Там, куда я ухожу

В очередной раз Даниил словил себя на мысли, что умеет ошибаться в людях и всячески практикует это, несмотря на приличный стаж работы в органах. Тетка Лиза оказалась высокой женщиной с крепкими руками, едва прикрытыми рукавами легкого цветастого платья. На вид ей было лет шестьдесят, но может и меньше. С толку сбивала повязка на глазу – черная, чуть отливающая в свете солнца. Короткие, выжженные краской волосы были зачесаны налево, а из дамских украшений в глаза бросались золотые серьги, уж слишком на контрасте с остальными деталями внешнего облика. И еще она сильно хромала на левую ногу.

– Доброго дня гостям! – все тем же мягким голосом встретила она Даниила, попутно открывая калитку. – Заходи, Даня. Я как раз борща сварила!

Запах борща с размаху ударил в нос, когда Даниил переступил порог небольшого дома, в котором жила тетка Лиза. Жила вместе с мужем, о существовании которого открыто и без отлагательств заявляли мужская куртка и сапоги в прихожей, а также общая фотография на стене у кухонного стола.

– Рома сейчас на работе, – пояснила тетка Лиза, кивнув на фото. – Ты присаживайся за стол. Руки можно помыть там, за кухней. Дверь мы еще не поставили, все никак до этого не дойдет, да и денег куры не клюют.

– Я бы просто кофе выпил, или чаю, – улыбнувшись, сказал Даниил. – Не голоден, да и заскочил-то на полчаса, – он полез в сумку за фотоальбомом. – Меня ведь под Сочи ждут.

– А что ж ты женушку с собой не взял?

– Не жена… – Даниил подавился словом. – Да она там с подругой встретилась как раз.

– Ну так и дай благоверной потрещать на женские темы, – подмигнула ему тетка Лиза.

Будто зажмурилась – второй глаз, если он и существовал, находился вне зоны видимости. Повязка то и дело привлекала внимание Даниила.

– Ромка у меня ведь раньше тоже в милиции работал, – добавила тетка Лиза. – Найдется вам о чем поговорить.

Половицы скрипели, чуть прогибаясь под весом хозяйки. Впрочем, дело было даже не в медленных, тугих движениях тетки Лизы – просто дом был уже пожившим и, скорее всего, пережившим не одно поколение людей.

Думая о том, как дома переживают своих владельцев – будто у дома есть душа, – Даниил вспомнил мать. Вспышкой возникли воспоминания о 86-м, времени на рубеже лета и осени, когда они с матерью перебрались с Севера под Ленинград, в город Кириши. В то время там проживала мамкина двоюродная сестра – Настасья Робертовна. В ее доме тоже скрипели половицы.

Борщ был наваристым, добротно приправленным зеленью с огорода и холодной сметанкой. Завернутые в тонкие листы молодой капусты голубцы тоже хорошо зашли. Был еще овощной салат, сдобренный нерафинированным подсолнечным маслом, да только уже некуда было его заталкивать.

После плотного обеда Даниил сидел за столом чуть развалившись, думая о том, что не помешало бы ослабить хватку ремня. Тетка Лиза сидела за столом с альбомом в руках и с мечтательным видом разглядывала лица на фотографиях. Рядом сидел Роман Александрович – муж тетки Лизы. Просто Ромка, как он представился Даниилу. Такой же высокий и крепкий, как и его жена.

– Ну а я сам на пенсию ушел в 92-м, – рассказывал он. – Тогда ведь с Севера все бежали, как крысы с тонущего корабля. Ну и мы с Лизкой побежали в конце девяностых. Здесь раньше матушка ее жила, но померла – удар разбил.

Ромка взял в руки бутылку с беленькой, в очередной раз предложил Даниилу, перед которым стояла пустая стопка. Получив отказ, налил себе и опрокинул стопку одним махом.

– Зря отказываешь, – чуть щурясь, сказал он. – Непьющий мужик, знаешь ли…

– Да вот не надо! – вмешалась тетка Лиза, потирая хромую ногу. – Правильно делает, что не пьет. Сколько твоих сослуживцев полегло не от выстрелов, а от водки, а?

– Это тебе не надо! – огрызнулся Ромка, и его южнорусский говор заиграл новыми красками. – Тут и без водки люди зазря погибают.

Тетка Лиза тяжело вздохнула, но ничего не сказала. Даниила же заинтересовала ее реакция, но спрашивать он не стал. Выдохнул. Расстегнул ремень.

– Ты ведь не знаком с нашим сыном, Витей? – спросил Ромка. – Ну да, ты ведь пораньше уехал. Они с Егоркой хорошо дружили…

Даниил ощутил хмельную паузу. Чуть набрался хозяин. Поспит крепким послеобеденным сном, да и весь вечер на откуп останется. А сам Даниил к тому времени будет уже в Лазаревском.

– Но я не об этом, – продолжил Ромка. – Витя здесь с одной девушкой хорошо дружил. Ну как дружил… Ты знаешь, – он усмехнулся по-доброму. – Маша Румянцева. Прекрасная девушка была. Мне казалось, такие в селах и станицах не остаются. Переезжают в большие города, и там себе женихов находят. Призвание находят.

– Вы сказали, была? – уточнил Даниил.

– Ни к чему это, Рома, – вновь вмешалась тетка Лиза, отложив фотоальбом в сторону.

– Убили ее. А выставили все так, будто утонула она. Пошла к озеру, упала случайно. Голова, мол, закружилась. Или поскользнулась.

Роман Александрович налил себе еще, никак не отреагировав на колкий взгляд жены. Выпил.

– А я был в морге, вместе с ее матерью и отцом, и видел синяки и кровоподтеки. На лице и на шее, знаешь, такие при падении не возникли бы, – заявил он, ткнув пальцем в стол. – То были следы избиения. Удушения. Насмотрелся на подобное за годы службы, и ни с чем не спутаю, – он помедлил. – Скрывают ведь, твари. Покрывают! Все тут около этого сраного Шаумяна трутся, будто он пуп земли! Девка от него отбиться не могла, вот он и взял свое силой, сука черножопая!

Роман Александрович рассвирепел. Даниилу была слишком хорошо знакомо это чувство.

– У Лизки на нервной почве, вон, нога отказывается ходить! – продолжал хозяин. – А про семью Маши я и вообще молчу. Старики себе места не находят. Страшно это, Даня. Очень страшно.

– И как давно это случилось? – спросил Даниил.

Муж и жена переглянулись.

– В середине июля, – ответил Роман Александрович, потер лоб. – В ночь с девятнадцатого на двадцатое, если уж точно.

– Ну а по поводу этого Шаумяна? Кто он такой?

– Лошадей разводит, – ответила тетка Лиза. – Точнее, не он сам, а дядя его – Эрик Мовсесян. Сергей только помогает. Ферма у него тут неподалеку.

– Все с задницы начинаешь! – выругался муж и с хмельной улыбкой посмотрел на тетку Лизу. Та просверлила его взглядом. – Этот Шаумян… Сережа, мать его так – просто сорокалетний наркоман! Прожигает свою жизнь, и других за собой тащит. Сукин сын! Два года назад у него на ферме нашли двести кило марихуаны. Двести кило! Так ему от восьми до двадцати грозило, а в итоге посадили каких-то узбеков-охранников. По одному году строгача на нос. Шаумяну же – условно. И дело с концом! Как тебе такие расклады?