Талисман

Иди. Ты должен идти.

Я не могу. Не могу! Я устал, и все, что я ни делаю, все не так. Люди погибают…

Прекрати себя жалеть, ты, паршивый эгоист! Подумай о своей матери!

Нет, я устал, отстань от меня!

И о Королеве.

Пожалуйста, оставь меня в покое…

В конце концов Джек услышал, как скрипнула дверь на лестницу, ведущую в офис, и это подстегнуло его. Он совсем не хотел, чтобы его нашли здесь. Пусть лучше они поймают его снаружи, на заднем дворе, чем в этой смердящей, залитой кровью дымной комнате, где пытали его самого и где был убит его друг.

Почти автоматически Джек подошел к столу и взял с него пакет с надписью «ДЖЕК ПАРКЕР». Он заглянул внутрь и увидел там гитарный медиатор, серебряный доллар, потрепанные банкноты и дорожный атлас Неда Макнелли. Вывернув пакет, нашел и стеклянный шарик. Джек, чувствуя себя так, словно находился под гипнозом, затолкал все это в рюкзак и перебросил его через плечо.

Спотыкавшиеся шаги на лестнице медленно приближались.

— …включается этот чертов свет…

— …запах как в зоопарке…

— …ребята, посветите сюда…

Взгляд Джека остановился на ящике стола, куда Преподобный Гарднер складывал деньги, полученные «свободными» работниками. Он протянул руку и вынул оттуда два конверта, с такой же надписью «Я ОЗАРЕН СВЕТОМ ИИСУСА», как и на валяющихся в корзине открытках.

Если они поймают тебя теперь, ты будешь обвинен не только в убийстве, но и в воровстве.

Не важно. Сейчас им двигала только сама потребность движения, ничто больше.

Задний двор оказался совершенно пустынным. Джек стоял на крыльце и оглядывался по сторонам, не в силах поверить в это. Он слышал голоса со стороны парадной двери, беспорядочные всплески статических шумов, треск и бормотание полицейских раций, уловленные микрофонами и усиленные все еще работающей акустической системой студии… но задний двор был пуст. Это не укладывалось в голове, но Джек предположил, что их в достаточной мере испугало и сбило с толку то, что они нашли внутри…

— О Господи! Ты веришь своим глазам? — произнес приглушенный голос менее чем в двадцати футах слева от Джека.

Он резко обернулся на звук. Там, откуда он доносился, в притоптанной пыли примостился похожий на металлический гроб карцер. Внутри него медленно двигался огонек фонарика. Снаружи Джек разглядел подошвы чьих-то ботинок. Неясная фигура прохаживалась у входа в карцер, изучая дверь.

— Ты посмотри, она просто сорвана с петель, — обратился человек, смотревший на дверь, к тому, кто был внутри карцера. — Я не могу себе даже представить, кто способен на такое… Петли стальные, но они… РАЗВОРОЧЕНЫ.

— Да при чем тут петли! — снова раздался первый голос. — Эта чертова штука… они держали здесь детей, Полли! Я просто уверен в этом! Представляешь, ДЕТЕЙ! Здесь на стенах их инициалы…

Свет фонарика переместился дальше.

— …и строки из Библии…

Снова движение света.

— …и рисунки. Маленькие рисунки. Человечки: мужчины и женщины… явно детские рисунки… Боже мой! Как ты думаешь, Уильямс знал об этом?

— Должен был знать, — сказал Полли, все еще продолжая осматривать искореженные стальные петли дверей карцера.

Затем Полли шагнул внутрь, его коллега в это время только начал выходить. Даже не пытаясь спрятаться, Джек перебежал открытое пространство двора. Потом пробрался вдоль стены гаража и оказался на дороге. Отсюда ему был виден караван полицейских машин у фасада «Дома Солнечного Света». Пока Джек стоял и смотрел, на дороге показались кареты «скорой помощи» — огни бешено вращаются, сирены завывают.

— Я любил тебя, Волк, — пробормотал Джек и провел рукой по влажным глазам. Он двинулся вперед, в густую темноту, уверенный в том, что его поймают прежде, чем он успеет пройти милю на запад от «Дома Солнечного Света».

