Тайна замка Морунген
Шрифт:
К моему удивлению, прочие гости не покинули замок. Княгиня ждала благоприятного исхода этой истории и не желала отказываться от своих планов.
Пару раз ко мне стучалась Карина; я ее не пустила. Она жалобным голосом просила прощения сквозь замочную скважину и уверяла, что не имела ни малейшего представления о замыслах ростовщика. Ее саму ввели в заблуждение! Но ведь она первая забеспокоилась о моем отсутствии и предупредила господина барона, и он оценил ее помощь!
Возможно, так оно и было, но беседовать с ней не хотелось. И без того тошно.
Наконец, из города пришло письмо от князя. Используя свое влияние, он сумел погасить скандал. Дело даже не дошло до суда, не
Но Август остался на посту наместника; здесь его враги потерпели поражение. Однако теперь и речи не могло быть о том, чтобы наладить хорошие отношения с горожанами… Наместника хулили и порицали на каждом углу Ольденбурга. Разумеется, мое имя тоже склоняли на все лады…
«Боюсь теперь вас ждет в Ольденбурге дурной прием», чопорно поджала губы госпожа Шварц, донеся до меня эти сведения.
Письмо стало сигналом для княгини, и в замке снова началась череда развлечений: охота, прогулки, пикники и игры на свежем воздухе. Меня, правда, на них больше не приглашали. Я сидела почти что пленницей в своей комнате. Я превратилась в изгоя. Даже на общие обеды и ужины не выходила.
Но мне нужно было поговорить с Августом. Мы не обмолвились с ним ни словом после той ужасной ночи; да его в замке-то почти не видели. Он предоставил гостей самим себе и пропадал целые дни в Ольденбурге.
Я понятия не имела, что Август думает о моей роли в несчастливом происшествии. Лео твердил свою версию событий, я рассказала бургомистру и князю свою, но они были заинтересованы лишь в том, чтобы поскорее замять скандал. Истина и мои чувства их ни капли не интересовали.
Однажды я собралась с духом, выскользнула из своей комнаты и отправилась в библиотеку. За мной поплелся Кербер, но на полпути отстал.
Я не нашла полковника в библиотеке; не было его и в покоях.
— Майя! — окликнул меня Гаспар, заметив в коридоре. — Наконец-то вышли из своего убежища! Я собирался зайти к вам, да госпожа Шварц отговорила. Сказала, вас лучше сейчас не тревожить. Вы как, в порядке? Ужасное дело с вами произошло. Черт побери, я рад, что не родился женщиной. Сложно вам живется, однако, когда вокруг бродят такие мерзавцы, как этот ростовщик.
Он предложил мне руку и повел по лестнице вниз.
— Хотите прогуляться? Или давайте обследуем западное крыло? Я тут нашел в библиотеке кое-какие заметки Жакемара с планом здания, и там указана дверь. По-моему, я видел за доспехами панель, за которой спрятан потайной ход.
— Нет там никакого хода, — мрачно сказала я и забрала у него пачку пожелтевших исписанных листов. — Я проверяла. Вы не знаете, где полковник? Хочу с ним поговорить.
— Знаю. Опять уехал по делам. Взяв камердинера и пистолеты. Он теперь не выезжает один и без оружия. Местные сильно ополчились на него. Кто мог подумать, что ростовщик пользуется такой любовью! Однако барон опасный человек. Так легко пускает в ход кулаки. Бешеный нрав. Неудивительно, что у него много врагов.
Я поежилась; вспоминать искаженное бешенством лицо Августа и его окровавленные кулаки было неприятно. В момент избиения Лео я испытала ужас и отвращение, хотя и сама была не прочь расправиться с подлецом. Но думать о том, что ты хочешь убить кого-то — это одно, а наблюдать убийство — совсем другое… особенно если убийцей чуть не стал близкий тебе человек.
Это была та сторона Августа, которую я еще не видела и больше не хотела видеть.
Но я горячо встала на его защиту.
