Тео. Теодор. Мистер Нотт

Сердился ли он на Джинни и Артура? Объективно, они вдвоем были самыми близкими ему людьми среди тех, кто устроил спонтанное восстание. Невилл был на втором месте после них.

Да, конечно же, он сердился. Сердился на то, что вся его игра, о которой знали и они трое, и Грейнджер, в решающий момент была сыграна за него. Он хотел выступить на стороне строгой справедливости в понимании её Амбридж, а не буйной подростковой агрессии, но сейчас, к лету, в нём совершенно не оставалось сил терпеть розовую жабу. Он хотел бы раскритиковать план Поттера, предложить свой, насладиться минутой славы и почивать на лаврах, решив проблему не в лоб, а как-то иначе, а в итоге…

А в итоге его запишут в проигравшую сторону. К тем, кто сознательно или неосознанно был сторонником Тёмного лорда, и потому примыкал к Амбридж, ситуативно пользуясь негативным настроем помощницы Министра к Поттеру и всему тому хаосу, что он вокруг себя создавал. Если то, что сказала Спраут, было правдой… если то, что сказала Спраут, было, то последствия догонят и его, и всех вокруг.

Мысли снова вернулись к другу и… и девушке? Их отношения были непонятными ему самому. Они целовались, несколько раз заходили дальше, должно быть, это была любовь? Но давала ли любовь права на палочку, упёртую под лопатку? Любовью ли было усыпление? Чем это было? Вопросы, на которые у него не было ответов.

Сейчас вообще не было никаких ответов. Ответы были наверняка у Дамблдора, но он… Спраут сказала, что он вернулся в Хогвартс, а потому Тео ухватился за эту мысль, как за знак. Ему захотелось бежать, лететь через ступеньки, но он вовремя спохватился. Скула заныла от одной мысли о том, что ему придётся куда-то идти, особенно по ступенькам, и он перевёл взгляд на камин. Злосчастный камин, в который Поттер засунул свою голову, чтобы с кем-то поговорить.

— Кабинет директора Хогвартса!

Эти слова он помнил со своего первого курса. Тогда Снейп позвал его к себе в кабинет и отправил к директору, и он впервые оказался в удивительно волшебной комнате.

Так вышло и сейчас. Зелёное пламя подкинуло его куда-то в трубу, и выплеснуло на коврик перед камином Дамблдора.

— …погиб. Боюсь, что из Арки Смерти нет выхода, Минни. Мистер Нотт? Неожиданный визит.

Дамблдор был в какой-то странного вида на французский манер шляпе, берете, и тёмной мантии без привычных орнаментов и узоров — магия, защитная магия, окутывала её изнутри, держа на золотых и серебряных нитях, что проступали, насыщенные этой магией, на виду у Нотта.

— Добрый вечер, директор, профессор, — поморщившись и приложив руку к скуле, скомкано поздоровался Нотт. — Рад видеть вас здесь.

— Взаимно, мистер Нотт, — сухо ответил ему Дамблдор. Макгонагалл покачала головой.

— Я не сказала вам спасибо, Нотт, — кратко заметила она. — Спасибо. Два балла Слизерину. Не думаю, что это имеет смысл сейчас, но пусть они вас утешат.

«УТЕШАТ?!»

В его голове будто бы забил колокол, а стук сердца запульсировал в висках.

— Что… что вы имеете в виду?

— Минерва, не стоит так пугать юношу, — укорил её Дамблдор. — Успокойтесь, мистер Нотт. Все студенты, что добрались до Отдела Тайн, я ведь так понимаю, что вы в курсе этой авантюры?

Теодор кивнул.

— Все они живы. Включая мисс Уизли и мистеров Гампа, Томаса и Лонгботтома.

От сердца отлегло.

— Несмотря на некоторые… травмы, их жизни ничего не угрожает. Сейчас все они в Мунго.

— Что там случилось?

