Танец Опиума

Раздосадованный неудачной попыткой отвязаться от разговора, Итачи снова тяжко вздохнул и продолжил:

— Акацуки не доверяют Широ и Куро. Вы следите за ними днём и ночью. Отправляете к ним сторожевых псов, ведёте усиленное наблюдение за каждым их шагом.

— Ещё бы, — насупился Узумки. — Они постоянно нарушают законы даже там, где законов не существует.

Итачи горько усмехнулся.

— Согласен. С ними много возни. Скажу даже больше: они как малые дети, за которыми нужен глаз да глаз.

— Они же неуправляемые! Они неуравновешенные психопаты и отбитые отморозки! Удивительно, что они вообще подчиняются Вам.

— Зетцу кто угодно, но не предатели. И они никогда ими не были.

Узумаки окинул Итачи подозрительным взглядом.

— И почему Вы в этом так уверены?

— Потому что я их воспитал. Они мне как дети.

Нагато вдруг осенило, и он вспомнил причину, по которой так невзлюбил Зетцу. Да и за какие такие заслуги Узумаки обязывался их терпеть? Учиха нашёл двух оборванцев в грязном закоулке и принял решения забрать их на своё попечение, ссылаясь на то, что они «сослужат хорошую службу». И это в то время, когда остальные члены ближайшего окружения рвали пятую точку ради того, чтобы оказаться под крылом Итачи, и даже больше — им даровали жизнь с той целью, чтобы они служили будущей главе семьи.

— Конечно же… — горько засмеялся Узумаки. — Как дети…

Куро и Широ младше самого Итачи на недопустимую норму — шесть лет. Многие члены ближайшего окружения до сих пор негодуют и частенько намекают на их ничтожность и бесправность в мафиозных кругах. В ответ близнецы насмехаются над своими недругами, делая акцент на свою конкурентоспособность. Мол, не каждый к своим девятнадцати годам выбьется из индийской грязи в мафиозные князи.

История Куро и Широ берет своё начало с грязных улиц одного небольшого города в Индии. Жизнь была беспощадна к таким оборванцам, как братья Зетцу. Им приходилось воровать, иной раз даже убивать, и постоянно испытывать страх перед завтрашним днём.

Детство у них не выдалось. Родители были нищими алкашами, которые то и дело лупили их, как сидоровых коз. Вечно в синяках, ссадинах и с травмами, они люто ненавидели каждого в маленькой городке. Им не дали достойного образования. И недостойного тоже не дали. Вместо одежды они носили лохмотья, а вместо любви получали люлей. Родители наградили своих детей психической неуравновешенностью. А потому, озлобленные всеми неправдами жизни, близнецы глубокой тёмной ночью убили своих близких и даже глазом не моргнули. Куро зарезал мать, а Широ удушил верёвкой отца, а затем мальчишки улизнули от правоохранительных органов.

Всё, что они делали после, — скрывались от полицейских, голода и ненавистных взглядов и убивали. Им грозила смертная казнь, несмотря на девятилетний возраст. Правоохранительные органы были уверены, что если человек начал убивать в таком количестве с ранних лет, то уже ни одна исправительная колония не изменит положение дел.

Кто знает, что стало бы с безымянными братьями (а имён у мальчишек до встречи с Итачи и в помине не было), если бы одним днем они не решились ограбить угрюмого пятнадцатилетнего брюнета с пустыми холодными глазами. Братья Зетцу, будучи очень умными и хитрыми детьми, долго следили за незнакомцем, который был одет с иголочки и явно не походил на местного жителя. По их мнению, пятнадцатилетка должен располагать какими-никакими деньгами в наличии. План был прост: зажать в переулке, перерезать глотку и забрать всё, что будет в карманах богатенького подонка.

Поймать Итачи в переулке им всё-таки удалось, однако услышать мольбы о пощаде — нет. Учиха тогда даже не пискнул, долго рассматривая с ног до головы оборванцев с дикими, обезумевшими и кровожадными глазами. Именно в то мгновение ему в голову пришла мысль усмирить диких зверей, дать им имена и всё то, чего они так страстно желали.

— Чтобы блохастый пес стал преданным другом стоит всего-то забрать его домой, вычистить, откормить и время от времени выгуливать, — задумчиво протянул Итачи.

— Как ты с ними договорился тогда? Что такого сказал, что они тебе глотку моментально не перерезали?

— Назвал их по имени.

Нагато вопросительно изогнул бровь.

— У них же не было имен?

— Я дал обоим имена и общую фамилию. — А затем близнецы встали перед ним на колени, поклявшись отдать свои жизни взамен на эти имена.

— Дальновидность — твоё второе имя.

— Порой люди не замечают очевидного, — пожал плечами Учиха. — В особенности, они любят упускать детали и нужные связи. Если ты отрицаешь то или иное развитие событий, значит, ты не подготовлен к нему и легко можешь стать мишенью. То же самое касается меня. Если тогда, в мои пятнадцать лет, я бы начал отрицать возможность предательства со стороны своего ближайшего окружения, то не взял бы близнецов Зетцу под собственную опеку и сейчас загибался бы от психотропных веществ. Быть может, Куро и Широ и отмороженные ублюдки, но для человека, который вытащил их с улицы из рук дотошных полицейский и дал им возможность глубоко вдохнуть свежий воздух свободы, они готовы сделать всё что угодно — даже пойти на смерть.

