Тайна двух лагерей

Глава 4

Ни с того ни с сего вдруг занялся дождь. Вот так вот просто, невзирая ни на ясное небо, ни на солнце, ни на прогноз погоды. С неба капало не сильно, зонт не требовался, но вода могла смыть важные улики.

Микрорайон, к которому направлялись Гуров и Крячко, располагался недалеко от дома, где снимал квартиру Гоша Курепов. Километрах в пяти планировалось масштабное возведение одного из многочисленных жилых комплексов. Под это дело, как правило, активно очищались окрестности. Под снос шли полуразрушенные нежилые постройки, отслужившие свое гаражные комплексы, стирались с земли заброшенные скверы, облюбованные маргиналами. Иногда строительный мусор складировался в одном месте, неподалеку от будущей строительной площадки, откуда его потом увозили на свалку. Но именно там, за одним из таких «курганов», случилось нечто из ряда вон выходящее.

Сыщиков встретил старший следователь прокуратуры Игорь Федорович Гойда. Давний знакомый, он не раз распутывал необъяснимое с помощью сотрудников с Петровки, 38. Он будто бы ждал их, стоя в стороне от кучи бетонных обломков с торчащей арматурой, возле которой стояли двое полицейских, а еще один сидел на корточках, пытаясь что-то рассмотреть – что-то, что пряталось в этом мусоре. Тут же стояла «Скорая» с распахнутой задней дверью, но на этот раз никого из потерпевших видно не было, и медики спокойно стояли неподалеку, курили и лениво переговаривались.

Пожав друг другу руки, Гойда, Крячко и Гуров медленно направились к полицейским.

– Слышал, у вас был на днях такой же случай, – напряженно произнес Гойда. – Парня в парке нашли, да?

– Было дело, – подтвердил Гуров. – Два дня назад. Уже и до вас докатилось?

– Во всех подробностях.

– Похоже, здесь происходит то же самое.

– Почти. Девушка. В руки не дается. Орет дурниной. В нижнем белье. Два похожих эпизода – это уже что-то. Что с там с «вашим» парнем? Что врач говорит? Какой-то новый синтетический наркотик?

– Пока что сплошной сумрак, – признался Гуров. – Но у нас свой интерес есть, конечно. Во-первых, парень описывает странные галлюцинации. Причем его лечащий врач утверждает, что она впервые сталкивается с такими симптомами. Во-вторых, родной отец парня – великий и могучий Мурад Курепов, с которым мне очень хочется встретиться. Надеюсь, он решит навестить сына. Тут-то мы с ним и поздороваемся.

– Курепов? Тот самый, который из благотворителей переметнулся в криминальные авторитеты? – вспомнил Гойда. – Как же, слышали. Помним. И тоже надеемся на встречу. Мир все-таки очень тесный.

– Пути господни, как говорится. Будем надеяться на его отцовские чувства.

– А она просто кричала или со смыслом? – поинтересовался Стас, не сводивший взгляда с полицейских.

– Кто? – не сразу понял Гойда. – А, девчонка-то? Сейчас что-то молчит. Но свидетели заявили, что до нашего появления она целый концерт устроила. Мы, так сказать, пропустили самое интересное. Она вспоминала какие-то красные цветы. В точности как ваш подопечный. Полагаю, девушка еще под воздействием чего-то, а иного объяснения я придумать не могу. Приближаться к себе не дает. На малейшую попытку подойти ближе кидается камнями. Пытались подобраться к ней с противоположной стороны, но она и там пройти не дала. Лупит булыжниками как снайпер. Могли бы на нее навалиться, конечно, но ведь совсем хрупкая. Станет сопротивляться, поранится или сломает себе что-нибудь. Решили поуговаривать, тянули время в надежде на то, что начнет приходить в себя. Так и врачиха из «Скорой» сказала, что такое может быть. Но ничего не получилось. До сих пор на вопросы не отвечает, имя свое не называет, несет всякий бред, но язык у нее не заплетается. «Скорую» вызвали в надежде на то, что помогут, но там фельдшер попалась какая-то невнятная. «Я таких, – говорит, – пачками каждый день собираю. Особенно по ночам и в выходные. Накачаются всякой дрянью, а потом им везде чудища мерещатся. Сами ее вытаскивайте, а потом мы ею займемся». Попросил ее пообщаться с девушкой как-то по-женски, уговорить, успокоить, но она наотрез. Не мое, говорит, это дело.

