Тайна Дамы Дождя

– Дядюшка!
– обиделась Роуз, но он только по-отечески потрепал ее по макушке.

Возвращаясь в усадьбу, Роуз взяла Ричарда под руку. Он чувствовал ее горячую ладошку на запястье.

– Пусть вас не пугает дядина грубость, - говорила девушка.
– Он очень хороший и добрый. Просто не любит нежностей и слишком боится, чтобы я не свернула на дурную дорожку. Но я не сверну, можете мне поверить. Я же не глупенькая восторженная девочка, у меня есть цели в жизни и...

– Помню, помню, - сказал Ричард, покачивая ее руку на сгибе локтя.
– Пирамиды, Амазонка, Памир.

– Вот, вы всё прекрасно понимаете, - прыснула Роуз.

Ричард вдруг остановился, прислушиваясь.

– Что такое? Почему вы так побледнели? Увидели призрака?
– затормошила его девушка.

– Мне показалось, кто-то кричал...

– Кричал?!
– Роуз склонив голову к плечу, как птичка и даже приоткрыла рот, чтобы лучше слышать.
– Я ничего не слышу. Вам не почудилось?

– Может и почудилось. Вчера я стоял на Вороньей Круче и вспоминал ваши рассказы про казненных кельтов, и готов был поклясться, что слышал их предсмертные крики...

– Фу, вы пугаете меня!
– девушка погрозила ему пальцем.
– Не надо верить всем старым сказкам. Чаще всего они - просто ложь, выдумка.

– Да вы правы, - Ричарду стало смешно.
– Надо поскорее заканчивать картину и возвращаться в старую добрую Францию, пока мне не пригрезилась тень отца Гамлета.

Роуз посмотрела на него с непередаваемым выражением:

– Я буду очень скучать, когда вы уедете. Очень-очень-очень...

Они пришли к усадьбе, когда почти стемнело. Роуз напоследок дернула Ричарда за волосы и сказала:

– Спокойной ночи! Побегу, пока миссис Пауэлл на заперла двери, а то придется стучаться до полуночи.

Она вприпрыжку помчалась к флигелю, оборачиваясь на ходу и махая рукой на прощанье.

Подождав, пока Роуз взбежит на крыльцо и закроет дверь, Ричард поднялся к себе, стараясь ступать осторожно, чтобы не нарушить жутковатую тишину дома. Засыпая, он загадал сон про мисс Форест, но ему приснилась безумная Беатрис, кричавшая: «Беги, художник! Беги, пока жив!»

Глава 4

Это утро началось совсем не так, как предыдущие. По коридору кто-то пробежал, то ли всхлипывая, то ли причитая. Потом топот раздался на главной лестнице. Потом послышались рыдания миссис Пауэлл и холодный голос экономки. Слов Ричард не разобрал, но судя по интонации, мисс Миллер выговаривала кухарке. Зазвенел хрустальный голосок Роуз, и на этот раз звенел он тревожно. Что-то случилось? Ричард вскочил и стал торопливо одеваться.

Спустившись, он увидел Роуз, одиноко сидевшую на подлокотнике кресла.

– Хозяину стало плохо ночью, - сказала она.
– Вилсон пришел утром, как обычно, а хозяин лежит без сознания. Съездили за доктором, он сейчас там...

– Не беспокойтесь раньше времени, - попытался ободрить девушку Ричард, и она вдруг бросилась к нему и прижалась крепко-крепко, спрятав лицо на его груди. Они простояли так всего несколько мгновений, но у Ричарда перехватило дыхание. Роуз снова села на подлокотник, приглаживая волосы и избегая смотреть на Ричарда, стесняясь выказанной слабости. Со стороны кухни появились заплаканная миссис Пауэлл и как всегда невозмутимая мисс Миллер. Дверь наверху хлопнула, и по лестнице спустился мужчина средних лет в сопровождении Вилсона, который держал в вытянутых руках медицинский чемоданчик.

– Как чувствует себя милорд, мистер Нил?
– спросила экономка. Остальные замерли в ожидании ответа.

– Сильное пищевое отравление, но сейчас с ним всё в порядке, - доктор ободряюще кивнул.
– Хорошо, что он плотно пообедал, а ночью началась рвота. Я промыл ему желудок, и теперь только покой и диета. В течение недели постельный режим, молоко, легкий куриный бульон, жидкая овсянка, тефтели на пару, как можно больше несладкого шиповникового отвара. Я загляну завтра утром, а если будет хоть малейшее ухудшение, немедленно зовите меня.

Доктор попрощался, Вилсон отправился его провожать. Роуз сидела, уронив на лицо волосы, очень задумчивая и молчаливая, что было на неё совсем не похоже.

– Пойду, разберу корреспонденцию, - сказала она, резко вскакивая.
– Уже почти одиннадцать, хозяин будет недоволен, если опоздаю.

– Доктор рекомендовал покой, - сухо напомнила мисс Миллер.

– Вы лучше меня знаете, что хозяин ненавидит болеть. Уверена, он в постели не задержится, - Роуз скорчила гримаску в сторону экономки, расцеловала кухарку и помахала Ричарду.

Она оказалась права - после обеда лорд Сент-Джонс при помощи Вилсона спустился в розарий. Ричард подошел осведомиться о здоровье, и сэр Джеймс поболтал с ним несколько минут. Выглядел он ужасно: черты лица заострились, щеки запали, а кожа приобрела серовато-зеленый оттенок. Теперь Сент-Джонс больше всего напоминал мумию, о которых мечтала Роуз.

В половине пятого миссис Пауэлл ударила в гонг, напоминая, что близится время чая. Роуз помогла Ричарду занести художественные принадлежности и убежала в кухню, помочь накрыть на стол.

– Миссис Пауэлл ужасно переживает, - сказала она Ричарду по секрету.
– Боится, что хозяин рассчитает ее. Сейчас не лучшие времена, прислуге платят мало, да и бедняжка не в том возрасте, чтобы кочевать из дома в дом. Если будет подходящий момент - замолвите за нее словечко. Хорошо, мой дорогой?

Девушка убежала, а Ричард замер столбом посреди коридора, раздумывая, были ли последние слова английским устоявшимся выражением, или Роуз вложила в них особый смысл. От размышлений его отвлек треск мотоцикла. Кто-то подъехал почти к самому крыльцу, взбежал по ступеням и требовательно постучал. Открыть было некому, поэтому Ричард сделал это сам. За дверью стоял молодой человек в твидовом пиджаке, военных штанах-галифе и в клетчатой кепке. У него были светлые пронзительные глаза и искривленный нос, когда-то сломанный.

– Вилсон...
– начал он, но замолчал, увидев, что ошибся.

– Вилсон сейчас спустится, он наверху, у сэра Джеймса, - пояснил Ричард, переводя взгляд на мотоцикл. Не это ли тот «старый знакомый», с которым Роуз ездила в Торки?

– А вы - тот самый иностранец, который рисует картинки?
– словно прочитав мысли, поинтересовался гость. Не дожидаясь ответа, он деловито заставил Ричарда посторониться и вошел, стягивая перчатки - все в машинном масле. Перчатки он бросил на столик в прихожей, ничуть не заботясь о белоснежных салфетках.
– У вас акцент и длинные волосы - довольно необычно для нашего захолустья. Между прочим, у нас не слишком жалуют иностранцев.