Теория заговора

Мы летели на железнодорожный переезд.

— Проскочим, — мрачно кивнул Леонид.

Шлагбаум был опущен и перекрывал полосу, поэтому он направил машину на встречку, чтобы объехать полосатую преграду и на скорости проскочить переезд. Но ровно в ту же секунду темноту прорезал мощный луч прожектора и раздался резкий и угрожающий рёв гудка.

Прокофьев ударил по тормозам, и машина пошла юзом, свистя и скрежеща заблокированными колёсами по асфальту. Водителем он был, судя по всему, опытным. Мы остановились на самом краю как раз, когда по рельсам понёсся товарный состав с тяжёлыми цистернами, хопперами и думпкарами.

А в зеркале замельтешили синие космические всполохи, как от НЛО над Петрозаводском. К нам на всех парусах летела гаишная волжанка.

— Леонид Борисович, — тихонько произнёс я. — Будем соблюдать спокойствие.

— Будем действовать по обстоятельствам. Если потребует обстановка, стрелять на поражение.

— С этим спешить не надо. Скорее всего, просто милиция. Будем соблюдать спокойствие.

Спокойствие, только спокойствие. Дело житейское. И никакой пустоты в груди, никакого инея на волосах и полное отсутствие адреналина.

Из «Волги» вышел бравый и серьёзный гаишник, похожий на Олега Ефремова, и направился прямиком к нам. Он обошёл машину, внимательно осмотрел, бампер, фары и капот. В свете фонарей, освещающих переезд всё было видно очень хорошо.

А нам было хорошо видно его, неплохого, наверное, парня, внимательного, ответственного и радеющего о деле.

— Пора доставать красные корочки, — заметил я. — Если это КГБ, конечно.

— Лучше бы без корочек… — качнул головой Леонид. — И нет, это не КГБ…

Гаишник подошёл к водительской двери, и Леонид неохотно покрутил ручку, опуская стекло.

— Послушай, капитан, — сумрачно начал он и, вытянул из нагрудного кармана красную книжечку, показал её обратную сторону. — Мы сейчас очень и очень торопимся.

— Позволите? — спросил капитан и наклонился.

В это время поезд закончил движение по переезду и на смену лязгу и грохоту металла пришла вечерняя тишина.

— Что ещё? — нахмурился Прокофьев.

— Документ позволите посмотреть? — повторил гаишник и насторожился, а рука его скользнула к кобуре.

Из багажника послышался удар. Потом ещё один. А потом целая серия ударов. Кто-то рвался наружу…

26. Взгляд из тени

Гаишник быстро окинул нас взглядом и кивнул в сторону багажника.

— Что у вас там? — хмуро спросил он.

Барашка на шашлык везём, что же ещё…

— Это служебная информация, — ответил Прокофьев.

— Выйдите из машины и поднимите руки, — спокойно, без нажима, но уверенно и твердо сказал гаишный капитан.

И эта уверенность, и твердость позволили сделать мне вывод, что просто так он нас не оставит.

— Послушай, капитан, — качнул головой Леонид, — это дело государственной важности. Не лезь сюда. Ради собственного же благополучия. Не лезь.

Про собственное благополучие он, конечно, сказал зря. Потому что, похоже, именно это и стало триггером и последней каплей.

— А ну! — воскликнул гаишный капитан.

Ведь не ради своей выгоды или мифического благополучия тянул он лямку, а ради исполнения долга. Тяжёлый и не слишком хорошо оплачиваемый труд был оправдан необходимостью. Кто-то ведь должен был заботиться о безопасности движения. А тут вдруг «ради собственного же благополучия», будто он лишь о своей шкуре и думал.

Так что упоминание его личного благополучия сыграло плохую шутку. Он разозлился, выхватил пистолет, отступил назад и скомандовал:

— А ну, быстро из машины!

И теперь, даже если удостоверение оказалось бы настоящим, капитан просто обязан был показать зарвавшемуся начальнику, что перед законом равны все. Ну, а если ещё и корки липовые…

— Выйти из машины! — повторил он. — Выполнять!

Вариантов наших действий было не так уж и много. Леонид мог, конечно, резко нажать на газ, но, скорее всего, пока бы он врубал передачу, капитан успел бы произвести предусмотренный уставом, выстрел вверх и поражающий выстрел куда-нибудь в область груди. А может, даже не один.

Существовала ещё парочка вариантов, но ни один из них не был достаточно хорошим для того, чтобы начать немедленно его исполнять. Должно быть, поэтому Прокофьев на какое-то время завис и никак не отреагировал на команду гаишного капитана.

А тот в миг подобрался и встал наизготовку и по его виду можно было сделать не двусмысленный вывод о том, что он сейчас будет стрелять.

— Тише, тише, Леонид Борисович, — практически прошептал я, заметив, как напряглись его мышцы и заиграли желваки на скулах. — Не будем делать необдуманных шагов. Лица наши он еще толком не разглядел, зачем усугублять? Выходим аккуратно, без волнения, с чувством уверенности в собственных действиях. Спокойно. Покажите, что у вас ничего нет. Поднимите руки.

Борисыч медленно выдохнул. Было видно, что он находился на пределе.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил он. — Но просто так это для тебя не закончится, капитан. Вот увидишь.

Не глуша двигатель, он вышел. Я тоже открыл дверь и вышел на несколько секунд позже, так что капитану приходилось следить за нашими движениями, которые следовали друг за другом с некоторой разницей во времени. При этом он стоял со стороны Прокофьева, а я был защищён от него автомобилем.

Он сделал пару шагов назад для того, чтобы иметь возможность держать под контролем нас обоих:

— Спокойно, руки вверх…

Думаю, он немного растерялся, потому что не понимал, что делать дальше. Борисыч поднял руки, а я не поднял.

— Ты тоже! — бросил гаишник и направил ствол мне в лицо.

— В чём дело, капитан? — безо всякого напряжения спокойно начал говорить я. — У нас своя задача, у тебя своя. Если мы будем друг другу помогать это хорошо. Если будем друг другу палки в колеса вставлять, то это плохо и, для народа и для страны и…

— Отставить разговорчики, — зло оборвал меня он и недвусмысленно помахал пистолетом, мол поднимай руки.

И Прокофьев безукоризненно определил момент броска. В тот же миг бросился он на гаишника. Ударил капитана снизу по руке с зажатым в ней пистолетом. От неожиданности капитан нажал на спуск, и воздух огласил выстрел его Макарова. И это был сигнал к действию.

Я уже стоял на одной линии с гаишником и тут же бросился к нему. С Прокофьевым вдвоем мы скрутили капитана одним махом, обезоружили и сковали его же собственными браслетами, застегнув руки за спиной.

— Быстрее! — скомандовал Прокофьев. — Быстрее!