Террариум черепах

мужа дорогой сестрёнки, то в трёхэтажный частный дом,

выглядящий так, словно его хозяева буквально суют всем

присутствующим в лицо свою состоятельность. Буржуи.

Мне опять же пришлось напялить не то, что я хочу,

а то, что покупала мне когда-то мама. Белла лично

составила для меня наряд из бледно-розовой рубашки с

коротким рукавом и чёрной юбки чуть выше колена. Она

расчесала мне волосы и убрала их в высокий хвост, стянув

резинкой с большим металлическим цветком,

инкрустированном мелкими стразами. Долбаный цветок тут

же запутался в моих волосах. Обувь Белла позаимствовала

мне свою, длинные сапоги-чулки из настоящей замши на

низком каблуке, которые, в общем-то, ничем не лучше

маминых, потому как у Беллы, так же, как и неё,

миниатюрный тридцать седьмой размер. Нет ничего лучше

новых мозолей на старых лопнувших мозолях!

Мамаша Олега мне не понравилась. Неприятная,

высокомерная особа. А вот Белла с ней ладит очень даже

хорошо, это видно. Отец мне приглянулся больше, по

крайней мере потому, что всё время молчал. Изредка

лишь вставлял несущественные комментарии и соглашался

с женой, когда она того требовала. К Изабелле равнодушен,

что тоже не может не радовать. Умный человек не

сочтёт её ангелом во плоти, а Игоря Васильевича

глупым я бы не назвала. Он мне, как и Олег, можно

сказать, понравился.

Когда на столе осталась грязная посуда, я вызвалась

отнести её на кухню, за что получила одобрительный

взгляд от мамы. Ой, да ладно, я просто нашла повод

свалить.

Стоя на кухне и в раздумьях смотря на посуду, я

всё же решила остаться здесь. Дом большой, шум и

голоса сюда не проникают. Ну, я так думала, пока не

услышала раздражённый голос Игоря Васильевича. Не

испытывая сомнений, я подхожу к коридоре, ведущему в

гостиную, прячусь за стенкой и прислушиваюсь к тому,

что он говорит.

– Может, появишься всё-таки? - Молчание. - Твой

брат, в конце концов, женился, так ты мало того, что

на свадьбе не появился, так ещё и сейчас тебя нет. -

Молчание. - Мне не интересно, Володя. - Молчание. -

Чтобы через двадцать минут был здесь. - Молчание. -

Не обсуждается!

При упоминании о Художнике мой пульс резко

ускоряется. Да, я хочу его увидеть, но, чёрт побери,

даже не знаю, почему.

Я быстро возвращаюсь обратно в кухню, успев

услышать, как он с досадой произносит: «Оболтус…»

Слышатся шаги, приближающиеся ко мне. Я включаю

воду и ставлю тарелки в раковину с намерением их

помыть.

– Что не так с вашим сыном? - как бы между

прочим обронила я, на самом деле отчаянно желая узнать

хоть немного о Художнике.

– А что с ним? - удивлённо спрашивает Игорь

Васильевич.

Я пожимаю плечами.

– Не знаю… Он не кажется мне столь же

ответственным и старающимся во всём быть похожем на

вас, сколь Олег.

– Аня, верно? - спрашивает он и садится на стул,

обитый мягкой бежевой тканью.

Это был явный пас в мою сторону, но меня не

так-то легко смутить.

– Верно, - как ни в чём не бывало киваю я.

– Он инфантил, - усмехается Игорь Васильевич.

– Я бы назвала его романтиком, - бормочу я.

Игорь Васильевич некоторое время молчит, а я не

вижу, почему, так как мою посуду, затем он почему-то

вновь усмехается и спрашивает:

– Так это ты с ним тогда со свадьбы уехала?

Я киваю.

– Так вот о ком он всё говорил. Все уши прожужжал

мне про тебя.

Я роняю мыльную тарелку из рук. Глупое сердце

пропускает удар.

– Смотри, испортит тебя, - не замечая моей реакции,

произносит Игорь Васильевич.

– Если не я его.

Я домываю тарелки и выключаю воду. Поворачиваюсь

и вижу, как он достаёт из кармана пачку дорогих сигарет.

Я достаю из кармана рубашки зажигалку и прикуриваю.

– Куришь? - интересуется он.

Я беззастенчиво киваю, не видя смысла врать. Уже

жду, что скажет, мол, не хорошо, тем более, в моём

возрасте, но он неожиданно протягивает мне вторую

сигарету. Мир не без добрых людей.

– Пап, там мама тебя потеряла, - говорит Олег, заходя

на кухню.

Останавливается и переводит удивлённый взгляд с меня

на своего отца и обратно.

– Курить будешь? - спрашивает Игорь Васильевич.

– Ты же знаешь, я два года назад бросил.

– От одной ничего не будет, - искушающе проговариваю

я. Он колеблется. - Изабелла не узнает.

Она ярый противник курения и алкоголя.

– Давай, от них такой расслабон, - добавляю.

Олег кивает и берёт у отца сигарету.

Сидим на дорогой бежевой кухне с мужем старшей

сестры и его отцом, курим. Бывает ли ещё более странно?

– На улице холодрыга.

Мы одновременно поворачиваем головы влево. В

проходе стоит Володя и, приподняв тёмные брови, смотрит

на меня. Наши взгляды встречаются. Глупое сердце бьётся,

как сумасшедшее.

– Привет, - говорит он, обращаясь ко мне.

– Привет, - отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал

ровно.

– Хорошо выглядишь.

Боковым зрением замечаю, как Игорь Васильевич с

Олегом переглядываются.

– Спасибо, - отвечаю я, неожиданно испытав смущение.

Смущаюсь? Я?

Мы молча смотрим друг на друга, пока Игорь

Васильевич не прерывает наши переглядки:

– Думал, уже не появишься.

– Вначале не хотел, - кивает Художник, - но теперь

вижу, что не зря пришёл.

Володя вновь кидает взгляд в мою сторону. Господи