Террариум черепах
Шрифт:
мужа дорогой сестрёнки, то в трёхэтажный частный дом,
выглядящий так, словно его хозяева буквально суют всем
присутствующим в лицо свою состоятельность. Буржуи.
Мне опять же пришлось напялить не то, что я хочу,
а то, что покупала мне когда-то мама. Белла лично
составила для меня наряд из бледно-розовой рубашки с
коротким рукавом и чёрной юбки чуть выше колена. Она
расчесала мне волосы и убрала их в высокий хвост, стянув
резинкой с большим металлическим цветком,
инкрустированном
же запутался в моих волосах. Обувь Белла позаимствовала
мне свою, длинные сапоги-чулки из настоящей замши на
низком каблуке, которые, в общем-то, ничем не лучше
маминых, потому как у Беллы, так же, как и неё,
миниатюрный тридцать седьмой размер. Нет ничего лучше
новых мозолей на старых лопнувших мозолях!
Мамаша Олега мне не понравилась. Неприятная,
высокомерная особа. А вот Белла с ней ладит очень даже
хорошо, это видно. Отец мне приглянулся больше, по
крайней мере потому, что всё время молчал. Изредка
лишь вставлял несущественные комментарии и соглашался
с женой, когда она того требовала. К Изабелле равнодушен,
что тоже не может не радовать. Умный человек не
сочтёт её ангелом во плоти, а Игоря Васильевича
глупым я бы не назвала. Он мне, как и Олег, можно
сказать, понравился.
Когда на столе осталась грязная посуда, я вызвалась
отнести её на кухню, за что получила одобрительный
взгляд от мамы. Ой, да ладно, я просто нашла повод
свалить.
Стоя на кухне и в раздумьях смотря на посуду, я
всё же решила остаться здесь. Дом большой, шум и
голоса сюда не проникают. Ну, я так думала, пока не
услышала раздражённый голос Игоря Васильевича. Не
испытывая сомнений, я подхожу к коридоре, ведущему в
гостиную, прячусь за стенкой и прислушиваюсь к тому,
что он говорит.
– Может, появишься всё-таки? - Молчание. - Твой
брат, в конце концов, женился, так ты мало того, что
на свадьбе не появился, так ещё и сейчас тебя нет. -
Молчание. - Мне не интересно, Володя. - Молчание. -
Чтобы через двадцать минут был здесь. - Молчание. -
Не обсуждается!
При упоминании о Художнике мой пульс резко
ускоряется. Да, я хочу его увидеть, но, чёрт побери,
даже не знаю, почему.
Я быстро возвращаюсь обратно в кухню, успев
услышать, как он с досадой произносит: «Оболтус…»
Слышатся шаги, приближающиеся ко мне. Я включаю
воду и ставлю тарелки в раковину с намерением их
помыть.
– Что не так с вашим сыном? - как бы между
прочим обронила я, на самом деле отчаянно желая узнать
хоть немного о Художнике.
– А что с ним? - удивлённо спрашивает Игорь
Васильевич.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю… Он не кажется мне столь же
ответственным и старающимся
во всём быть похожем навас, сколь Олег.
– Аня, верно? - спрашивает он и садится на стул,
обитый мягкой бежевой тканью.
Это был явный пас в мою сторону, но меня не
так-то легко смутить.
– Верно, - как ни в чём не бывало киваю я.
– Он инфантил, - усмехается Игорь Васильевич.
– Я бы назвала его романтиком, - бормочу я.
Игорь Васильевич некоторое время молчит, а я не
вижу, почему, так как мою посуду, затем он почему-то
вновь усмехается и спрашивает:
– Так это ты с ним тогда со свадьбы уехала?
Я киваю.
– Так вот о ком он всё говорил. Все уши прожужжал
мне про тебя.
Я роняю мыльную тарелку из рук. Глупое сердце
пропускает удар.
– Смотри, испортит тебя, - не замечая моей реакции,
произносит Игорь Васильевич.
– Если не я его.
Я домываю тарелки и выключаю воду. Поворачиваюсь
и вижу, как он достаёт из кармана пачку дорогих сигарет.
Я достаю из кармана рубашки зажигалку и прикуриваю.
– Куришь? - интересуется он.
Я беззастенчиво киваю, не видя смысла врать. Уже
жду, что скажет, мол, не хорошо, тем более, в моём
возрасте, но он неожиданно протягивает мне вторую
сигарету. Мир не без добрых людей.
– Пап, там мама тебя потеряла, - говорит Олег, заходя
на кухню.
Останавливается и переводит удивлённый взгляд с меня
на своего отца и обратно.
– Курить будешь? - спрашивает Игорь Васильевич.
– Ты же знаешь, я два года назад бросил.
– От одной ничего не будет, - искушающе проговариваю
я. Он колеблется. - Изабелла не узнает.
Она ярый противник курения и алкоголя.
– Давай, от них такой расслабон, - добавляю.
Олег кивает и берёт у отца сигарету.
Сидим на дорогой бежевой кухне с мужем старшей
сестры и его отцом, курим. Бывает ли ещё более странно?
– На улице холодрыга.
Мы одновременно поворачиваем головы влево. В
проходе стоит Володя и, приподняв тёмные брови, смотрит
на меня. Наши взгляды встречаются. Глупое сердце бьётся,
как сумасшедшее.
– Привет, - говорит он, обращаясь ко мне.
– Привет, - отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал
ровно.
– Хорошо выглядишь.
Боковым зрением замечаю, как Игорь Васильевич с
Олегом переглядываются.
– Спасибо, - отвечаю я, неожиданно испытав смущение.
Смущаюсь? Я?
Мы молча смотрим друг на друга, пока Игорь
Васильевич не прерывает наши переглядки:
– Думал, уже не появишься.
– Вначале не хотел, - кивает Художник, - но теперь
вижу, что не зря пришёл.
Володя вновь кидает взгляд в мою сторону. Господи