Тень смерти

— Ы ву шисат во мар хаш?
– воскликнула змея, сама не понимая, почему она вообще что-то объясняет, вместо того, чтобы просто прикончить Рагара, как она всегда делала это с настойчивыми ухажерами.
– Тар шисат мар хаш? (ороч. «А они знают, чем я питаюсь? Ты когда-нибудь видел, как я ем?»)

— Хат. (ороч. «Нет.»)

— Кут, такы мар хат хаш. Мар хат Мидрга ы мар хат Ракабша охху-га — мар Шиссат Ракабша! (ороч. «Правильно, потому что мне не нужна еда орков. На самом деле я не Мидрга, и не шаман Белой Змеи — я и есть Шиссат, Белая Змея.»)

Для убедительности она приняла змеиную форму и обвилась вокруг тела вождя, положив подбородок ему на плечо. Однако тот не сделал никаких попыток ее сбросить.

— Ухх… - вздохнул он вместо этого.
– Кут. Паран хат барат-варох мар — хар оххи, мар хат ки-рат кохат хук-отук-урк. (ороч. «Хорошо. Я-то думал, что женщина побила меня, но раз ты дух, значит я все еще не побежден никем из смертных.»)

— Тар хат гарох рат мар оххи? (ороч. «Тебя не беспокоит, что я — дух?») - прошипела Шиссат, впервые пытаясь разговаривать на орочьем раздвоенным языком.

— Тар оххи — тар кура-кура рат, тар кура-кура нарох мар рон, - орк пожал плечами, отчего устроившаяся на нем змея недовольно зашипела.
– Мар потрох тар ы мар хат памрат… ры тар га ша арх-кова-башга такы тар барат мар? (ороч. «Это означает, что ты еще сильнее и еще важнее для племени, чем мы думали… Я уже трахал тебя и со мной ничего не стало — если только ты не собираешься отомстить мне сейчас.»)

— Мар толкат мар хаш тар. Ух-мара кур мар хаш-гак кура урк ыры ошиг ро отук. (ороч. «Вообще-то, я собираюсь тебя сожрать. Раз в месяц я должна съедать живьем взрослого орка, или, на худой конец, двоих эльфов.»)

— Хат башга-шмот паран… - произнес Рагар, и змея уже не могла сосчитать — какой раз за месяц он обозвал ее так. Последнее время у него стало получаться даже почти нежно.
– Тар толкат — мар на. Тар нарох мур кура-кура ки-варуг — мур на тар хат ву а кар. (ороч. «Тупая женщина… Тебе нужно было просто сказать. Благодаря тебе у нас множество рабов — можешь есть их хоть каждый день.»)

— Ко мар дор хат ки-рат-га ки-варуг?
– капризно поинтересовалась Шиссат.
– Ко мар дор ки-рат-га а кар хат гарат-хатна паран-отак? (ороч. «А если я не хочу рабов? Что, если я хочу каждый день съедать по нежной эльфийской девственнице?»)

— Тар мар-паран — мар на гарат-хатна паран-отук (ороч. «Станешь моей женой — будут тебе эльфийские девственницы.»), - пообещал орк.

— Башга-тут… Мар ки-гаран ы ки паран-рон тар-парун. Мар хат хап-гарох хатшмот ы хат арх-арх-дат-дат ы хат барат паран-урк гарох. (ороч. «Дурак… Я буду дурной женой и дурным примером всем твоим женам. Я не буду танцевать голой и ползать перед тобой на четвереньках, как это делают женщины орков.»)

— Тар нарох мар кы парун ы коджун ву ога-жон мар. А ки-гаран мар-паран хат ошиг… (ороч. «Благодаря тебе перед мной падут ниц десятки тысяч женщин и мужчин, одна дурная жена — не страшно…»)

Шиссат сдалась, поняв, что сейчас Рагар говорит с рассудительностью духа, думая умом, а не сердцем, а она, напротив, ломается, как юная оркша… вернее, совсем не как оркша, потому что ни одна вменяемая оркша никогда не отказалась бы стать старшей женой вождя. Змее же это давало возможность испытать ранее неведомые ощущения и жить, не скрываясь под чужой личиной… но сейчас она даже почти не думала об этом, потому что сквозь звериный голод, терзавший ее всю последнюю неделю, вдруг прорвалось схожее, но иное желание…

— Кут (ороч. «Хорошо…»), - произнесла она, возвращаясь в орочью форму и устраиваясь у Рагара на коленях. В последний месяц у шаманки не было возможности заменить истрепавшуюся в многочисленных сражениях одежду из змеиной кожи, и Шиссат стала носить обычное для орков одеяние из шкур и материи, из которого ей приходилось выползать во время превращений — потому сейчас она была абсолютно нага.
– Шиссат тар-паран…****** - прошептала она.
– Ры слухат — мар хат барат-шысат мар нагак тар кижун ы кирун ыры хат. (ороч. «Но учти — я понятия не имею, смогу ли родить тебе детей.»)

