Тень смерти

— Не спи, дура, замерзнешь!
– воскликнул Мал Хакар, но Вакилла никак не отреагировала.
– Гоблин подери, не Волной же Тени ее будить!

Лич собрался было опустить ведьму на снег, чтобы как следует растормошить, но в этот момент его нога запнулась о что-то странное. Мал Хакар наклонился и внимательно обследовал помеху — это был камень, почти полностью занесенный снегом.

— Это камень старой дороги, которая в древности пересекала болото - произнес лич.
– Форт наверняка стоял возле дороги, а значит мы на верном пути. Пойдем, Вакилла, - сказал он, перехватывая спящую ведьму поудобнее.
– И не вздумай замерзнуть в шаге от цели.

Через двадцать шагов лич обнаружил еще один камень старой дороги, а через пятьдесят они стали попадаться через каждые два фута. Еще несколько минут упорного пробирания через сугробы — и из метели вынырнула громада сторожевой башни. Удивительно, но окованные железом ворота не только пережили века, но и были по прежнему заперты. Первым намерением Мал Хакара было просто выбить ворота заклинанием, но он сразу же сообразил, что в башне с выбитыми дверями будет куда холоднее, чем в запертой.

— Ладно, попробуем по-другому, - сказал себе лич.
– Фур’ган!

— Здесь, - отозвался гоблин.
– Ой, начальник, а чего так холодно-то?

— Не говори глупостей, ты не чувствуешь холода. Полезай в окно и открой ворота изнутри. Будем надеяться, что там простой засов.

— Засов, - подтвердил Фур’ган, взлетев на двадцать футов и заглянув в небольшое окошко.
– А еще стража. Бизары*.

— Так башня обитаема?
– недовольно произнес лич.
– А я-то удивлялся, почему она в таком хорошем состоянии… И что за народ такой — бизары?

— Я не знаю, как их называют люди, - отозвался гоблин.
– Мы называем их бизур. Зеленые, скользкие…

— Наги?

— Нет, наги — это игу. Бизур маленькие, как гоблин, но совсем глупые. Не поклоняются семистам духам, делают оружие только из дерева, любят охоту и курят траву.

— Ладно, я понял — примитивная низкорослая раса. Ты сможешь открыть ворота?

— Так, чтобы меня не заметили — нет.

— А чтобы заметили?

— Это можно. Бизур быстрые, но гоблин юркий.

Гоблин нырнул в окно и изнутри тут же донеслись странные звуки, свидетельствующие о том, что он вступил в столкновение с неведомыми бизарами. Через полминуты ворота распахнулись и из них буквально вылетел Фур’ган, немедленно спрятавшийся у лича за спиной. Вслед за ним из ворот выбежали…

— Ящеры?
– воскликнул лич.
– Твои бизары — это ящеры?

— Какие же это ящерицы, начальник?
– удивился гоблин.
– Ящерица маленькая, в траве живет, зимой спит, а бизары — разумный народ… почти.

Спорить с гоблином было некогда, ибо ящеры, которые сначала, видимо, были так же удивлены встрече с личем, как и он — встречей с ними, наконец опомнились и набросились на Мал Хакара, потрясая копьями. Руки лича были заняты спящей Вакиллой, так что он просто повторил тот же прием, который применил против Кобры — оправил ящеров полетать в покрытую кольями яму с Волной Тени в виде бонуса. Это лишило его значительной части запаса магических сил, но ящеры, похоже, намного уступали разбойнице-оркше в выносливости — ни один из них так и не выбрался из ямы.

— Ладно, ящеры так ящеры, - рассудил Мал Хакар, входя в башню.
– Фур’ган, закрой за нами ворота и можешь быть свободен. С ящерами я как-нибудь сам справлюсь… Ого, да у них тут костер!

Лич опустил ведьму на каменный пол поближе к костру и вытащил из ножен меч. С верхних этажей башни уже доносились испуганные крики ящеров. Языка Мал Хакар не понимал, но было похоже, что ящеры-стражники, перед тем как погибнуть, успели всполошить все местное племя.

— Не то, чтобы мне не хватило той резни, которую мы устроили в лагере орков… - проворчал лич.
– Если кто-нибудь знает, как вести переговоры с ящерами-дикарями, которые, похоже, не берут пленных и не говорят по-общевеснотски, я открыт для предложений, - он огляделся, но ни спящая Вакилла, ни стены старого форта, ни вьюга за окном, ни весело потрескивающий костер не смогли внести никаких разумных предложений.
– Ну, раз светлых идей ни у кого нет, у меня найдется пара темных…

***

— Ты там еще не замерзла, женщина?
– поинтересовался Сар’ар.

