Тео. Теодор. Мистер Нотт

Впрочем, всё обошлось, и Амбридж опустила палочку. Теодор обернулся. Тут и там из окон замка выглядывали встревоженные волшебники, он буквально чувствовал их. Где-то на Астрономической башне запустили фейерверк.

Вместе с расколдованными кроликами Амбридж и Макгонагалл, возмущённая донельзя, вернулись в замок, и Теодор с Паркинсон продолжили свой путь. То, что видел и делал каждый из них, они не обсуждали.

***

На следующий день должны были состояться последние СОВ — по Истории магии. К этому предмету Теодор практически не готовился, так как считал себя уверенно разбирающимся юным чародеем, однако всё же почувствовал некоторое волнение уже перед завтраком.

— Считай, всё сдали? — улыбался во все свои крупные белые зубы Забини. — Лафа! Скоро каникулы. Вон, перваши как трясутся!

Правду говоря, Тео и сам трясся. Это было представить — перед Чарами и Трансфигурацией ему было практически всё равно, а здесь… почему-то в голову лезли какие-то невнятные образы. Артур Уизли мрачно качал головой, сокрушаясь, что у поклонинка его единственной дочери «тролль» по Истории магии. Леди-бабушка грустно смотрела на него и молчала, утирая глаза платочком, отчего ему становилось жутко стыдно. Тюберы поджимали губы, и их средний сын горделиво задирал нос — ведь в Друмштранге с этим всё отлично!

Словом, Теодору, в отличие от Блейза, никак не было легко и весело. До самого экзамена он, словно в трансе, повторял всю историю магической Британии. Кельтские, саксонские, датские, норманнские завоевания, пикты и скотти, Стоунхендж и Авалон, Мерлин и рыцари Круглого Стола, победившие Моргану… двенадцать гоблинских восстаний, церковная реформация Генриха Восьмого и полное разделение магов и маггловской церкви, обособление кварталов в магических городах… введение Статута, основание Хогвартса и появление Министерства Магии… деяния Мунго и Кризворти, Дервента и Блэков, колонизация Северной Америки и отсоединение МАКУСА — словом, десятки и сотни дат, исторических фактов, направлений, деяний и прочего.

Впрочем, к моменту начала СОВ он совершенно успокоился. Возможно, на это повлияла встреча с Джинни во внутреннем дворике замка, где она прогуливалась с подругой — светловолосой девушкой с Райвенкло. Ему перехотелось быть размазнёй и неуверенным в себе мальчиком, и он выпрямился, успокоился, выпятил впалую грудь и расправил худые плечи. С досадой его посетила мысль, что на фоне крепкого квиддичиста Поттера или здоровяка Невилла он был куда менее привлекателен, но эта мысль была задвинута максимально глубоко, и вскоре он вместе со всеми своими сокурсниками, без малого полусотней студентов, оказался в Трапезном зале, переоборудованном под сдачу СОВ. Этот экзамен был единственным, который писал синхронно весь поток — все прочие были разделены в случайном порядке, так, что на трети он пересекся с Артуром, на трети — с Бутом, а ещё на половине — с Уизли, который каждую свободную минуту глядел на свою ненаглядную Данбар, как будто оглушённый амортенцией.

Билет ему попался достаточно простой — первым вопросом значилось: «Миф о Мерлине. Истоки, причины, факты. Король Нортумберленда Артур и его дружина в магических и маггловских источниках». Эту тему он знал лучше многих, ведь его лучшего друга, кузена по крови и брата по магии, звали Артуром; конечно же, едва оказавшись в Хогвартсе, Арчи прочитал всё, что было доступно, про эту историю! Так, что и Тео знал многое — просто из рассказов и болтовни с Гампом!

Второй вопрос в билете был совершенно из другой эпохи, и описывал события, современниками которых был уже даже Дамблдор. По счастью, это были не «средневековые» ковены, выродившиеся несколько десятилетий назад, и не война с Гриндевальдом, но… «Гоблинские волнения 1890-х. Причины, следствия. Роль и место фигуры Ф.Н. Блэка в подавлении восстания Ранрока».

