Тео. Теодор. Мистер Нотт

***

Утром в день рождения Теодор, как и обычно, первым делом открыл ежедневник, в котором они переписывались с Джинни. По телу разливалась сладостная нега, и хотя организм юноши — уже шестнадцатилетнего, между прочим! — предполагал, что он должен был подниматься и посещать уборную. Нотт оттягивал этот момент, как мог. Джинни уже успела написать ему поздравление.

«…встретимся во вторник в башне, если нам не помешает эта жаба. Скучаю. П.С. Сегодня в честь твоего дня рождения близнецы задумали что-то грандиозное. Джордан уверен, что их исключат, а Алисия говорит, что они сами исключатся. Мама будет в ужасе!»

Забини, едва Нотт всё-таки сходил в душ, порывисто обнял друга, ничуть не смущаясь тем, что сам только проснулся, и пожелал ему пасторского здоровья. Остальные соседи были индифферентны. Винсент явно имел трудности с головой и мало реагировал на происходящее, Грегори был сосредоточен на поиске второго носка, а Малфой… Малфой кивнул ему, и на этом их общение утром закончилось.

Директор Амбридж не стала произносить никаких речей за завтраком, да и после обеда она ничего не сказала — она в целом весь день молчала, хотя и открывала рот. Студенты, большей частью обозленные на бесконечные запреты (шутка ли, жаба запретила разжигать камины в гостиных и выходить в Хогсмид, а вся почта имела следы досмотра Филчем, за что старик каждый день оказывался проклят чем-то неприятным и посещал Больничное крыло), игнорировали её.

После обеда студенты-гриффиндорцы создали затор в большом холле, явно что-то зная. И действительно, вскоре пунцовая Амбридж выбежала из бокового коридора, испачканная по колено в навозе. Специфический вид и запах прилагались. Среди студентов тут и там были преподаватели, и улыбки не сходили и с их уст. Даже кентавр, которого Дамблдор пригласил вести Прорицания вместо Трелони, виднелся за толпой.

— Кто это сделал?! — бешено вращая глазами, кричала Амбридж, потрясая палочкой — испачканной не меньше, чем остальное.

— Мы, профессор, — с готовностью шагнули вперёд близнецы Уизли.

— А ещё, профессор, это мы…

— …заколдовали ваших котят на вечный сон, — это звучало жестоко.

— …подпилили каблуки на ваших туфлях.

— …заставили вас молчать весь день — никто и не заметил!

— … ужалили Филча.

— …разлили два болота, в каждом из которых вы уже искупались.

Амбридж завопила в жутчайшем гневе. Она буквально выплюнула им в лицо по триста баллов штрафа и исключение, в ответ на что те наставили на неё палочки — и мигом она побледнела.

Пивз вынырнул в холл, добавив суматохи: он стал кидаться чернильными бомбами прямо по центру, окатывая Амбридж чернилами, а Уизли вскочили на невесть откуда появившиеся мётлы с ошметками цепей, и взмыли в воздух.

— Покупайте наши вредилки! Заказ через каталог, каталоги у надёжных людей! — кричали они с воздуха, пока под потолком, у самых часов, рвались фейерверки Умников Уизли. Теодор и сам видел каталог и даже конфисковывал его у одного ушлого второкурсника с воровскими наклонностями — Уизли постарались на славу, и их товар было не стыдно продавать и на континенте, и за океаном. Это была хорошая инвестиция.

Впрочем, они вылетели через окно, покинув школу — окончательно и бесповоротно, овеяв своего отца позором, как сообщили газеты на следующий день. Амбридж с помощью Снейпа, удерживавшего брезгливое выражение на лице, избавилась от грязи и принялась зверствовать и дальше, к концу дня выпустив декрет с запретом владения каталогом Умников Уизли.

Разумеется, это сделало его тут же наиболее востребованной книгой во всём замке.

***

Если исключить некоторые досадные случаи и обстановку вне стен замка, что продолжала накаляться, вторая половина учебного года у Теодора проходила спокойнее. Никакие тёмные артефакты не порабощали его душу, профессор Флитвик, дорвавшийся до его тела, заставлял штудировать едва ли не по ночам монографии колдунов середины столетия по теории магии, а отсутствие Дамблдора снимало нервное напряжение.

Отношение к директору у Теодора планомерно ухудшалось. Он признавал его авторитет и магическую мощь, но его идеи были слишком радикальны для консервативного Нотта. Конечно, в мире магглов было то, чего не было у магов, но магглы совершенно не готовы были бы принять магию. В книгах Флитвика описывались последствия работы «лагерей смерти», созданных магглами Германии, которые тайно были связаны с Гриндевальдом. Чудовищные по силе магические эманации, что неизбежно возникли бы при гибели и страданиях миллионов прошедших в них людей, попросту отсутствовали! Немецкий профессор Edwud von Hohenzollern излагал это как пример того, что не любые жертвоприношения усиливают магический фон. Удивительно, как кровожадные магглы, убивая людей без жутких мучений, продвинули магическую науку.

Флитвик как будто бы специально подбрасывал ему книги про взаимодействие магии и природы, магии и магглов — и, что бы не говорил директор, Теодор видел из них, что магия и магглы с каждым годом становились всё более несовместимы. Теперь он понял, почему видел кошмары всё детство: источник под Нотт-холлом держался на магии древней жертвы, дракона, и практически иссяк, но когда природу вокруг заменили маггловские технологии, он попросту сколлапсировал.

Взорвался сверхновой звездой. И смутно, интуитивно, Нотт относил свою возможность видеть магию вокруг к этому «взрыву», что постиг их семейный источник.

Впрочем, магглы могли дать очень многое! Научный подход к пониманию мира вокруг был одним из ярчайших примеров. Стройные факты маггловской науки дополняли накопленный опыт магов, и это позволяло вершить гораздо более мощную волшбу, чем можно было представить! Объяснения невысокого профессора буквально раскрыли ему глаза, зачем на зельеварении считались удельные доли компонентов зелий, что было источником нумерологических выкладок и формул…

Если бы не необходимость всячески вредить Амбридж, стимулируя общую ненависть к фигуре директора — и среди слизеринцев-лоялистов, которые страдали от нападений прочих студентов, и среди «оппозиции», — он бы полноценно занимался изучением всего того открывшегося знания, которое ему мог дать Флитвик.

В начале мая состоялся разговор со Снейпом, на котором тот, как на консультации, должен был дать советы дальнейшему выбору дисциплин.

— Мистер Нотт, — декан едва кривился. — Надеюсь, вы не будете говорить ерунды навроде квиддичиста или жигало, как ваши сокурсники?

Теодор, молча глядя на профессора, прикинул, кто мог такое сказать — Гойл, конечно, смог попасть в команду, но едва ли хотел бы этим заниматься. И уж едва ли Малфой собирался быть жигало!

— Я хотел бы развиваться в политике, — наконец, ответил он. — Профессор.

Снейп сжал пальцами переносицу.

— Вы не понимаете, чему хотите противостоять, — тихо произнёс он. — Это не школьная игра, Нотт. Перейди вы ему дорогу, а вы уже едва не перешли своими речами, и он не пожалеет средств, чтобы сделать всё ради вашей боли. Он упьётся ей. Вы хороший студент, Теодор, и вы умудрились провести достаточно… серьёзную игру в этом году, но подумайте дважды. Филиус говорит, что в вас умирает учёный. Одумайтесь, пока не поздно.

Теодор ничего не ответил.

— Ну, и что же вы думаете взять для углублённого изучения на старших курсах? — ядовито спросил декан, сложив руки за спиной.