Тень смерти

— И что?
– спросила теневая волшебница.
– После всего, через что мы прошли вместе, ты собираешься напасть на меня, потому что Мал Хакар так сказал? Оттуда он ничего не сможет тебе сделать — так кто он тебе, чтобы ты выполняла его приказы?

— Отныне, - ответила некромантка.
– Мал Хакар — это я.

Она щелкнула пальцами обеих рук и молнии Теневых Разрушителей, вырвавшиеся прямо у нее из под кожи, разорвали ее плоть. Кровь женщины вскипела и испарилась, а ткани расплавились и стекли со скелета на землю. Это был, вероятно, самый жестокий и самый короткий Темный Ритуал в истории — уже через десять секунд на месте некромантки стоял лич, как две капли воды схожий с Мал Хакаром.

— Спасибо, - произнесла преобразившаяся Мелипсихона.
– Без твоих деревьев это навряд ли было бы возможно и уж точно не прошло бы так быстро.

— Вот как… - протянула Зения.
– Он подкупил тебя, предложив тебе свою корону… Хороший ход с его стороны. Плохой — с твоей.

Сотворив правой рукой Луч Света, она срубила оба Древа Духа, в то время, как слетевший с ее левой руки поток молний устремился к некромантке… Однако сразу пять скелетов выскочили из рядов окружавших штаб воинов и заслонили Мелипсихону собой, распавшись на части под ударом Теневого Разрушителя.

— Вы, - скомандовала новорожденный лич еще троим скелетам.
– Легион.

Скелеты немедленно разлетелись на куски и их кости устремились к Мелипсихоне, присоединяясь к ее скелету. В левой руке лича появился массивный костяной щит, а в правой — трезубец, немедленно заискрившийся молниями. Следующую атаку теневой волшебницы Мелипсихона встретила уже сама — Теневой Разрушитель перехватила трезубцем, проведя молнии в землю, а от луча закрылась щитом, который хотя и получил ощутимый ущерб, почти сразу же собрался заново.

— Твоя власть над нежитью значительно возросла, но до Са’оре тебе все равно далеко, - пожала плечами Зения.

— Вот только в отличие от нее я не люблю драться один на один, - отозвалась Мелипсихона. Где-то в толпе скелетов запела тетива, и стрела едва не вонзилась теневой волшебнице между лопаток… однако разлетелась на куски в окутавшей девочку ауре молний.

— Ну что ж, похоже это будет чуть дольше, чем я думала, и только… - произнесла та.
– Одна покойница или сотня — результат все равно будет один.

Две чародейки сражались, а вокруг наступал конец света… Из всех народов лишь у эльфов был какой-никакой план спасения от грядущего бедствия — юркие феи помчались по лесам, забирая всех эльфов и животных, которых удавалось отыскать, в свой волшебный мир. В то же время люди по всему Весноту и Кналга бежали в ужасе, не зная, где укрыться и каким богам молиться в таких случаях. Маги пытались спрятаться под магическими щитами, хотя и знали, что это лишь отсрочит их гибель — можно было спастись от взрывов, цунами и землетрясений, но никакая магия не могла защитить от голода и вечной зимы. Нечародеи же даже не представляли толком, какими могут быть последствия падения солнца на землю, и каждый делал то, что приходило в голову — гномы поспешили затворить ворота своих подземных крепостей, бросив всех, кто остался снаружи. Богачи из прибрежных районов наперебой скупали места на кораблях, вместо того, чтобы спастись, уйдя вглубь материка. Морские и болотные жители, напротив, стремились выбраться на сушу, боясь, что их водоемы закипят. Северные варвары готовились к бою, думая, что грядет последняя битва между добром и злом, в которой им предстоит решить судьбу мира. За те пять минут, что длилось падение зеленого солнца, орочьи шаманы по всему миру успели принести ему в жертву пятьсот орков, около полутора тысяч гоблинов и несчетное множество рабов-иноземцев, надеясь, что оно перестанет падать и вернется на место. Лишь тролли, похоже, чувствовали себя в безопасности. Они жевали жареный маис и радостно стучали кулаками по всему, что попадалось под руку — в большинстве своем просто наслаждаясь диковинным зрелищем, хотя самые древние и умные понимали, что на землю возвращается царство тьмы и холода, в котором они столь счастливо и беззаботно жили, пока Селла не поднялась впервые на небосвод, — и от того радовались еще больше, чем молодняк.

— Пора, господин, - сказала Ар’ак’ша глядя, как приближаются облака.

— Нужно напугать их еще немножко, - отозвался Мал Хакар.
– У Мелипсихоны не получится провести повторную демонстрацию, а значит нужно сделать так, чтобы она не понадобилась. К тому же, разве ты не хочешь прожить чуточку подольше?

— Господин…

— А?

