ах, вернуть бы мне те корабли С парусами в косую линейку! 1970

«Не провожай меня, не провожай…»

Не провожай меня, не провожай. Ты жди меня, а провожать не надо. Лежит земля, туманами свежа, Лежит моя дорога, как награда. Но каждый день, прожитый без тебя, Еще придет со мною расплатиться, Еще в долинах мне ветры протрубят, Что, уезжая, надо бы проститься. Мой странный мир обрадуется мне, Придут рассветы у огня погреться, И по гитарной старенькой струне Сползет роса и упадет на сердце. И запоют ребята у костра, И затрубит лосиха электричкой, И будто бы ни пуха ни пера От старых дней и от моих привычек. Но каждый день наращивает стон, И он растет стремительно и грозно, И я кричу в помятый микрофон: «Ты приезжай, пока еще не поздно! Пока луна, как острие ножа, Пока ледок на лужах утром тает, Пока земля туманами свежа, Пока к нам вертолеты прилетают». 1970

«О, посмотри, какие облака…»

О, посмотри, какие облака Возведены вдоль нашего романа, Как будто бы минувшие века Дают нам знак, таинственный и странный. И странное обилие цветов, И странно, что кафе не закрывают. И женщины в оранжевых пальто Бесшумно, как кувшинки, проплывают. О, посмотри хотя бы на себя В минутном отражении витрины, Где манекены редкие скорбят И катятся волнистые машины, Где тонкая колеблется рука Среди незамечательных прохожих, Где ты стоишь, похожа на зверька И на смешного ангела похожа. Прошу тебя, пожалуйста, спаси, Не брось меня на каменную муку… Но женщина, ведущая такси, Находит дом с названием «Разлука». И ты уходишь весело, легко — Пустеет двор, пустеет мирозданье. И ласковые днища облаков Всю ночь стоят над миром в ожиданье. О, посмотри, какие облака Возведены вдоль нашего романа, Как будто бы минувшие века Дают нам знак, таинственный и странный. 1970

ВЕЛОСИПЕД

Пахнет луна сосной. По тишине лесной Катятся по тропе Я и велосипед. Медленно цепь кручу — Еду, куда хочу. Шины на колесе Ширкают по росе. То ли вдали лиман, То ли вблизи туман, То ли блестит костел, То ли горит костер. Кто же там, у костра? Это ж моя сестра. Нет уж, моя жена. Нет, это просто весна. Рядом сидит пацан, Худенький сам с лица И кандидат в мужья. Боже, да это ж я! Я на себя гляжу. Нету чудес — твержу. Нету чудес, а все ж Я это, я — похож. Дым от костра встает. Парень обнял ее, Пальцами у лица, Вот и целуются. Я не пошел к костру, Я зашагал к утру, Мимо огня в крови, Мимо своей любви. 1970

ПОМНИ ВОЙНУ

Помни войну, пусть далёка она и туманна. Годы идут, командиры уходят в запас. Помни войну! Это, право же, вовсе не странно — Помнить все то, что когда-то касалось всех нас. Гром поездов. Гром лавин на осеннем Кавказе. Падает снег. Ночью староста пьет самогон. Тлеет костер. Партизаны остались без связи. Унтер содрал серебро со старинных икон. Помни войну! Стелет простынь нарком в кабинете. Рота — ура! Коммунисты — идти впереди! Помни войну! Это мы — ленинградские дети — Прямо в глаза с фотографий жестоких глядим. Тихо, браток. В печку брошены детские лыжи. Русский народ роет в белой земле блиндажи. Тихо, браток! Подпусти их немного поближе — Нам-то не жить, но и этим подонкам не жить. Помни войну, пусть далёка она и туманна. Годы идут, командиры уходят в запас. Помни войну! Это, право же, вовсе не странно — Помнить все то, что когда-то касалось всех нас. 1970

ВАНЮША ИЗ ТЮМЕНИ

В седом лесу под Юхновом лежат густые тени, И ели, как свидетели безмолвные, стоят. А в роте, в снег зарывшейся, Ванюша из Тюмени Единственный оставшийся нераненый солдат. А поле очень ровное за лесом начиналось, Там немцы шли атакою и танки впереди. Для них война короткая как будто бы кончалась, Но кто-то бил из ельника, один, совсем один. Он кончил школу сельскую, зачитывался Грином, Вчера сидел за партою, сегодня — первый бой. Единственный оставшийся с горячим карабином, С короткой биографией, с великою судьбой. Когда же вы в молчании склонитесь на колени К солдату неизвестному, к бессмертному огню, То вспомните, пожалуйста, Ванюшу из Тюмени, Который пал за Родину под Юхновом в бою. 1970

ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН

Там, в маленьком кафе На углу Шенхаузераллеи, Где четыре старухи ежедневно Обсуждают итоги Первой и второй мировой войны… Там, в маленьком кафе На углу Шенхаузераллеи, Где из окон видны еще руины, Где безногий человек С самого утра все глядит в стакан… Там, в маленьком кафе Посредине города Берлина, На углу двадцатого столетья, На опасном перекрестке Двух противоборствующих систем… Там, в маленьком кафе Посреди задымленной Европы, На груди у небольшой планеты, Что вращается по скучной Круговой орбите вокруг звезды… Там, в маленьком кафе, Ничего такого не случилось, Просто мы по-русски говорили И сказали старухи: «Надо было раньше добить англичан». 1970 Западный Берлин

НОВАЯ ЗЕМЛЯ

В голове моего математика Вся Вселенная встала вверх дном, А у Новой Земли ходит Арктика, Ходит Арктика ходуном. Ходят белые льды, как дредноуты, Бьются, будто бы богатыри. Ах давно бы ты мне, ах давно бы ты Написала б странички две-три. Написала б ты мне про Голландию, Где большие тюльпаны растут, Написала б ты мне про Шотландию, Где печальные песни поют. Но никак не приходит послание, И от этого грустно в груди. Ни тебя, ни письма, ни Голландии — Только этот очкарик нудит. Понудит он и все ухмыляется, Блещет лысины розовый круг. А под лысиной так получается, Что Америке скоро — каюк. А в Америке парни усталые Всё хлопочут, чтоб мы померли. Дайте землю, товарищи, старую! Не хочу больше Новой Земли. С математиком, серым, как олово, Скоро бросим прощанья слезу. Привезет он в Москву свою голову, Я другое совсем привезу. 1970

ПЕСНЯ О ПОДВОДНИКАХ

Задраены верхние люки, Штурвала блестит колесо. По поводу долгой разлуки Нам выдан «Абрау-Дюрсо». Прощайте, красотки! Прощай, небосвод! Подводная лодка Уходит под лед. Подводная лодка — Морская гроза, Под черной пилоткой — Стальные глаза. Под грустную музыку Верди Компасы дают перебой, Голодные ходят медведи У штурмана над головой. По многим известным причинам Нам женщины все хороши. Стоят на сугробе мужчины, Но на полюсе нет ни души! Прощайте, красотки! Прощай, небосвод! Подводная лодка Уходит под лед. Подводная лодка — Морская гроза, Под черной пилоткой — Стальные глаза. 1970

«Веселая любовь моя…»

Веселая любовь моя, Зеленая и белая, Где ж ты живешь, в каких краях? Что ж ты без меня делаешь? Кто там стоит в тени берез, В том пиджачке вельветовом? Чьи это клятвы произнес Ветер хмельной под ветками? Где-то вдали, совсем вдали, Над проливными ивами, Ходят веселые корабли В эту страну счастливую. Веселая любовь моя, Зеленая и белая, Где ж ты живешь, в каких краях? Что ж ты без меня делаешь? 1970