Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

О последней расскажу поподробнее…

Ещё до окончания первой четверти Илья Михайлович Бронштейн был со своего места снят. Его заменила та самая прокурорша, о которой говорили на своём совещании тонины приспешники, рабы первой категории.

Впрочем, о рабстве и его категориях мы ещё поговорим.

Сейчас же речь пойдёт о другом.

Присланную нам в качестве директора прокуроршу, как вы уже, наверное, догадались, звали Оксаной Сергеевной.

Это была женщина далеко не первой свежести, худая и высокая, со строгим бледным лицом, скуластым и не выражающим никаких эмоций.

Образина та ещё.

Смотреть аж противно.

Но тут я должен заметить, что хотя она и была до невозможности безобразна, – это ей в некотором роде было к лицу. В том смысле, что форма полностью соответствовала содержанию.

Оксана Сергеевна была человеком умственно ленивым, лишённым всякой любознательности. В моральном отношении она выделялась своим ужасающим равнодушием ко всему на свете (и в первую очередь к чужому горю) и вообще скупостью на любые чувства, кроме ненависти. В интеллектуальном же плане директорша отличалось невежеством столь дремучим, что даже проверяющие иногда бывали повергнуты им в шок.

Куда уж там Джорджу Бушу до неё!

Конечно, он путал Иран и Ирак, Словакию и Словению, но это ни в какое сравнение не идёт с теми географическими ляпами, которыми так часто грешила Оксана Сергеевна.

Она, к примеру, полагала, что Африка и Азия – это один континент.

Индия, согласно её мнению, была населена «одними негритосами», равно как и Южная Америка.

Соединённые Штаты Америки, как она полагала, граничили с африканскими странами («А то откуда там столько негров расплодилось?»), а Турция находилась то ли между Италией и Францией, то ли между Испанией и Португалией. Франция в её представлении граничила с Россией и Украиной («А то откуда бы тут Наполеон взялся?»).

Не менее интересны были и другие её суждения, не касающиеся географии. Так, она путала Толстого с Достоевским, их обоих – с Карлом Марксом, а Карла Маркса – с Лениным.

Если бы она знала о существовании Бакунина и Герцена, то и их бы путала с вышеназванными личностями.

Когда я её на такие ошибки указывал, – она говорила: «У того борода, у этого – борода, как их различить-то?». Пророка Мухаммеда она считала негром, а Иисуса Христа – немцем.

Писала она всегда с чудовищными ошибками, знаков препинания не ставила вовсе. Разве что только точку в конце предложения, да и то не всегда.

Короче, всё вы поняли. Человек это был непроходимо тупой. Тупой до ужаса.

Однако это был не предел. В нашей школе водились и более тупые. Но о них я расскажу чуть дальше, а пока закончу про Оксану Сергеевну.

На свою должность она смотрела как на синекуру.

Рассуждала она об этом в том ключе, что раз место куплено, – то и делать ей там ничего не придётся. Она и не делала.

Фактически школой вместо неё управляла Нина Ивановна. Директрисе же только и оставалось, что плевать в потолок да подсчитывать барыши.

Делать это Оксана Сергеевна хотела не где-нибудь, а в подобающем её статусу кабинете. Для учреждения оного был уничтожен класс рисования.

Это, однако, того стоило: кабинет получился великолепный по площади он был как небольшая квартира (42 метра квадратных), персидские шёлковые ковры покрывали там пол из грецкого ореха, полки которых ломились от посуды из чистого серебра.

Посередине комнаты высился могучий и громоздкий стол из красного дерева, а рядом с ним в углу стоял изящный туалетный столик из карельской берёзы. Во главе стола помещалось гигантское чёрное кожаное кресло с ручками из красного дерева. Там восседала директриса. Стену за её спиной украшал гигантский портрет императора Николая II, написанный каким-то художником по специальному заказу ни то за пять, ни то за десять тысяч долларов.

У стены напротив стола располагался роскошный диван, вроде того, что стоял в квартире профессора Преображенского, а перед ним – журнальный столик в стиле хай-тек. Над диваном висела другая картина, также написанная по заказу. На ней была изображена вся императорская семья во главе со всё тем же Николаем II. Эта вторая квартира стоила пятнадцать тысяч баксов.

Да, Оксана Сергеевна была лютой монархисткой и страсть как ненавидела «кровавых большевиков». А заодно и современных коммунистов.

Вот такая у нас была директриса.

Вспомнить про неё, честно говоря, особо нечего.

В отличии от Нины Ивановны она не была для меня воплощением инфернального зла. Для этой роли она и не годилась. Ведь это была самая обыкновенная девочка-припевочка на побегушках, просто офисная серая мышка, путём коррупции и обмана добившаяся звания прокурора, а потом купившая в Минобре пост директора школы.

При виде этой тётки я всегда вспоминал Ханну Арендт с её «банальностью зла». Для меня эта её концепция имела вполне конкретное выражение.

Ладно, об Оксане Сергеевне поговорили.

Теперь расскажу, наверное, о моих сексуальных похождениях. Не зря всё-таки я дал этой главе такое название!

Партнёров у меня было много.

Даже очень.

Из мальчиков, с которыми я тогда переспал, можно было бы сформировать армейскую роту. Про каждого здесь, понятное дело, не расскажешь, но о некоторых моих любовниках поведать стоит.

Вот был, к примеру, в пятом классе такой мальчишка Ярослав Юханов.

Ой красивый сволочью он был!

Впрочем, он и сейчас ничего так.

Теперь, правда, в гомосексуальные игры он не играет, а встречается с какой-то девушкой. Она некрасивая и глупая, но у неё есть трёшка на Кутузовском.

Злые языки поговаривают, что влюбился он в эту самую трёшку, а вовсе не в её владелицу.

Очень может быть, я считаю.

Ярик всегда любил деньги и хорошую жизнь.

Опишу его внешность.

Он был прекрасен.

Типичный представитель балто-славянской расы.

Глаза голубые, нос уточкой, подбородок округлый, невыраженный, скулы широкие, волосы русые. Фигура у него была неспортивная. Животик, бочка, – вот это вот всё.

Говорили, что до того, как он забросил спорт и стал вести сидячий образ жизни, – этот мальчуган имел крепкий пресс. Что ж, возможно. Я, однако, этих легендарных времён не застал, а потому в точности судить не могу.

Когда я пришёл в 737-ю, – Юханов уже ходил с животиком, который только за первую четверть увеличился вдвое. Это был ужасно ленивый мальчик. У него только и было на уме, что в комп поиграть да пиццу пожрать.

Пиццу он любил.

Помню, как-то раз бежал он на физру по людному коридору третьего этажа. Белая майка плотно обтягивала его обвислое брюшко. Он пыхтел и задыхался. Бежать ему явно было тяжело. Левой рукой он держался за сердце.