Телохранитель Генсека. Том 3

И Динмухамед Ахмедович бросил на меня многозначительный взгляд, потом снова посмотрел Брежневу в глаза:

— Я понимаю, что сегодня ты вот так же выстрелил — вызвал лавину?

— Правильно понимаешь, Динаш, как всегда в точку, — Леонид Ильич отпил минералки и, с фужером в руках, отошел от стола.

— На Казахстан ты всегда можешь положиться, мы поддержим в любом случае.

Леонид Ильич похлопал друга по плечу и повернулся к переминающемуся с ноги на ногу Рашидову. Тот не мог дождаться, пока Генсек закончит разговор с Кунаевым.

— Леонид Ильич, как замечательно вы сказали эти важные слова! У нас в Узбекистане говорят: слова в устах мудрого, как мед, а дела его, как горные вершины, — его речь журчала, представляя собой просто шедевр восточной лести.

Брежнев поморщился, ответил дежурной фразой и тут же спросил:

— А как у вас с уборкой хлопка?

— Ой хорошо, Леонид Ильич, все в полях, все хлопок убирают, — ответил Рашидов уже совсем другим тоном и поспешил ретироваться, чтоб не пришлось отвечать на другие неприятные для него вопросы.

— Опять дети у него не учатся, а в поле работают, — нахмурился Леонид Ильич. — Володя, как приступишь к работе, займись Средней Азией, особенно, Узбекистаном.

— Хорошо, Леонид Ильич, — ответил я и немного отступил, пропуская к Генсеку Кириленко. Люди вокруг притихли, приготовились к бесплатному развлечению. Андрей Павлович, как всегда косноязычно, в своей хамоватой манере, громко спросил:

— Так это… Леонид Ильич, что же это куда? А мы тогда где? А вас потом кто?!

Вокруг было много людей, но все сделали вид, что не слышали слов Кириленко — по сути третьего человека в партии.

«Кириленко со своим склерозом в кои-то веки сказал умную вещь. С обезумевшим Брежневым надо срочно что-то делать. А то, боюсь, можем не успеть», — совершенно случайно «поймал» я чужую мысль.

Быстро оглянулся, пытаясь определить, кто это так думал.

Глава 20

Чуть позади справа за нами стояла группа комитетских во главе с Цвигуном. Я заметил Бобкова, там же присутствовал Удилов, как всегда собранный и внимательный. Четвертый человек стоял ко мне спиной, и я сразу не смог понять, кто это. Обычный темный костюм, короткая стрижка, средний рост и средняя комплекция. На руке, поднятой с фужером, блестели часы дорогой швейцарской марки. «Patek Philippe», — машинально отметил я. Хотел подойти ближе, но на пути вдруг возник мягко улыбающийся, словно бы смущенный, Мишка Горбачев.

— Владимир Тимофеевич, вы как всегда на посту, — произнес он с наигранным дружелюбием, — вы просто незаменимый сотрудник! Как бы мне переговорить с Леонидом Ильичом? Может быть поспособствуете? Хочу поблагодарить его за мое назначение и обсудить дальнейшую работу.

— Это в рабочем порядке, Михаил Сергеевич, — ответил я сухо, так и не пропустив его к Генсеку.

А для себя отметил, что дни Майкла Горби в правительстве страны уже сочтены. Даже могу точно сказать: чувствовать себя везунчиком он будет недолго, где-то месяц — не больше.

Когда возвращались в Заречье, Леонид Ильич вышел из автомобиля, как это у него сложилось давно, примерно за километр. Шли с ним по живописному осеннему парку. Купы красных кленов, желтых берез, листья рвутся с веток и летят вниз, сорванные малейшим ветерком. Через несколько минут погода стала портиться, холодало. Тучи опускались все ниже, того гляди, пойдет дождь — нудный, осенний, возможно даже со снегом.

Возможно, эта резкая смена погоды навела Брежнева на мысль, которую он озвучил:

— Завтра вой поднимется в руководстве, — произнес он слегка озабоченно. — Чему больше всего возмущаться будут, как думаешь?

— Преемникам, — ответил я. — Никому не нужны рядом мины замедленного действия. И не просто рядом, а на креслах, которые до этого были удобными и крепко держали до самой смерти.

— Вот-вот, сами пристроились, детей своих протолкнули, а тут и внуки подросли — им помогать надо. Порой думаю, хоронить их с этими условными креслами будем, — Брежнев вздохнул. — Да, впрочем, мы с тобой об этом вчера говорили. Что-то хочешь спросить? По глазам вижу.

