Тео. Теодор. Мистер Нотт

— Если ты говоришь на змеином языке, то вряд ли в этом есть что-то страшное, — медленно и спокойно произнёс Теодор. — Это не такая распространённая способность в Британии, безусловно, но она совершенно не значит, что ты плохой человек. В Хогвартсе даже есть маг, который говорит на парселтанге, и это Гарри Поттер.

— Но Поттер дурак и идиот! Газеты пишут об этом.

— Безусловно, сейчас его мнение и слова подвергаются критике, потому что он говорит… не то, что хотят слышать многие. Но он всего лишь студент Хогвартса, прошу заметить, такой же, как и ты. Просто не нужно злоупотреблять этим языком, и никто и не узнает, что ты говоришь со змеями. Пусть это будет твоя тайна, и только друзья будут знать о такой особенности.

Мальчик задумался и кивнул.

— А скажите, мистер Нотт, в Британии принято праздник на день рождение? Мне завтра двенадцать, но я совсем не знаю традиций. В Бангладеш и Индия и Пакистан мы, маги, празднуем широко, всеми семьями, танцуем и поём. А тут?

— Я никогда не праздновал свой день рождения публично, не думаю, что это правильно, праздновать в день, когда идут занятия. Ты можешь сказать это своим товарищам, но устраивать вечеринку не стоит.

— Спасибо, мистер Теодор!

Он убежал, а Нотт задумался — сколько ещё в мире способностей, которые могут влиять на восприятие человека обществом. А потом вспомнил про оборотней и вампиров, и чуть не дёрнулся.

***

Ванная старост, на которую в первое же воскресенье у Тео оказалась квота, была практически бассейном. На Чемпионате в прошлом году он наблюдал, как один пожилой иностранный маг нежился в похожем водоёме, втиснутом рядом со входом в его шатёр, и в жару ему тоже хотелось так.

Собственно, в Хогвартсе уже жары не было — дожди лили и в Шотландии, но искупаться Тео не преминул, и даже подумывал, что очень романтично было бы, как в горячих снах, пригласить туда Джинни на своём седьмом курсе, чтобы уединиться — многие так делали, он догадывался, а теперь и знал. Даже Блейз, когда Тео рассказал ему про ванну, хмыкнул и подмигнул, намекнув, что он уже был там (и Тео совершенно не хотел думать, с кем именно из нынешних или ушедших префектов).

Всё было хорошо, пока, хихикнув, из воды не вынырнула Миртл. Отпустив пару абсолютно пошлых комплиментов, призрак расплескала воду — и совершенно разрушила настроение Нотта. В сердцах, он выбрался и отправился куда глаза глядят по замку, неожиданно наткнувшись на четвёртом этаже на Грейнджер и Макмиллана, префекта с Хаффлпаффа.

— О, Нотт! — воскликнул Эрнест, приветствуя его так, как будто они общались все эти годы. Это было неправдой, но каждый из них знал друг о друге благодаря Артуру. Макмиллан был его приятелем и соседом по парте с первого курса. — Послушай, мы тут с Грейнджер никак не можем определить, зачем же Поттеру врать.

— Он патологический лжец и нарушитель правил, — ответил максимально ядовито Нотт. — В Рождество девяносто второго он и Уизли забрались в нашу гостиную под обороткой — это ли не повод к исключению?

— Правда что ли? Обалдеть!

— Макмиллан, ты идиот, если не слышал эту историю раньше, — оборвал его Теодор, глядя только на Грейнджер. Та сжала губы. — А вы, мисс Грейнджер… лучше бы держались за Эрнеста, а не за Поттера. Он явно лучший кандидат для свиданий.

Теодор удалился, пока недоуменный Макмиллан пытался понять, почему Нотт так груб с ним.

***

Занятие с Дамблдором состоялось следующим вечером. Днём прошло занятие гриффиндорцев с Амбридж, но и без того вся школа судачила о том, что помощница министра решила отменить изучение защитных чар и сосредоточиться на изучении правил. Сложно было один доклад Бута растянуть на целый год — и Теодору было интересно увидеть, как она постаралась бы.

Теодор уже даже подумал о том, что Мерлин с ней, теорией магии, впечатленный объёмом нагрузки по основным предметам (площадные расчёты для определения мощности артефактных нагрузок по нумерологии! Это вообще как и что!), но потом собрался и всё же пришёл к обозначенному кабинету в редко посещаемом им конце подземелий. Пахло сыростью и даже мочой, в одном из ответвлений по пути высились пустые клетки, где когда-то явно держали животных, а в самом кабинете никого не было. Посреди помещения стоял постамент с углублением и множеством рунных цепочек, причудливым образом накладывавшихся друг на друга. Стулья, когда они в этом кабинете были, явно должны были стоять полукругом.

Дамблдор возник ровно в пять-сорок пять в свечении своего фамильяра, Фоукса.

— Добрый вечер, господин директор.

— Ах, добрый вечер, Теодор.

Дамблдор с любопытством оглянулся.

— Да уж, ну и местечко мы с вами нашли для наших встреч! Но, думаю, так будет лучше для нас обоих, не правда ли?

— Боюсь, моя репутация в глазах министерского надзирателя может упасть, сэр, если она прознает про наши занятия, — усмехнулся юноша. — Говорят, мистер Поттер уже получил наказание.

— Да, Долорес рьяно подошла к делу. Надо полагать, у неё получится, так что, боюсь, к весеннему семестру наши встречи прекратятся. Как директор Хогвартса я могу не вести никаких дисциплин, но, раз председательство в Визенгамоте меня покинуло, то почему бы нам с вами не поговорить о теории магии, верно, Теодор?

— Конечно, сэр. Только здесь не на чем сидеть — и темно, чтобы записывать.

— Ах, мой мальчик, мы ведь собрались говорить про магию. Профессор Макгонагалл упоминала как-то, что ты познал суть вещей — примени этот навык на практике. Ну же!

Теодор оглянулся с палочкой в руках. По краям комнаты разве что лежали пыль и грязь, но как её было трансфигурировать во что-либо? Подождав несколько секунд, Дамблдор взмахнул своей узловатой палочкой сам: в несколько мигов пыль собралась рядом с ним в один комок, и он одобрительно улыбнулся.

— Вы хотите, чтобы… чтобы я трансфигурировал пыль?

— Верно. Уверен, это вам по силам, Теодор, — и, действительно, со второго раза у него получилось трансфигурировать стул. На него он и сел, приготовившись слушать. — Правильная мысль. Нет записей — нет занятий!

Дамблдор огладил бороду и, наконец, заговорил.

— В год, когда я поступал в школу, здесь, в этом классе, профессор Блэк, тогдашний директор, проводил занятия ментальных чар. Увы, лишь только я закончил Хогвартс, как преподавать их стало некому. Магия стремительно меняется и то, что когда-то было легко и просто, со временем становится колдовать всё сложнее и сложнее. И наоборот — последние годы маги всё проще могут применять некоторые сложные чары. Патронус, которым владеете вы и Гарри Поттер, или же кулинарные чары. Удивительно, правда?

— Удивительно, сэр.

— Дело в том, Теодор, что в действительности магия — это проклятье, — сделав секундную паузу и насладившись его реакцией, улыбаясь своими глазами за очками-половинками, Дамблдор продолжил. — В мире живёт шесть с четвертью миллиардов магглов — а миллиард это единица и девять нулей! И всего лишь десять миллионов магов, включая тех, кто относится к магическим существам. Великанов, бигфутов, йети, обортней, вейл, гоблинов, эльфов. Значительная разница, не правда ли?