— Я придумала заклинание, с помощью которого можно согреться, - отозвалась Ариша.

– По моим расчетам, пройдет еще сорок минут, прежде чем я умру.

— Так значит у огненных ведьм есть и полезные заклинания?
– усмехнулся Сар’ар.
– Я думал, вы только жечь и разрушать горазды.

— Если вы о Вакилле, то она просто еще молода. Доживет до моего возраста — станет поспокойней.

— Что-то я сомневаюсь, - пробормотал Сар’ар.
– Такие ненормальные не доживают до твоего возраста.

— Я тоже была ненормальной, когда была, как Вакилла, - возразила ведьма.

— Да неужели? Ну, давай, удиви меня рассказами о своих безумствах.

— В ее возрасте у меня уже было два сына от разных отцов.

— Что бы умное… Стоп, в семнадцать лет?? В мое время человеческие женщины были менее развратны… Кстати, я не видел на Хэгмаунте ни одного ребенка мужского пола. У вас ведь нет никакого чудовищного, кровавого и бессмысленного ритуала?

— Нет-нет, просто если рождается мальчик, мы подкидываем его на порог дома его отца. Жители залива не особенно жалуют этих детей и называют их «ведьминым отродьем», но королевские законы в их отношении достаточно гуманны… Орден и Академия с удовольствием принимают их в свои ряды, ведь их родословная обеспечивает им врожденные способности к магии. Иногда мне кажется, что нашим сыновьям повезло больше, чем дочерям — их, по крайней мере, не травят собаками и не сжигают на кострах. Но тогда я так не думала… Когда моего первого сына забрали у меня и отдали его отцу — сыну рыбака из Нортбея, я сначала пыталась выкрасть его обратно, а когда не получилось, я просто соблазнила другого мужчину, надеясь, что смогу найти счастье, родив дочь.

— И у тебя снова родился сын?
– предположил призрак.

— Именно. Как видишь, «человеческие женщины», как ты нас называешь, в молодости горазды на глупые поступки.

— Может и так. Единственной человеческой женщине, с которой я был достаточно близко знаком, было четыреста лет, так что мне трудно судить, насколько глупа она была в молодости.

— А я думала, что тебе тысяча лет, - удивилась ведьма.

— Тысяча двести пять, если быть точным.

— И за столько лет ты не был знаком с человеческими женщинами?

— Был. В основном, это были те, кого я использовал в своих целях. Того, кого используешь, нужно изучить, но знакомится с ним слишком близко не стоит. После того, как ты начинаешь смотреть на человека, как на человека, ты уже не можешь смотреть на него, как на инструмент.

— Мне кажется, что нашему повелителю это удается… - предположила ведьма, но тут же, опомнившись, добавила.
– Но, если что, я этого не говорила.

— Лорд Хакар — великий человек, - отозвался призрак.
– Но, если что, я этого не говорил… Похоже, здесь форта нет. Сворачиваем к северу. Держись, женщина — ветер будет в лицо.

***

Мал Хакар никогда не предполагал, что когда-нибудь совершит глупость, подобную собственноручному уничтожению деревни или истреблению какого-нибудь племени. Дело было не в том, что ему были противны массовые убийства — в Нортбее он убил многих, а тех, кого не убил сам, позволил убить упырям и никакая сила не могла заставить его пожалеть об этом, — из всех видов убийств лич презирал лишь бессмысленные. С самого начала своей карьеры волшебника, и, особенно активно, — после битвы при Хэгмаунте, — Мал Хакар твердил себе, что маги не созданы для сражений с толпами противников, а его собственная победа над Мал Ксаном убедила его в том, что один в поле не воин, каким бы великим чародеем этот один не был. В итоге, лич стал достаточно силен, чтобы уничтожить небольшое племя ящеров задолго до того, как осознал это. Произошедшая резня стала для него полной неожиданностью — с верхних этажей башни появлялись все новые и новые ящеры, а Мал Хакар все убивал и убивал их. Пращи и копья дикарей оказались бессильны против той скорости восстановления, которую давал Ке’мик’ад’жи, но они с невиданным упорством бросались в бой.