– С одной стороны, она права, – сказал Гуров, вспомнив бригаду «Скорой помощи», которая боролась с неадекватным Гошей без помощи полиции. И справились ведь. – Но иногда бывает и так, что даже врачам ничто человеческое не чуждо. Говоришь, девчонка вспоминала про красные цветы? – задумчиво переспросил он.

– Красный цвет точно был, – ответил Гойда. – И цветы были. Могу путать, поди ее разбери…

– Наш Гоша то же самое про красные цветы твердил, – сказал Крячко. – Может, они в одном месте чем-то накидались?

– Дай-ка я попробую с ней поговорить, – решительно произнес Гуров и, не дожидаясь разрешения, пошел к бетонным обломкам.

Присев на корточки рядом с полицейским, он всмотрелся в щель между камнями и увидел ту самую, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. Девушка сидела, вжавшись голой спиной в кусок кирпичной кладки, которая не успела развалиться при сносе старого здания. Гуров мог наблюдать лишь голое плечо и худые колени, украшенные свежими ссадинами. По сути, девушку и его разделяло полметра, не больше.

До слуха Гурова донесся всхлип – громкий, неровный, чавкающий. За ним тут же последовал еще один, уже не такой откровенный, потише.

– Сухие красные цветы, – раздался дрожащий голос девушки. – Много. Они везде. На груди, на ногах, на лице.

– Здесь нет красных цветов. Или я их не вижу, – негромко произнес Гуров. – Какие они? Где?

Полицейский посмотрел на Гурова круглыми глазами. В ответ тот прижал палец к губам. Он и сам не знал, получится ли у него что-то. Будет ли ответ? Но попробовать стоило.

– Доски! Серебряные доски!!! Цветы на мне! Цветы! Я хочу жить! Не трогай меня, тварь! Снимите их, снимите!

Гуров угадал – девушка резко поднялась на ноги. Он сделал то же самое. Теперь, стоя во весь рост, девушка изо всех сил пыталась что-то стряхнуть руками с тела. Обычно такими движениями человек сбивает с одежды и с волос мелкую живность – муравьев, например. Или отмахивается от комаров.

Но на теле девчонки никаких муравьев не было.

Гуров мигом перемахнул через преграду, стянул с себя пиджак и набросил его на девичьи плечи. Девушка была совершенно раздетой, если не считать тонких синих трусиков. Завернув «добычу» в пиджак, Гуров подхватил ее на руки, ловко перемахнул через бетонный блок и поспешил к «Скорой». К нему тут же поспешила фельдшер, но Гуров покачал головой и сам посадил девушку в «Скорую».

На что он надеялся, когда решил спросить ее о цветах, о которых твердил и Гоша, прячась в парке? Бог ведает, но вера Гурова в провокацию никогда его не подводила. Не подвела и сейчас.

Теперь он мог разглядеть девушку подробнее, а полицейские вместе со Стасом Крячко принялись осматривать место, где она пряталась. Та самая суровая фельдшер, поначалу отказавшаяся помогать, теперь, не теряя времени, суетилась тут же, с тонометром в руках, ласково называя пациентку «доченькой». «Как подменили, – подивился Гуров ее поведению. – Видать, и здесь своя психология, которую другим не понять».

Девчушка оказалась совсем молоденькой, лет восемнадцати. Худая, насмерть перепуганная, она смотрела прямо в глаза Гурову, словно увидела всевышнего. Игорь Гойда стоял возле двери, внимательно наблюдая за происходящим.

– Как ты здесь оказалась? – спросил Гуров.

– Не помню, – одними губами ответила девушка.

– Совсем не помнишь?

– Не помню.

– Как тебя зовут?

– Лена. Елена Игнатьева.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– А я Лев Иванович. Очень приятно познакомиться. А что ты здесь делала, Лена? От кого-то пряталась?