Узумаки усмехнулся, признавая начальника абсолютно правым.

— Как только меня начали травить, первым делом я обратился к братьям Зетцу, — продолжал Итачи. — Они лучше всего подходили под роль негодяев, которым никто не доверяет и которых все презирают. В обычной ситуации все члены Акацуки наблюдают за Куро и Широ, но в моё отсутствие началась паника, и до них не было дела. Другими словами, у Зетцу развязались руки, и они могли спокойно делать свои дела прямо под носом у остальных. Ни ты, ни Пейн, ни Конан, ни Дейдара, никто другой не были бы столь же незаметен, как они. Мне нужны были солдаты, но никак не чрезмерно мозговитые люди, как все вы. К тому же вы не слушали меня после того, как я покинул пост. Каждый из вас стремился стать моим временным заместителем и послужить на благо правого дела. Я не обвиняю вас в этом, ведь вы не предавали меня, а всего лишь хотели помочь. Тем не менее вместо дисциплинированного строя вы показали ужасающую дезорганизацию. Поэтому мне и нужны были братья Зетцу. Они не стремились геройствовать и делать что-то во благо чего-то, что им до лампочки. Ты сам говорил, что они намерены подчиняться только мне, а не благому делу и не вам, олухам, которые устроили чёрти что в мое отсутствие. Куро и Широ добавили масла в огонь и стали практически незаметными. До них как такового дела не было. Наша с ними первоначальная задача заключалась в том, чтобы узнать, кто предатель. Предатель — мой подчинённый, ибо он знал, что к нам просочилась нежелательная информация, о которой сообщила Конан. Именно поэтому в течение следующего месяца все следы он замёл и остался неузнанным. Изменник делал всё, что бы на него не пало подозрение. Поначалу, признаю, я слетел с катушек и творил совершенно несвязанные вещи, и я благодарен тебе, что ты всё уладил. Однако опасность не испарилась, поэтому я отдал приказ братьям организовать приезд наёмной охраны в качестве слуги. Дом, казалось, был капельку защищён, а недалеко в Витэме расположилась под маскировкой гражданских целая свора военных. Другими словами, я всегда был защищён, но втайне от Акацуки. Всё благодаря Зетцу. Учитывая моё состояние, добрая половина плана была разработана близнецами. В них, правда, многовато ошибок и недочётов, но, в общем и целом, неплохо. Их, кстати, стоит наградить. Далее я отдал приказ Широ и Куро увезти как можно дальше Сакуру и Саске. Предатель навряд ли хотел убить меня. Скорее всего, его целью были именно мой братец и дурнушка. Благо Саске с Сакурой не задавались лишними вопросами и, следуя инструкциям, уехали, отключив телефоны. По изначальному плану я должен был обойтись без их участия, однако везде есть свои промахи. Эти несколько усложнило нам жизнь, ведь Зетцу смогли выйти на предателя без вмешательства Сакуры и Саске. И вот теперь враг обнаружен, имя я знаю, мотивы — тоже. Осталось уладить кое-какие оплошности, и я снова в игре.

Несколько долгих минут Нагато переваривал данную ему информацию, затем насупился и отозвался:

— Теперь я ненавижу Зетцу ещё больше…

— Ревнуешь? — усмехнулся Итачи, скрестив на груди руки.

Узумаки только хмыкнул в ответ, обиженный, что игра прошла мимо него.

***

— Девушка, вам нельзя покидать палату! — взревела пожилая медсестра, удерживая помятого вида девицу в больничной палате. Пациентка, вся перемазанная в грязи, пыли и чужой крови, со слезами на глазах рвалась покинуть свою временную темницу, однако женщина в халате строго-настрого запретила подобные вольности.

— Прошу! — взмолилась Сакура, утирая слёзы перепачканными в крови Стервятника руками. — Прошу! Там Саске! Там Саске!

— Всё хорошо будет с вашим Саске, — настаивала медсестра.

Харуно металась из одного угла палаты в другой, не находя себе места. Она отказалась от всех полагающихся процедур: от душа, чистой одежды и полдника. Теперь Сакура расхаживала грязной, неопрятной и голодной. И ведь не переубедишь же глупую девчонку! Единственное, чего дурнушка хотела больше всего на свете, — встретиться со своими любимыми братьями. Хотя бы с одним из них!

Наверное, пожилой даме, в конце концов, всё-таки удалось бы усмирить пыл своей буйной пациентки, если бы из коридора Сакура не услышала грубоватый низкий голос. Мужчина разговаривал на повышенных тонах и явно был чем-то рассержен. Хрупкое сердце девушки ёкнуло, и ноги сами понесли её прочь из треклятой палаты. Медсестра попыталась остановить Харуно, схватив её за локоть, но девушка оказалась бойкой и жутко испуганной. На секунду ей показалось, что за мёртвой хваткой последует очередное насилие. Душа ушла в пятки, и Сакура успела с левой врезать женщине по челюсти, как её учили братья.