— Да тоже про преемников вопрос. Не очень понятна процедура, как они будут внедряться в систему управления. Если это не привычный помощник, а скорее ученик, который со временем займет место учителя, то кем они должны начать? Понятен этап исполняющего обязанности, в случае болезни старшего товарища — это как привычный зам. Даже совместное управление можно понять, хоть и непривычно, конечно. Но каков будет старт, с чего начинать? Неужели сразу на пост? Не наломали бы дров…

— Не сразу, Володя, конечно, не сразу. Так что не беспокойся, — Леонид Ильич ободряюще усмехнулся. — У нас в Кремле сначала надо кучу согласований и две кучи разрешений получить. Так что вводить в курс дела будем не всех сразу, а поочередно, постепенно и под контролем. В таком деле ошибок нельзя допустить. Иначе не простит мне такую инициативу ни партия, ни народ. Но ты, наверное, не просто так спрашиваешь? Может тебя кто-то конкретный интересует?

Что ж, на прямой вопрос — прямой ответ.

— Горбачев Михаил Сергеевич. Он же переведен в Москву и назначен секретарем ЦК. Человек новый, пока непонятный, — говорил я осторожно, чтобы не показать, сколько всего на самом деле знаю о Горбачеве, — присматриваюсь вот повнимательнее, что за фрукт и чего от него ждать. И куда вы его планируете…

— Володя, ну ты же понимаешь механику? Горбачев шел по сельскохозяйственной линии. А секретарь по сельскому хозяйству у нас Кулаков, и снимать я его не собираюсь. Вот в будущем Михаил Сергеевич может быть на его место и пойдет. Но пока Федор Давыдович прекрасно справляется со своими обязанностями, поэтому я даже не знаю, куда приткнуть Горбачева. Многие говорят, что парень перспективный, далеко пойдет. Пока на международные дела его поставил, теперь он — секретарь ЦК по связям с Международными организациями. Ну там знаешь, ЮНЕСКО, при ООН много разных организаций, тот же Всемирный совет мира, еще Всемирная федерация женщин и Всемирная федерация молодежи… Да много таких структур. Есть где развернуться, есть где показать себя с хорошей стороны. Ну или с плохой — посмотрим, как у него получится. В любом случае присмотреться к человеку надо, тут ты прав. Язык у него подвешен, а там это и требуется. Любого заболтает — талант истинного дипломата! — Леонид Ильич усмехнулся. — Но вот что мне не понравилось… Он тут же супругу свою устроил, сразу в Советский комитет защиты мира. Слишком уж нагло как-то полномочиями начал пользоваться… Хотел его к Кулакову прикрепить. Кулаков дальше расти будет, а Горбачева на его место, как уже сказал раньше. Но вот незадача: Федор Давыдович руками-ногами уперся. Мне, говорит, этот балабол даром тут не нужен. А сейчас, думаю, Политбюро, если протащу инициативу об омоложении кадров, постарается этого говоруна ко мне пристроить. Вот ты не представляешь, Володя, я ведь тоже от него руками-ногами отмахиваться буду!

— Да почему же не представляю. Очень хорошо представляю, Леонид Ильич! Но вы не думали вопрос с Горбачевым решить по-другому?

— Это как? Опять что-то интересное хочешь предложить?

— Раз никто не хочет себе такую замену, то с глаз долой, из сердца вон, как говорится. Но согласно должности. Отправьте его в зарубежную командировку. И супругу его тоже. Кто знает, может она хороший специалист, и тоже с задатками дипломата? Посмотрим на них в деле. Недавно приглашение пришло от Британского парламента. Вот давайте его и отправим во главе делегации. И мне бы тоже параллельно с ними съездить, присмотреть за успехами молодого руководителя. Составлю отчет, потом лично вам расскажу о своих впечатлениях.

— Дело говоришь, — согласился Леонид Ильич. — Тогда завтра с утра приезжай. Чувствую, все подписи и печати тоже сюда приедут, — он рассмеялся своей шутке. — Решение Политбюро я тебе обеспечу, сразу собирайся и езжай.

Проводив Леонида Ильича до Госдачи, не стал задерживаться. Надо бы и семью проведать, а то совсем забросил близких — последнее время домой прихожу только ночевать, и то не каждую ночь. Так дочери вырастут без меня, и не замечу, как взрослыми станут.

Моя ласточка летела к Москве, а я думал, выстрелит или нет моя задумка. Тут даже дело не в том, повторятся или нет события моей реальности относительно Горбачева в этом времени. Тут дело в характере человека. На душу никакая альтернативная история не влияет. Душа — она во всех альтернативах одинакова. Мне иногда кажется, что растянута эта душа по всем параллельным и перпендикулярным (не знаю, какие еще там есть?) измерениям и в каждом сволочь будет сволочью, а святой — святым. Может, на самом деле все гораздо сложнее, но мне понятней и ближе такая картина мира.