Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки.

Знаете, есть в России такое выражение: показать, где раки зимуют.

О смысле его знают практически все, а вот о происхождении многие даже не догадываются.

Зимуют раки под камнями на дне водоёмов.

Так вот, в старые времена помещики заставляли своих крепостных нырять зимой в проруби, опускаться на дно и этих самых раков оттуда доставать. Раков потом варили и подавали на барский стол в качестве деликатесного блюда.

Добрая традиция не была забыта и в наше время. Во всяком случае у нас в школе.

Антонина Боженко всю зиму заставляла своих рабов нырять в прорубь за раками.

Не столько потому, что раков было нельзя купить (купить их как раз было можно), но потому, что ей просто нравилось вот так наказывать своих рабов.

Раньше я часто гулял возле реки. В том числе, конечно, и в зимнее время года. Мне поэтому частенько приходилось видеть, как происходила этого рода экзекуция, столь любимая Тоней и ненавидимая рабами.

Мальчишки-рабы приходили к полынье.

Полынья была столь узкой, что даже и ребенку протиснуться туда было нелегко

Один из них раздевался до трусов.

Затем мальчишка, весь трясущийся от холода и ветра, неустанно переминаясь на обжигающем снегу, брал бутылку рома «Аллигатор-олигарх» (про него я вам ещё расскажу дальше) в свои слабые дрожащие руки и делал несколько глотков прямо из горла бутылки.

Считалось, что ром помогает не замерзнуть.

Потом он одевал очки ныряльщика и медленно залезал в прорубь.

Нашему герою приходилось нырнуть на глубину в несколько метров, порыться под камнями, лежащими на дне реки, достать оттуда раков (если они там, конечно, есть), а затем вынырнуть назад. Нырять приходилось до тех пор, пока не получалось наполнить хотя бы одно ведро раками. На это нередко уходил целый день.

Тоня невероятно гордилась тем, что «у нас за эту зиму почти никто не умер», хотя самим рабам на подобных заданиях было в высшей степени невесело.

Естественно! Перспектива сгинуть в пучине ради раков, которые всю зиму подавались у Антонины к ужину, мало кому была приятна.

Впрочем, находились и те, кто сам решался на опасную работу.

Очень многие рабы сами специально напрашивались на участие в ловле раков, желая добыть себе снисхождение в глазах начальства. Добиться этого им удавалось нечасто.

Сама Тоня любила своих рабов стимулировала довольно жёстко.

Да, она этих балбесов именно стимулировала!

Сама она, должен заметить, очень любила это слово, – стимулировать. Она постоянно его использовала. И при этом никогда не забывала лишний раз напомнить о его происхождении.

Оно и понятно: глагол «стимулировать» происходит от латинского stimulus.

А stimulus, если кто не знает, – это такая палка для битья людей. С её помощью римские офицеры своих солдат стимулировали.

Об этом мы, впрочем, ещё поговорим.

Пока же вернёмся к ракам.

Помню я одну из своих прогулок по льду Москва-реки.

Самая середина января 2016-го. В Москве стояла отличная погода.

Обычно в январе и первой половине февраля у нас в городе стоят крепкие морозы.

В это время у нас здесь очень красиво: все небо стоит чистое-чистое, а цвет его становится не бледно-голубым, как это бывает летом, а глубоким и очень насыщенным голубым, будто все оно – один огромный сапфир.

Не передать, пожалуй, какое же у нас чистое в Москве небо в январе месяце. Никогда в жизни не видел более чистого, более глубокого голубого неба.

При этом, конечно, светит яркое солнце. Его лучи падают на кристально-чистый снег в парке, на машины, на дома. Солнце освещает все кругом, проникает в окна, а уж в парке оно делается и вовсе вездесущим.

А ночью, когда мороз опускается до минус тридцати или даже до минус сорока, то гулять под таким небом – одно удовольствие. Небо над головой чистое-чистое, черное-черное, а потому на нем можно видеть звезды. Холод в это время такой, что начинает казаться, будто все вокруг, – и деревья, и фонари, и дома, – аж звенит от него. Снег под ногами в такую погоду хрустит так, что даже вести беседу на прогулке нельзя. Хруст снега заглушает собеседника.

Вот именно в такую погоду (на улице было градусов пятнадцать ниже нуля) шел я по льду Москва реки, никого не замечая.

Я наслаждался солнцем, которое светило мне в лицо, слушал хруст снега и совершенно не смотрел по сторонам.

В этот момент я услышал крик: «Эй, Марат! Привет, иди сюда!».

Я посмотрел налево и понял, что совершенно замечтался и не заметил рабов.

Они собрались возле лунки и готовы были нырять за раками.

Как только я это осознал, – сразу же направился к ним. А дальше между нами завязался такой вот разговор.

– Привет, ребята! Опять раков ловите? – спросил я.

– Раков, Марат, раков! – сказал один из них. – Эта Антонина жрет в три горла. По сравнению с ней Три Толстяка как один!

– Ром будешь? – спросил другой.

– Прости, но я не пью, – ответил я.

– Как? Совсем не пьешь? Даже перед школой? – в изумлении спросил тот.

– Даже перед школой, – отвечал я.

– Это плохо. Я вот всегда перед школой рюмочку-две рома выпиваю. Очень хорошо для сердца, говорят, – сказал один из них.

– Да, Марат! Тебе надо обязательно пить ром! Все хорошие мальчики в твоем возрасте пьют ром. А мой брат, который в одиннадцатом классе учится, каждый день почти полбутылки рома выпивает. Но он предпочитает «Мумию»… – сказал один из рабов.

– Я не буду пить! – отрезал я.

– Как знаешь… – с грустью в голосе ответил один из них, после чего начал раздеваться.

Очень скоро один из моих собеседников почти полностью разделся, обнажив свое довольно пухлое тело.

Он постоял секунд десять раздетым на голом снегу, надел очки ныряльщика, выпил еще одну рюмку рома, а потом запустил в лунку сначала одну ногу, потом вторую, потом просунул туда живот и грудь, скрывшись, наконец, под водой полностью.

Примерно через минуту из лунки сначала показались две руки, в каждой из которых было по одному большому раку. Потом вылезла голова.

– Нахуй эту Тоню с ее ёбаными раками! Давай сами этих раков сожрем! – крикнул вынырнувший ловец раков.

– Иди нахуй, хуй! Нам еще целое ведро наловить надо! – ответил ему товарищ, стукнув его как следует по голове.

После такого удара ныряльщик обратно погрузился под воду и начал недовольно пускать воздух со дна, хотя через минуту он показался снова, держа в руках уже одного рака.