Театральные подмостки

Мне почему-то вспомнилась история, где один чудак (не помню его имени) со всей серьёзностью заявлял на голубом глазу, что он в прошлой жизни Вольфгангом Амадеем Моцартом был. Даже какие-то доказательства приводил. Дескать, об этом только сам Моцарт знал. В принципе, интересные вещи рассказывал, отчего привёл известных моцартнистов в замешательство. Сам он был довольно талантливый и известный композитор. Знал назубок все произведения Моцарта и свою музыку, правда, не столь талантливо, старался писать в той же манере. Получалось, может, и коряво, но Моцарт где-то там и впрямь проскальзывал.

Я поделился своими воспоминаниями.

– - Обычная история, -- крякнул Ломарёв.

– - Никакой, конечно... как это называется... реинкарнации не было. Настоящий Моцарт опять на Землю не пойдёт, некогда ему. Как будто ему больше делать нечего -- туда-сюда мотаться, опять в этот ужас лезть. Это, Иван, душа того композитора основательно покопалась в жизни Моцарта, поучилась, а заодно и жизненной хронологии нахваталась. Великие тоже люди. У них в жизни всего хватает, есть, чего нарыть и нагрести.

Мне тотчас же представилось, как в моей жизни роются многомиллионные толпы. Ковыряются не для того, чтобы пользу извлечь, а хохмы ради. Мне чудились эти клокочущие от хохота физиономии, сыплющие со всех сторон насмешливые и колкие реплики, и стало как-то муторно.

– - Страшные вещи рассказываете, -- взволнованно сказал я.
– - Это что ж, все кому ни лень?.. И души не вмешиваются, когда в их прошлом копаются?

– - А что им вмешиваться?
– - сказал Котозвонов.
– - Им что жалко, что ли? Наоборот, почётно. Честь и хвала. Это надо ещё заслужить, чтобы твоей жизнью кто-то заинтересовался, а тем более захотел пожить.

Ломарёв, видимо, почувствовал вдохновение, сел на любимого конька и принялся дальше наставлять.

– - Вот так, Иван, у каждого актёра или актрисы своя рубашка есть. Без рубашки -- это уже не актёр, а так... Сейчас многие актёрское ремесло на себя примеряют. А спросишь: где твоя рубашка? Так ведь и не ответит ничего. Без рубашки и в профессию принимать нельзя. Толку не будет. Всех только замучает своей бездарностью и место чужоё займёт. Опять же родиться в актёрской рубашке -- это, Иван, и ответственность огромная, крест и судьба. Это тебе не кольчужка какая, которая от всяких бед бережёт. Ты её беречь должен. И если с трепетом и любовью отнесёшься, много она счастья принесёт. Всю себя отдаст. Такой рубашке и сносу нет. А вот почему у тебя, Иван, так скверно вышло, ума не приложу...

Я вздрогнул. Стало ещё тоскливее, неуютно на мягком актёрском диване, висящим над головами зрителей. А Михаил Петрович принялся дальше раздувать обличительную речь.

– - Пока ты там жизнь свою благоустраивал, душа усердно сокровища актёрского мастерства копила, денно и нощно старалась без всякого перерыва на обед и сон. Всё делала, чтобы талант большал и большал. Всё готова была тебе передать, лишь бы ты людей радовал. А ты что-то не так сделал, обидел её как-то... Сам-то понимаешь, где по-свински поступил?
– - с этими словами он вырезал у свиньи приличный кусок окорока и переместил в свою тарелку.

Последние слова прозвучали не с насмешкой, или со злорадством, или с равнодушной констатацией фактов, а с какой-то странной обидой. И меня сразу обожгла мысль: "Если актёры на сцене ненастоящие, и зрители, и Гоголь тоже, тогда, быть может, и Михаила Ломарёва с Василием Котозвоновым моя душа тоже придумала и создала? Почему они прячут свои настоящие лица за образами Гоголевских помещиков? Всё-таки сомнительно, чтобы великого актёра Михаила Ломарёва, которого любили и любят миллионы, Бог покарал за то, что он с любовью и на совесть перевоплощался в своих героев. Неужели это всё игры разума? Выкрутасы сознания в тустороннем мире? Откуда эта обида? Неужели сама душа мне читает нотации, пытается вразумить или натолкнуть на что-то? Что же она мне хочет сказать? Да уж, свихнёшься в этом театре!"

Я задумчиво и внимательно посмотрел на Ломарёва, потом на Котозвонова и решил своё открытие оставить при себе.

– - Мне самому горько, -- тихо и виновато ответил я.
– - Душа собирала, копила... Но... знаете, здесь, конечно, у вас всё грандиозно и потрясающе, вот только люди этого никогда не увидят. Вот и скажите мне: зачем душа старалась, когда мне всё это не пригодилось и уже не пригодится никогда? Конечно, я виноват, и всё же... неправильно это. Разве не обидно, когда всё зря?

– - Значит, не понимаешь...
– - вздохнул Ломарёв.
– - Тебе обидно... А душе твоей знаешь как обидно! Она от всех этих переживаний даже с ума сошла...

– - Это как?

– - Как, как... Обычная история: ты на свою душу внимания не обращал, подсказки её не слушал, знаки игнорировал, а главное, от любви отмахнулся, она и ушла... в мечты, в творчество, так сказать, закрылась в своём вымышленном мире. А ты как хотел? В твоей жизни любви не было, а душе без любви никак нельзя. Для души это смерти подобно!

– - А не сошла бы с ума -- ещё хуже было бы, -- с умным видом рассудил Котозвонов.
– - Для души это спасительная терапия. Теперь в мечтах плавает и этим сама себя лечит. Это я тебе, Ваня, говорю, как знаток человеческих мёртвых душ...

– - Да уж, твоя душа, Иван, в мечтах много себе всяких жизней придумала. Актёрская душа, что и говорить, с фантазией проблем нет... Везде ты главный герой, а как же, твоя же душа. Но есть у неё любимая судьба... Придумала так придумала... Да... Ты кусочек этой жизни уже видел.

– - Когда?

– - На именинах -- когда... Как тебе твой тесть Дмитрий Фёдорович? А любимая жена Ксения?

– - А вы откуда знаете?
– - удивился я.

– - Известно... Твоя душа не только для себя старалась. Миллионы уже посмотрели... Такая у вас с Ксенией история любви неземная... мы тут все слезами облились. Мой любимый сериал...

– - И мой, -- добавил Котозвонов.

"Значит, никаких параллельных реальностей нет, -- подумал я.
– - Это моя душа начудила, сама придумала и сама за всех сыграла". Даже не знаю, легче мне стало от этого откровения или -- наоборот. Мозги только ещё больше набекрень свалились.

– - Сериал, значит... А мне-то можно его посмотреть?

– - Вот тебе как раз и нельзя. Тебе свою историю любви сотворить нужно. А то будешь, как под копирку... А нам интересно что-нибудь новенькое, душераздирающее...

– - Что нельзя, то нельзя...
– - поддакнул Котозвонов.
– - Хотя разве что пускай Ваня посмотрит, каким он мог стать, если бы его талант в полной мере раскрылся.

– - Да, там из тебя замечательный актёр вышел, -- крякнул Ломарёв.
– - Гением объявлять пока рано, но зрители по-настоящему любят и в старости, а уж после смерти обязательно великим назовут. Что и говорить, оправдал надежды отца с матерью, оправдал...

– - В какой старости? Что, душа моя до старости так будет?..