Тайна двух лагерей

– Отвлекаю? – на всякий случай поинтересовался Гуров.

– Нет, – холодно ответил Гоша.

– Тогда здравствуйте, Георгий Мурадович.

Гуров старался себя вести как можно дружелюбнее. В голосе парня и в его вовсе не расслабленной позе чувствовалось напряжение, и это было вполне объяснимо. Положение его было незавидным почти во всех отношениях, начиная с причины госпитализации и заканчивая постоянным присутствием под дверью палаты конвоира. Но все это перечеркивал жирный плюс – Гоша выбрался из своего кошмара целым и невредимым, однако пока что не осознал это до конца.

В палате царил армейский порядок. Кровать была застелена одеялом, расправленным так, словно его приготовили для съемок в рекламе. Поверхность тумбочки была абсолютно пустой, на подоконнике тоже ничего не стояло. «Хоть бы стакан с водой оставил, – мелькнуло в голове у Гурова. – Или пакет с соком, что ли. Неужели он еще и питается строго по времени? Как так можно жить вообще?»

– Лев Иванович Гуров, оперуполномоченный, – представился Гуров и полез в карман за служебным удостоверением. Уж в том, что Гоша непременно захочет пощупать, понюхать, а то и попробовать документ на вкус, он не сомневался. Ну ладно, почти не сомневался. Скажем так, Гуров такого не исключал.

Но Гоша лишь мельком взглянул на удостоверение и снова перевел взгляд на Гурова.

– Вы меня, наверное, не помните, – начал Гуров.

– Не помню, – тут же ответил Гоша.

– Тем не менее мы уже виделись, – продолжил Гуров. – Я занимаюсь вашим делом.

– А. Ну конечно, – закатил глаза Гоша. – А я уж думал, откуда возле палаты каждый раз появляется полиция. Прямо-таки голову сломал, пытаясь решить эту загадку.

– Ну хоть к чему-то, надеюсь, пришли?

– Пришел.

– И к чему же?

Гоша, видимо, решил забить на светскую беседу – он развернулся к собеседнику спиной, сложил руки на груди и принялся смотреть в окно. «Делай что хочешь, – равнодушно подумал Гуров. – Твоя спина расскажет о тебе больше, чем ты думаешь».

– Хотите, чтобы я рассказал о том, что со мной случилось? – спокойным тоном спросил Гоша. – Как я оказался в непотребном виде в заброшенном парке, полностью раздетым и насмерть перепуганным?

– Было бы неплохо.

– А у меня с памятью плохо. Такая побочка, ага.

Гоша снова повернулся лицом к Гурову. На этот раз на его губах играла презрительная улыбка.

– Не страшно, Георгий. Я могу напомнить.

– Не нужно. Я не хочу об этом говорить.

– Тогда придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Либо же постараться помочь полиции объяснить то, что с вами случилось.

Несколько секунд Гоша внимательно смотрел Гурову в глаза, и было не понять, что именно его терзает. То ли недоверие, то ли страх. Либо же все вместе.

– Мне непонятно одно, – медленно проговорил он. – Зачем со мной это сделали? Я тут несколько дней, но эти мысли искололи весь мозг. Ищу причину, но не нахожу ее.

Это была победа. Минуту назад Гоша с блеском презентовал себя как сильную и независимую личность, не нуждающуюся ни в чьей помощи, но стоило напомнить ему о том, что некий темный ужас будет преследовать его всю жизнь, он благоразумно решил отправить свою браваду в отставку.

– Позволите?

И Гуров, не дожидаясь разрешения, сел на стул, стоявший у изголовья больничной кровати.

– Вы сказали, что ищете причину, – начал Гуров. – И что – есть какие-то мысли на этот счет?

– Ни одной, – ответил молодой человек. – Я даже денег никому не должен. И не припомню, чтобы с кем-то конфликтовал, но даже если бы было так, то не могу себе представить, чтобы мне отомстили таким образом. Потому что такое мог сделать только глубоко больной на всю голову человек.

Глава 5

Стас Крячко еще раз проверил правильность адреса на навигаторе. Кажется, ничего не напутал.

– Вот эта улица, вот этот дом, – едва слышно напел он, вываливаясь из кабины. – Вот эта девушка, что я влюблен.

Он поставил «Мерседес» на сигнализацию, подошел к подъезду кирпичной «девятиэтажки» и набрал код на домофоне. Раздался тонкий противный писк, в замке что-то щелкнуло, и Стас рывком потянул на себя дверь. В этот момент он смотрел под ноги и не заметил человека, выходящего из подъезда. Случилось незапланированное столкновение, отчего Стасу пришлось остановиться.

– Извините, пожалуйста, – пискнул кто-то из-под его локтя, и Крячко увидел девочку лет десяти с ярким рюкзачком за плечами. Девчушка ловко обошла препятствие и поспешила уйти.

Виктория Кочур встретила Стаса на лестничной площадке. Она стояла возле приоткрытой двери в квартиру, скрестив на груди руки. Вид у нее был довольно воинственный.

– О! – широко улыбнулся Стас. – А я к вам.

– Знаю, – остудила его радость Виктория. – Мы созванивались.

– Все верно, – подтвердил Крячко. – Это был я. Ну а как изволите поступить, Виктория Станиславовна? Сначала вы в больничной палате, где утверждаете, что мы сможем поговорить после обхода, а после обхода вас и след простыл.

– Не могла я там больше находиться, потому и сбежала, – с вызовом произнесла Виктория Станиславовна. – Вы мужчина, вам не понять.

– Почему же не понять? – искренне удивился Стас. – Очень хорошо понимаю. Случалось «отдыхать» в больничке. Кормят там…

Он выразительно покрутил растопыренной пятерней в воздухе.

– Вы меня арестуете, что ли? – набычилась Виктория Станиславовна.

– Упаси боже.

Для пущей убедительности Стас отступил на шаг назад.

– И все-таки мне кажется, что вы хотели со мной пообщаться, – сказал Стас. – А если нет, то я готов настаивать на этом.

Виктория Станиславовна нервно попыталась заправить за уши свои короткие темные волосы, но они ее не слушались. Она хорошо выглядела для своих сорока восьми и хорошо это знала. Даже тренировочный костюм, который ей привезла мать в больницу, был ей к лицу. Даже среди чуждых ее тонкой натуре запахов и неприятных звуков, которыми наполнялось больничное пространство, она хотела выглядеть достойно. Даже после того, что с ней случилось и о чем она совершенно не помнила, она все еще желала держать спину прямо.

Стас Крячко «прочитал» ее сразу же. Жесты, поза, тон, вызывающий взгляд говорили о внутреннем протесте. Виктория Станиславовна была третьей, кого обнаружили в безлюдном месте и неприглядном виде, как ранее Георгия Курепова и Лену Игнатьеву. Без каких-либо следов насилия, без признаков внутренних повреждений, но со спутанным сознанием и диким ужасом в глазах.

– Только не дома, – понизила голос Виктория Станиславовна и украдкой заглянула за дверь, в глубину квартиры. – Мама дома. Она не даст нормально поговорить.