По этой теме он мог сказать гораздо меньше, чем по первой. Конечно, запреты на ростовщичество как причина волнений и ограничения на применение волшбы в шотландских горах были известными причинами волнений, но ими список не ограничивался. В голову лезла история из девчачьего романа, едва ли более серьёзного, чем книги Локхарта, который буквально снёс Джинни зимой голову.

Теодор соглашался с ней в том, что история Себастьяна и Нэнси была безумно романтичной (хотя не читал, а о Сэллоу лишь слышал как о современниках, державших какую-то лавку в Шеффилде), а их сила любви позволила овладеть древней магией, но к реальным фактам записки Джоаны Роули, выстрелившие во времена их родителей, имели наверняка немного общего. А в памяти были только они.

Проклиная себя за недостаточную подготовку, он писал и писал, кусал по-прежнему непривычное на ощущения перо (ручки на всех СОВ, как и другие артефакты, были запрещены), ломал голову и старался не смотреть по сторонам — на резво заполняющего третий лист Малфоя, Патил, которая первой сдала работу, или на Крэбба, так и не сделавшего попытки сделать что-либо, кроме как поставить, кажется, огромную кляксу на лист.

Вопрос за вопросом, он перечислял лихтенштейнские и верхненемецкие претензии на первенство в Международной конфедерации, законы и проекты, устанавливавшие ответственность за нарушение Статута под водой и на воде вдали от суши, историю конфликтов британских волшебников с аборигенами Новой Зеландии (и тем, как те одержали несколько решительных побед), историю русской революции начала века и магических лагерей, куда ссылали магов Восточной Европы для строительства великой магической Гипербореи.

Внезапно где-то позади, в десятке людей от Нотта, раздался истошный крик. Все студенты тут же подскочили, а к вопившему — Поттеру? — кинулись наблюдавшие профессора и даже призраки, висевшие под потолком.

Профессор Тофти, по слухам, готовившийся брать самоотвод от экзаменов на следующий год — его правнук шёл на первый курс! — помог Поттеру подняться, качая головой, и вывел в вестибюль. Старый мистер Уоррингтон постучал тростью о пол, и студенты вернулись к работам. Через полчаса время истекло, и Нотт, абсолютно мокрый от пота, вышел в коридор.

— Поттер как всегда, — фыркнула неожиданно оказавшаяся прямо у его локтя Паркинсон. — Правильно говорит декан, это всё знаменитость.

— Ему просто недостаёт славы Уизли, — криво усмехнулся Захария Смит. — Тот хотя бы перестал быть дыркой на кольцах, а Поттер теперь дырка по СОВам.

Теодор поспешил отдалиться от обсуждения квиддича. Он посетил единственный матч в году — последний — только чтобы доставить удовольствие Джинни, брат которой действительно совершил победу над собой и сделался неплохим вратарём. Но до того он всячески избегал всех тем вокруг квиддича, в том числе ненависти к Рональду, которой болели многие слизеринцы. Что удивительно, на их курсе разве что Гойл и Гринграсс отличились песнопениями про «дырку Рональда».

— А что было-то с Поттером? — спросил он у Лонгботтома, вышедшего вскоре после шрамоголового психа. Невилл пожал плечами.

— Не знаю, но он попросил встречи с Макгонагалл. Она сейчас принимала у третьего курса последний экзамен, наверное, как раз с ним говорит.

Поттера он и правда увидел перед ужином. Он был растерян, теребил себя за футболку (Теодор в очередной раз за последние месяцы с недовольством заметил бицепсы у сверстника) и говорил о чём-то со скептичного вида Грейнджер, пока они с Гампом проходили в сторону библиотеки, заваленные книгами.

— Чего летом делать будем, — спросил Арчи. — Я бы в Париж съездил…

— Ба писала, что советует, — кивнул Нотт. — Но нам придётся с ней и ехать, потому что во Франции теперь строгие законы. На поезде!

— Туда ходят поезда, как в Хогвартс? А как, там же вода.

— Не знаю, это ты у нас маггловед.

— А, точно! Они год назад запустили тоннель под водой! Поездом и правда можно, но только маггловским.

Строя планы и фантазируя, они сдали книги мадам Пинс, которая, поджав губы, вычеркнула их из списка должников. Протеевы чары должны были вычеркнуть их и на стенде возле Трапезного зала.