— Ростовщика тоже не любят в Ольденбурге. Его боятся, потому что у него в руках долговые расписки. И он может
напакостить исподтишка. Но Цингер свой, а фон Морунген — чужак. И его ненавидят больше, чем Цингера. Так оно всегда бывает в глубинке. Жители могут грызться между собой, но легко объединяются против общего врага. Недругов у наместника немало, это верно. Вот они и воспользовались случаем…Я была глубоко обеспокоена. Ругала себя последними словами: дура, глупая, наивная идиотка! Поддалась чувствам, не разглядела опасность! Августу теперь приходится нелегко. Моя неосмотрительность дорого стоила и ему, и мне.
Но я переживу. Пусть мое имя смешивают с грязью — не страшно. Поболтают, забудут и успокоятся. У меня в городе много друзей. А на сторону наместника не встанет никто. Он едва не покалечил уважаемого горожанина. Сам нарушил закон, соблюдение которого так неустанно и жестко требовал от подопечных.
— Майя, не переживайте, — мягко сказал Гаспар. — Все будет хорошо. Хотите, заберу вас с собой в столицу? Зачем вам оставаться здесь? Вы утонченная и умная девушка. Что вам делать в замке этого солдафона?
Я отрицательно покачала головой.
— Не знаю, какие отношения связывают вас с фон Морунгеном, но, по-моему, он плохо с вами обходится. Говорят, он запретил вам уезжать и держит вас тут против воли.
— Это не так. Он добр ко мне.
— Странное у вас определение доброты, — в голосе Тейфеля звучало неодобрение. — Хорошо, что полковник отметелил этого ростовщика — тот заслужил каждый тумак. С такими иначе нельзя. Выбить из них все дерьм… дурь. Только это на них и действует. Но вы уверены, что однажды фон Морунген не захочет и вас проучить кулаками? Я знаю таких людей, как он. Они привыкли к насилию. Под тонким слоем манер у них скрывается дикий нрав. Не стоит так говорить о человеке, чьим гостеприимством я пользуюсь, но мне не нравится наш хозяин, барон фон Морунген. И я много слышал о нем… нехорошего. У него полно тайн за душой, и — готов съесть свою шляпу — все мерзкие.
— Еще одно подобное высказывание о бароне, и мы поссоримся, — отрезала я и ушла.
Настроение было хуже некуда. Я вернулась к себе и от нечего делать стала листать заметки, которые добыл Тейфель. Ничего интересного в них не нашла: кое-какие записки Жакемара, обрывочные, непонятные, частично зашифрованные, да примечания Кланца, из которых тоже ничего полезного узнать не удалось.
Впрочем, один рисунок меня заинтересовал. Его выполнил своей рукой Жакемар — внизу стояли его инициалы. Вероятно, он рисовал барельеф, которым хотел украсить замок. Лист покрывали изображения уродливых кобольдов, стоящих на страже врат в подземное царство.
Я пригляделась и увидела кое-что любопытное. Под вязью рисунка была начерчена ломаная линия. Она почти скрывалась в завитушках, и рассмотреть ее было непросто. Я провела по линии пальцем, размышляя, зачем старый мастер провел ее, но так ничего и не придумала.
Рисунок был отвратительным, безумным, и пробудил во мне смутные воспоминания. Где-то я уже видела этих кобольдов… вероятно, на одной из стен замка. Но где? Нет, не таких кобольдов. Похожих, но не совсем. И там, кажется, еще были скелеты…
Память ничего не подсказала, но всколыхнулось ни с того ни с сего чувство опасности.
Дурных мыслей мне и без того хватало, поэтому я сердито отложила записи и решила пораньше лечь спать.
И как же я теперь буду проводить свои дни в замке Морунген? Вот так, неприкаянно слоняясь по его коридорам, где меня все избегают? Сидеть у себя в комнате? Думать о том, что из-за меня у полковника начались неприятности, а сам он так сердит на меня, что и видеть меня не желает?