Террариум черепах

любовь. И Макс, что оказался не лекарством от рака, а

самим раком. И Лера, что, кажется, уже излечилась.

К чёрту всё. К чёрту Макса. К чёрту Леру. К чёрту

их обоих. К чёрту всех и вся.

Шестьдесят один

Мы с Лерой сидим у меня на кухне на подоконнике

и курим. Она долго молчит, а я жду, не тороплю её.

– Неправильно всё это, - в конце концов, произносит

она. - Я, Макс, Гоша… Всё неправильно. Лучше уж

так.

Я пожимаю плечами. Уж не знаю, кому лучше.

– Моя мать с отчимом разводится, - вдруг говорит

Лера.

Я кидаю бесстрастный взгляд на неё.

– Почему?

– Застала его в их постели с какой-то бабой. И всё.

Побежала подавать на развод. Моя мама. Моя. Которая

в отчиме души не чаяла, чуть ли не в рот ему

заглядывала.

– Ты всегда недооценивала свою мать, - говорю.

– А теперь вот стоит отдать ей должное. Она молодец.

– Ты ей рассказала о том, что спала с ним?

– Хотела. А потом не стала. Неизвестно, как она

отреагирует. Лучше точно не станет. - Лера недолго

молчит, несколько раз глубоко затягивается и продолжает: -

Мы уедем. С ней. Вдвоём. Как только год закончится.

Я сплющиваю сигарету о внешнюю сторону оконной

рамы и кидаю бычок в окно.

– Куда?

– В Краснодар. У мамы там сестра.

– Тебе оно надо?

– Я не против, - пожимает плечами Лерка. - Пора бы

уже что-то менять.

– Могла бы просто перекраситься.

– Надо что-то кардинально менять.

– А как же Макс? - спрашиваю и ничего не

испытываю. Всё так, как и ожидалось. Весь наш спектакль

– бессмысленная постановка, ведущая в никуда. - Он вон,

убивается по тебе.

Лера ухмыляется и пожимает плечами.

– Пусть. По мне все убиваются.

– Кроме Георгия.

Лера сухо улыбается и качает головой.

– Теперь и Георгий.

Я не знаю, как Лере это удаётся, чёрт возьми. Но

факт остаётся фактом. Ей упиваются, по ней убиваются

все парни нашей школы. И других школ тоже. И вообще

все парни.

Шестьдесят два

Вера позвонила в восемь вечера. Быстро, чётко,

спокойно, без истерик и лишних предисловий, она сказала,

что Ирка с Андреем попали в аварию на его байке.

Назвала номер больницы и попросила приехать. Я так

же быстро и спокойно собралась, заказала такси и приехала.

В палату нас не пустили. Рядом с дверью дежурят

родители Ирки, наши кучкуются чуть поодаль. Лера,

Вера и даже Макс. Надо же. Подхожу к ним.

– Ну что? - спрашиваю.

– Сказали вроде, жить будет, - говорит Лера. Они с

Максом друг на друга даже не смотрят. Как дети, ей-

богу.

Мы долго сидим, сидим, ждём непонятно чего.

Макс сидит рядом со мной. Я чувствую, что он

хочет что-то сказать. И наконец говорит, тихо, чтоб

никто не услышал:

– Ань, это ведь была глупая затея, верно? Ну, ты

и я…

Я киваю.

– Да, Макс. Увы, но да. Бессмысленная и глупая.

– Но мы ведь неплохо провели время?

Я чуть грустно улыбаюсь.

– Это да.

– Мы не друзья?

– Никаких друзей.

– Отлично.

Я киваю. Вот всё и разрешилось. Слава богу.

Сначала в палату Ирки заходят родители. Потом мы.

Она вся в синяках и ссадинах. Особенно на лице и

руках.

– Выглядишь ужасно, - говорю.

– Ты тоже, - не остаётся в долгу Ирка.

– Но я-то всегда так выгляжу, а тебе личико авария

изрядно подпортила.

Верка тыкает мне локтем в бок.

– До свадьбы заживёт, - беспечно отзывается Ира.

– С кем из этих троих? - спрашивает Лера.

На этот раз локоть Веры прилетает в бок ей.

Ирка смеётся, но её хриплый смех тут же обрывается.

– Чёрт, спина, - сипит она.

Ирка - везунчик, если в данной ситуации это слово

вообще применимо. Она отделалась лёгким сотрясением,

ушибами и ссадинами. А вот Андрей сломал ногу.

Мы сидим у Иры часок, а потом собираемся по

домам.

Когда я возвращаюсь, мама тут же строго спрашивает:

– Ты где была?

– Ирка на мотоцикле разбилась. Я в больницу ездила,

– говорю я и снимаю кеды.

– С ней всё хорошо? - обеспокоенно спрашивает мама.

– Да что с ней сделается. Пара ушибов и сотрясение.

Ирка, зараза, живучая, как собака.

Мама с большим неодобрением смотрит на меня, а я

пожимаю плечами, мол, это же правда.

– Ладно, пойдём поедим, - говорит.

Мы сидим за столом, едим, и я всё-таки решаюсь

спросить:

– Мам, а что там у тебя с отцом Макса?

– Хорошо всё, - пожимает плечами она.

– Вы знакомы… сколько? Три месяца?

– Четыре.

– Вот. И что у вас?

Мама тепло улыбается.

– Хорошо всё у нас. И я бы тебе советовала в это

не лезть.

– Ну, секрет, так секрет.

Дальше мы сидим молча, наслаждаясь уютной тишиной.

Мне комфортно и спокойно. Я знаю, что мне ни с кем

и никогда не будет так хорошо, как с моей замечательной,

всепонимающей мамой.

Это был последний день, когда я видела Леру. Тогда

был июнь, все экзамены сданы и она уехала. Никому

ничего не сказав, не попрощавшись. Только прислала нам

троим SMS-ки: «Не скучайте, сучки». Конечно же, мне

было грустно, я сожалела. Но что такое моё сожаление

по сравнению с огромным всепоглощающим чувством

облегчения? Всё, наконец-таки, встало на свои места,

вернулось на круги своя, и я не могла этому не

радоваться. Если бы я знала, как сильно ошибалась…