Тень Беркута

– Юхим? – повторил домовой. – И это сходится... Теперь скажи мне еще одно: кто из вас победил?

– Ну, волколак оказался сильнее, – я, хотя и не видел этого, но знал, что он всех моих спутников загрыз. А когда и моя очередь умереть пришла, что-то вмешалось... Какой-то амулет спас мне жизнь.

– И это сходится. Добрый сон тебе приснился, хлопче. Теперь я буду за тебя спокоен. Лишь прошу, прежде чем будешь выбираться в дальнюю дорогу, поговори сперва со мной.

– В какую еще дорогу? – удивился Найда.

– Не ведаю... Как придет время, ты сам расскажешь мне, куда собираешься.

– Ты можешь обойтись без загадок? – повысил сердито голос Найда. Но Митрия уже не было рядом.

Зато на дворе заскрипел под сапогами снег, и кто-то властно постучал в оконницу.

– Кто там? – встревожено отозвалась мать.

– Сотник велел собрать дружину, – послышался голос десятника. – Поторопись, Найда!

– Уже иду! – отозвался парень и соскочил из лежанки. А что ложился полностью одетым, то лишь накинул кольчугу, подпоясался мечом и шагнул к сенным дверям.

– Сынку! – вдруг позвала матушка.

– Что, нене?

– Будь осторожен...

– А как же, – улыбнулся парень. – Расхристанный ходить не буду, и снег горстями есть тоже не буду.

– Сон я видела плохой, – прошептала Христина.

– Сон? И вы – сон...

– Волчий сон... Волки тебя из моих рук рвали, а я удержать не могла...

– Да, – протянул Найда. – Что-то и в самом деле слишком много волков и волколак вокруг Галича развелось. – А обращаясь к матери прибавил нежно:

– Не беспокойтесь, нене. Митрий говорил, что серым я не достанусь, и мне почему-то кажется, что он не обманывает... – потом перекрестился на икону в углу и поспешно вышел... Сотник зря не стал бы тревожить.

* * *

Пурга и снегопады, что почти неделю, не утихая, укутывали снегами замерзшую землю, наконец-то угомонились. Тяжелые свинцово-черные тучи побледнели и растаяли, будто никогда и не собирались, – и над всей Галичиной засияло солнце, заискрилось снежинками и инеем – мягкое зимнее небо.

В лесу было тихо и спокойно. Лишь изредка с шорохом и буханьем сползала с гибкой ветки пушистая белая шапка, и звонко хрустел на морозе снег под конскими копытами.

Выполнив поручение и переждав ненастье, Найда неспешно возвращался в Галич. У парня был замечательное настроение, и в такт легкому конскому шагу он мурлыкал себе под нос какую-то рождественскую песенку.

Еще совсем свежие и болезненные воспоминания медленно отступили где-то на заплечье, а там и потерялись, смешавшись с новыми впечатлениями и заботами.

Даже возвращаясь домой, Найда больше думал о том, как поживают больной отец и старая матушка, чем маялся трагедией, произошедшей с любимой. Правда, здесь Руженка была сама частично виноватая. Кто же стерпит обиду, брошенную в лицо, к тому же столь безосновательно. Поэтому и молчало сердце парня, прячась за несправедливость, и позволяло не думать о том, что той сейчас, должно быть, значительно хуже и тяжелее.

Люди всегда готовы прийти на помощь другому, особенно, если это ничего им не стоит. Когда же приходится чем-то жертвовать, – предоставление помощи становится гораздо проблематичным. И уже совсем безнадежна ситуация, если благородный поступок требует принести в жертву собственную гордость, или даже обычную спесь, или там – амбиции... В этом случае все красивые намерения сразу куда-то исчезают, – а послушная совесть молчит, будто ворона с яйцом в клюве.

Поэтому Найда неспешно ехал лесным шляхом, тихо насвистывал, миловался красотой зимнего леса, и ничего не затмевало парню хорошего настроения…

Двое путников, что прислонились с обеих сторон дороги на большом, вывернутом с корнем конуре старого граба, не сразу и привлекли его внимание. Потому что были густо припорошены снегом, как все вокруг. И такие же неподвижные...

– Ау! Люди добре! – окликнул их Найда, подъехав немного ближе. – Вы еще живые, уже ли это?..

От звука его голоса путники слабо зашевелились, и на него глянули две пары запаленных, потухших глаз, – что едва теплились на бледных, обескровленных лицах.

– Ого! – парень даже присвистнул и мигом из коня спрыгнул. – Да вас, видать, хорошо скрутило. Заплутали в пургу, что ли?

Говоря все это, он принялся тормошить обоих, пытаясь расшевелить, вернуть к жизни закоченевшие тела. А когда те застонали и начали слабо упираться его безжалостным рукам, Найда добыл из чересседельной сумы ломоть хлеба, разломал пополам, обильно смочил куски водкой из баклаги и протянул обоим, – юноше и девушке...

– Только не спешите. Медленно пережевывайте. У меня пищи достаточно. Как первый голод утолите, еще дам. Потому что, если сразу, то можете середину нарушить...

Те послушно надкусывали маленькими кусочками и долго пережевывали. Похоже, знали о голоде не только из рассказов. А как управились с доброй половиной полученного хлеба, Найда дал им сделать по несколько глотков из баклаги. Потом надпил и сам.

– Ну, что, ожили? – спросил немного погодя.

– Да, спасибо, – тихо ответил юноша. – Если бы не ты, вероятно, дошли бы до ночи.

– Как бы какое зверье не напало раньше. Совсем отощали… – прибавила едва слышно девушка.

– Куда же вы направлялись?

– В Галич... – махнул рукой в том направлении, откуда приехал Найда, парень.

– В Галич? – переспросил удивленно тот. – Но, город совсем в другой стороне... Все-таки заблудились…

– В другой? – пришла очередь удивляться путникам. – Вероятно, кругом ходили во время вьюги...

– А чего же тогда пускались в дорогу перед самим ненастьем. Неужели так спешно?

– Беда случилась. Помощь нужна... – ответила девушка.

– И что же случилось?

– Мара уничтожила все наши припасы еды и дров. Если никто не поможет – смерть от холода и голода ожидает весь поселок. Вот мы с Маричкой...

– Мара?

– Ведьма здешняя. Первая прислужница Морены...

– Так, так, – почесал затылок воин. – Ну, с пищей еще – всякое бывает. Но дрова... Лес же вокруг. Неужели никто топор в руках удержать не может?

– Нам нельзя...

– Мы не можем! – тверже поправила Маричка. – Мы же бортники... Не обижаем ни деревья, ни животных.

Найде приходилось слыхивать, что в лесах живут небольшие громады, члены которых убеждены, что души умерших переселяются во все живое, и потому никогда даже муравья не обидят. А в лесу не только ветки не сломают, но и листочек не сорвут. Питаются только медом из пасек, ягодами, орехами, грибами...