Но три часа спустя он все еще шел — видимо, у полиции было более чем достаточно других дел, кроме как ловить беспризорных мальчиков.

2

За следующим подъемом должно было быть шоссе. Или чуть дальше: Джек уже мог видеть оранжевые огни противотуманных фар, мог слышать грохот больших грузовиков.

Он остановился у замусоренного оврага и умыл лицо и руки под струйкой воды, которая била из водопроводной трубы. Вода была холодной как лед, но она по крайней мере немного успокоила жгучую боль в руках. Старый, забытый кашель не замедлил вернуться.

Джек еще немного постоял, глядя в черное небо Индианы, прислушиваясь к шуму автомобильных двигателей.

Ветер шелестел листвой деревьев, трепал его волосы. Но на сердце было тяжело из-за потери Волка.

Спустя час водитель грузовика притормозил возле усталого бледного мальчика, стоявшего на обочине дороги с направленным вверх большим пальцем. Джек забрался в кабину.

— Куда направляешься, сынок? — спросил водитель.

Джек слишком устал и слишком истосковался, чтобы рассказывать историю. К тому же он почти не помнил ее. Ну ничего, он вспомнит ее позже или придумает новую.

— На запад, — сказал он. — Как можно дальше.

— Я еду только до границы штата.

— Ну, это прекрасно, — сказал Джек и тут же уснул.

Огромный «даймонд-рео» несся сквозь холодную ночь Индианы, магнитофон тихо напевал голосом Чарли Дэниелса.

Он несся на запад, направив лучи своих фар в сторону Иллинойса.

Глава 28 Джеку снится сон

1

Конечно же, он путешествовал вместе с Волком. Волк вернулся домой, но его большая преданная тень ехала позади Джека во всех грузовиках и фургонах, в роскошных «фольксвагенах» и в пыльных дребезжащих развалюхах, грохочущих по дорогам штата Иллинойс. Этот улыбающийся призрак ранил сердце Джека. Временами он видел — почти видел — огромную мохнатую фигуру Волка, легкими широкими прыжками несущегося вдоль дороги среди зеленых волнующихся полей и лугов. Свободный Волк смотрел на него добрыми карими глазами. Когда он отворачивался, Джек чувствовал, как теплая мохнатая лапа исчезает из его ладони. Сейчас, когда он безвозвратно потерял своего друга, память о том, как плохо обращался он с Волком, заставляла его краснеть от стыда. Он предавал Волка куда больше раз, чем мог сосчитать. Стыдно, стыдно! Волк был такой… Джеку потребовалось достаточно много времени, чтобы найти нужное слово, и это слово было «благородный». Это благородное существо, так и не нашедшее себе места в этом мире, погибло ради него.

Я сберег свое стадо. Джек Сойер больше не был стадом. Я сберег свое стадо. Много раз водители грузовиков или страховые агенты, подбиравшие этого странного, непохожего на других мальчика — подбиравшие его, хотя мальчик был грязнее самой грязи, хотя он был оборванным, подбиравшие, несмотря на то что никогда раньше не обращали внимания на голосующих у дороги, — замечали, как он борется с подступающими слезами.

Путешествуя по дорогам Иллинойса, Джек горевал по Волку.

Он каким-то образом догадался, что у него в этом штате не будет проблем с передвижением. Действительно, стоило ему поднять руку и посмотреть в глаза проезжающего водителя, как спустя несколько секунд он уже сидел в машине. Большинство водителей даже ни о чем не спрашивали, так что ему не приходилось заново сочинять историю. Все, что от него требовалось, — дать более или менее удовлетворительное объяснение тому, что он путешествует в одиночестве. «Я еду навестить друга в Спрингфилде», «Я пытаюсь добраться домой». «Да, да», — отвечали водители. Слушали ли они его? Джек этого не знал. Перед его глазами проплывал бесконечный ряд видений: Волк бросается в воду, пытаясь спасти своих несчастных животных, Волк вылизывает пустую тарелочку из-под гамбургера, Волк приносит ему еду под дверь сарая, Волк врывается в студию звукозаписи, содрогается под пулями, растворяется в воздухе… Джек не хотел видеть это снова и снова, но ему приходилось, и его глаза наполнялись слезами.