— А если бы не было Старейшего, не нужно было бы сражаться с Селлой, не было бы всего этого, а только вы и ваш выбор, вы бы все равно нашли повод, чтобы не оставаться солнцем, да? Я помню, что вы сказали тогда: не покушаться на законы мироздания, но изменить лишь собственный народ. Вы все еще верны этому принципу?

— То, что я сказал тогда, было неверно. Единственные кто изменились — мы сами. Великий Инквизитор назвал меня кем-то вроде короля. Смотри, - через облака не было видно, на что он указывает, но Ар’ак’ша знала, что внизу раскинулась Пустошь Воющих Призраков, где сражались некроманты.
– Пожалуй, стоило стать королем, чтобы увидеть это: у людей есть своя сила, свои мотивы, даже свой мессия — все нужное, чтобы изменится к лучшему — с самого начала. Все, что им нужно — это повод. Мы здесь, чтобы дать его.

— Я поняла… - произнесла призрачная девушка.
– Спасибо, господин. Спасибо, что дали его мне. Человеком я была так себе, но призрак получился вроде неплохой…

— Куда лучший, чем я заслуживал, - согласился лич.
– Учитывая, чем все закончилось, было бы неудивительно, призови я тогда какого-нибудь Мооха…

Солнце некромантов пробило облака и в следующий миг исчезло — выскользнуло из вселенной через единственную миниатюрную трещину в плане Старейшего, перемещенное в другое измерение силой Темного Повелителя. А еще через мгновение случилось то, чего не планировал вообще никто, — другое солнце также исчезло с небосвода. Мир погрузился во мрак.

***

Тем временем в пустом мире Повелителя Тьмы было даже слишком много света. Мал Хакар повис в воздухе в паре футов от поверхности, а над ним вниз головой нависла Она. Женщина с золотистой кожей и светлыми волосами, заостренные уши которой могли бы указывать на родство с эльфами, но в остальном между ней и эльфийкой было не больше общего, чем между человеком и йети — прежде всего потому, что за спиной у нее раскинулись два широких крыла с пылающими перьями. На ней было надето столько золота — начиная от золотого венца на голове, продолжая многочисленными браслетами и цепочками и заканчивая узорами на наряде, бывшим то ли платьем, то ли мантией — что настоящая эльфийка, вероятно, просто не смогла бы носить на себе такой вес. В левой руке она держала лук, столь же роскошный и вычурный, как и все ее одеяние, а правой рукой схватила лича за запястье, не давая ему упасть. Но даже повиснув в воздухе в столь неестественной позе, эта женщина выглядела высокомерной и неприступной. Мал Хакар не мог точно сказать, как все это получилось, но похоже, что незваная гостья появилась в этом мире одновременно с зеленым солнцем — падающей звезде достаточно было ничтожной доли секунды, чтобы врезаться в землю и взорваться, но Селле хватило этого времени, чтобы обратить в ничто и зеленое светило, и заоблачную скорость его падения. Затем ей, впрочем, пришлось еще и ловить Мал Хакара, которому от центра исчезнувшего светила нужно было лететь до земли еще четыре тысячи футов.

— Я — Селла, - представилось солнце, мягко опускаясь на землю.

— Я понял, - ответил лич. Светило бросило на него мрачный взгляд.
– Мал Хакар.

— Да, - холодно кивнула Селла.

— Почему вы меня спасли? И кто сейчас светит над нашим миром, если вы здесь?

— Никто, - отозвалось солнце.
– Не обольщайся, я не первый раз схожу с небосклона — хоть впервые не по своей воле.

— Кто же вас заставил?

— Вина. Все, что случилось сегодня, было делом моих рук.

— А разве не Старейшего?

— Ты говоришь об Отце Драконов… Этот мир был создан, чтобы служить ему темницей — а мы были оставлены здесь стеречь его. И если бы мы просто делали свою работу, он ничего не смог бы поделать. Однако мы почувствовали себя одинокими и сделали то, на что не имели права — мы сотворили по своему подобию смертных — эльфов и водяных — а зачем, чтобы сделать этот мир более благоприятным для наших детей, мы взошли на небеса и я стала солнцем, а Муна — луной. Мы были творениями, но стали творцами — и этим мы открыли тот же путь для других. Отец Драконов тоже начал творить и создал по своему подобию драконов, дрейков и ящеров. Однако творения оказались достойны своего творца — драконы предали отца, дрейки получились самовлюбленными гордецами, которым не было до их создателя никакого дела, а ящеры — просто дикарями, которые о нем и не узнали. Тогда он взял другой образ — тот, который он имел когда-то, и которого был лишен после своего падения — и создал вас, людей. Другие народы просто следовали путями своих создателей, но вы другие — вы сами стали творить и создали новую расу. Творение творения стало творцом — удивительно ли, что плод, сотворенный им, столь мерзок?