— Мур шисат (ороч. «Скоро узнаем.»), - пообещал Рагар, опрокидывая свою новую жену на спину. Так началась жизнь Шиссат — богини и старшей жены первого орочьего императора — единственная из ее жизней, в которой она называлась своим истинным именем, ела вдоволь и вообще могла быть самой собой.

***

Семь лет спустя.

Палатка императора была почти пуста — темники и нукеры, получив последние указания, ушли. Следующим вечером войску предстояло вступить в смертельный бой, и даже самые буйные орочью воины предпочитали провести последний день в размышлениях — раз уж, находясь вдали от дома, они не могли провести его в окружении своих жен.

А вот у Рагара такая возможность была — в отличие от всего остального гарема Шиссат обычно сопровождала своего повелителя в походах. Она и сейчас была здесь — крутилась вокруг шеста, постепенно освобождаясь от алого с золотым шитьем одеяния, которое император когда-то снял с пленной эльфийской чародейки и подарил ей.

Рассеянно наблюдая за движениями жены, Рагар продолжал обдумывать сложившееся положение. Его поход, для которого, впервые за века, объединились десятки кланов, еще рано было считать неудачным. Сама идея была столь хороша, что ею просто невозможно было не воспользоваться — в руки орков попала информация о крупной торговой сделке между осажденными в пещерах гномами Кналга и эльфами Линтанира. Гномы должны были тайными тоннелями вынести алмазы за пределы контролируемой орками территории и получить от линтанрицев эльфийское серебро и красное золото — два магических сплава, которые могли создавать лишь эльфы. Любой другой вождь просто перехватил бы гномов и забрал алмазы — драгоценные камни не слишком ценились орками, но могли быть проданы другим народам по выгодной цене. Например, гномы Дорта, богатые лишь золотом, с удовольствием скупали у орков любые драгоценности и металлы, не заботясь их происхождением и даже почти не торгуясь. Однако Рагару половины приза было недостаточно — он хотел получить и драгоценности, и металлы. Красное золото и эльфийское серебро последний раз попадали в руки орков почти пятьсот лет назад и в не столь больших количествах, как обещала эта операция. Одев своих нукеров в отражающие магию сверкающие доспехи, новорожденная Империя получила бы именно то, в чем нуждалась — заметное, видимое глазу превосходство на всеми остальными племенными союзами.

Подготовка к набегу прошла почти идеально — эльфы всегда медленно реагировали на изменения в политике короткоживущих рас, и в Линтанире все еще не определились, верить ли слухам о появлении нового могущественного племенного союза орков. Империя же, напротив, сильно увеличилась в размерах за последние пять лет и, помимо семи изначально входивших в нее кланов — Глубоких Пещер, Белой Змеи, Рогатых Берсерков, Красных Волков, Каменных Задниц, Зеленых-после-пьянки и Глазовыдавливателей, — подчинила себе еще двадцать семь. Как итог, за какие-то семь лет в северных землях появилась новая сила, способная выставить на поле боя пятьдесят тысяч воинов. Несмотря на то, что это была очень разношерстая армия из племенных отрядов, у каждого из которых был свой вождь, свой шаман и свой дух, кое-что у орков было общее — каждый хотел получить свою долю добычи, и доля воина главного клана не отличалась от доли воина Едящих Рыбу — клана, присоединившегося к Империи в прошлом месяце.

Как итог, орки заявились на гномо-эльфийскую встречу незванными и нежданными. Имперский авангард из пяти тысяч волчьих наездников — не жалкие гоблины на волках, а настоящие баруты, в основном из кланов Красных Волков и Глубоких Пещер, во главе с самим императором — появились на линтанирской опушке на закате и буквально смели гномий конвой, а затем обрушились на эльфов. Однако эльфы были готовы к неожиданностям — хотя они скорее ожидали подвоха от кналганских компаньонов, а не вторжения орков — неподалеку от места сделки дежурила Армия Эльфов Линтанира, которая, из-за недавнего обострения отношений с Веснотом, была полностью отмобилизована и насчитывала более шести тысяч воинов. Как итог, эльфы отступили в лес и продержались до прихода своих. В то же время, на поле боя появились основные силы орков и набег превратился в грандиозную баталию между молодой и огромной армией Империи и сильнейшей в мире, хоть и застигнутой врасплох, Линтанири Элдахоссе во главе с легендарным Калензом. Орки не могли пожелать себе худшего противника — и лучшей позиции. Не сразу оценившие истинную численность противника эльфы начали бой слишком решительно, позволив в итоге окружить себя и втянуть в ночное сражение. К рассвету Элдахоссе удалось наконец прорвать окружение и отойти вглубь леса — и у армии орков не было сил, чтобы преследовать эльфов и продолжать сражение. За ночь орки убили три тысячи эльфов — больше, чем какой-либо из смертных армий удавалось убить когда-либо в истории — и сами потеряли семнадцать тысяч воинов.