— Бойня, — ответила вместо директора Макгонагалл. — Грязная бойня, учинённая Вы-знаете-кем! Он заманил детей в ловушку и попытался шантажировать министерство!

— Профессор Спраут сказала, что Фадж ушёл в отставку?

— Его судьбу мы с вами будем решать послезавтра в Визенгамоте, — мягко сказал Дамблдор. — Присядьте.

Кресло само подлетело к Нотту, и он понял, что совершенно не хочет садиться.

— Увы, Минерва права. Я вынужден вас расстроить. Ваша тётушка… Гестия Джонс закрыла собой ваших друзей.

Теодор сжал подлокотники до боли в пальцах. Он зажмурился, надеясь, что это всё ещё сон, и его пробудит лишь утро в Больничном крыле. Напряглись жилы лица, и скула острой болью отозвалась в голове.

— Она пала, как настоящий гриффиндорец, — тихо сказала Макгонагалл. — Мне… мне жаль.

Теодор вспомнил, как впервые встретился с тётушкой. Ему было несколько лет, и она заявилась в его комнату, отталкивая и обругивая отца. С ней было весело, пусть он и побаивался её, а меньше года назад именно она стала тем человеком, кто помог ему в критический момент.

— Бабушка…

— Леди Виктория была свидетельницей последнего боя своей дочери, — твёрдо ответил Дамблдор. — Она и сотни других магов Министерства едва уцелели. Не в последнюю очередь благодаря Гестии Джонс.

Они помолчали. Теодор всхлипнул, и почувствовал, как слёзы бегут по его щекам. Ему вспомнились слова о том, что политика — путь по головам, по трупам, сквозь смерти друзей. Это придало ярости.

— Но ведь вы знали, — он хотел было стиснуть зубы, но не мог. — Знали, что Поттера заманивают в ловушку? Профессор, он ведь нашёл вас днём?

Макгонагалл отвернулась.

— Я была уверена, что мальчику померещилось. Ему не двенадцать, чтобы верить чужим голосам и образам!

— Эта смерть на вашей совести, директор, — не слушая декана Гриффиндора, с отчаянием прошептал Нотт. — Ведь тётя была вашим сторонником всю свою жизнь!

— Минерва, — обратился к своей помощнице Дамблдор. — Прошу, пожалуйста, отправляйся отдыхать. У тебя был не менее тяжёлый день, чем у других. Уже давно ночь.

Женщина кивнула и, неестественно сильно выпрямившись, вышла из кабинета через дверь. Теодор откинулся в кресле и, глотая слёзы, уставился в потолок. В отличие от многих других мест замка, Трапезного зала или той комнаты-с-диадемой, здесь потолок был обычным. Переливающимся магией, сотнями защитных чар, укутывавших крышу, но совершенно обычным. Белым.

Зашевелились в сонной дреме портреты, и лишь звук наливающейся в чашку воды отвлек почти уснувшего Нотта. Чашка, полная дымящегося от кипятка чая, подплыла к нему, удерживая магией директора.

— Выпейте, Теодор, — сказал Дамблдор мягко, пригубливая из своей чашки сам. Нотт последовал его примеру. Чай был мятным, слегка отдавал травами. — Альпийский сбор.

— Вы провели эти месяцы на континенте? — втянув в себя сопли и слёзы, полюбопытствовал Теодор. Ему и правда стало лучше.

— Да. Навещал… старого приятеля, скажем так. Консультировался. Уральские горы чудо, как хороши в мае, а в Гиперборее даже и не слишком холодно.

— Искали там Кощея? — хмыкнул Нотт. Боль в скуле как-то унялась.

— Именно так, — степенно кивнул директор.

Казалось, что ничего не было. Ничего не случилось.

— И что, вам удалось что-то найти?

— Несколько идей, — старик туманно покачал головой, глядя в потолок. — Кто-то должен был сказать Тому об одной из них, и у меня не слишком много предположений, если судить по… фактам. Какие у вас планы на это лето, Теодор?

— Вы так говорите, директор, как будто бы ничего не случилось.