Террариум черепах

Мама не могла думать об аборте. Это неправда.

Внутренний голос подсказывает: правда. Как. Сука.

Жить. Дальше?

Я захожу в ванную, громко захлопываю дверь, снимаю

куртку, футболку, джинсы, нижнее бельё, кидаю в одну

кучу. Позже выкину. Затем встаю под горячий душ.

Хотелось бы мне, так же легко, как вещи, и себя

выкинуть.

Девяносто два

Пахнет чем-то сладким. Что-то похожее на сладкую

вату. Мне не нравится этот запах. Меня тошнит от него.

А вот Белле нравится. Она что-то говорит, ни на секунду

не прерываясь, но я её не слушаю. Мне не интересно. У

меня кукла. Папа купил мне её сегодня. Я даже не

просила, но он подошёл к тётеньке-кассирше и купил её.

Потом спросил, нравится ли мне кукла. Кукла мне

нравится. Она красивая. Очень. Её зелёное платьишко

ярко переливается в свете солнца, а белые волосы

блестят, как новогодние снежинки. Папа сказал, что её

платьишко берёзовое… или бирюзовое…

Вообще-то, я не очень люблю куклы. Но эта мне

нравится. Она ведь красивая. Её серые глазки смешно

закрываются, когда я ложу её на спину. Папа сказал,

что её глаза цветом, как у меня.

– Беллочка, поставь безе на стол, - говорит мамочка

и даёт Белле большую тарелку с чем-то розовым и

круглым. От него идёт резкий сладкий запах.

Белла берёт у мамочки большую тарелку. Я смотрю

на руки мамочки. Её ногти накрашены розовым. Она

всегда красит ногти розовым, когда лето. Когда осень -

красным, когда зима - блестящим, а когда весна -

сиреневым. Мне нравится, как блестят мамочкины ногти.

– Энни, ты будешь безе? - спрашивает мама.

Я пытаюсь повторить странное слово «безе», и Белла

смеётся.

– Бе-зе, - повторяет она по слогам.

Я не люблю Беллу. Но мамочка очень любит Беллу.

Поэтому я не могу говорить, что её не люблю. Мне

нравятся волосы Беллы. Папа сказал, что они у неё

рыжие. Я тогда спросила, какие у меня, и он сказал,

что русые. Мне не нравятся мои волосы. У Беллы

волосы красивее.

Я беру большое розовое «бе-зе» и откусываю кусочек.

Невкусно. Я морщусь и кладу «бе-зе» обратно.

– Мам, ей не нравится, - говорит Белла. Потом

понижает голос и добавляет: - Плебейские у тебя

замашки.

Я не знаю, что значит «пли-бейские». Папа никогда

не говорил мне такого слова. Я смотрю на Беллу. Она

красивая. Но я её не люблю. Мамочка любит её больше

меня.

Я беру свою куклу и убегаю в комнату. Мы с

Беллой живём в одной комнате. Но у Беллы больше

места. Это нечестно. Я ставлю свою куколку на свою

кровать и ложусь рядышком. Поглаживаю её белые

волосы.

Просыпаюсь в шесть утра. Надо же, с чего бы

меня стали посещать воспоминания во снах? Из-за того,

что Белла вчера сказала? Кстати, куклу она тогда

выкинула в помойку во дворе. Я долго плакала,

искала. А потом Белла сказала, что выкинула её к

чертям собачьим. И рассмеялась. А я снова заплакала.

Мама её тогда даже не наругала. Вокруг одни предатели.

Встаю с постели и подхожу к зеркалу. Под моими

мешками под глазами появились мешки под мешками.

Красавица. Я быстро чищу зубы, убираю волосы в хвост,

надеваю первую попавшуюся юбку, так как джинсы

выбросила ещё вчера, натягиваю свитер, беру сумку, тихо

пробираюсь в коридор, чтобы никого не разбудить, обуваю

кеды, так как ботинки выбросила ещё вчера, и осеннюю

куртку, так как зимнюю выбросила ещё вчера. Полседьмого

утра. Я сбегаю из дома. Как трусливая дура.

У нас новый учитель биологии. Кирилл Алексеевич

Грачёв, двадцать семь лет, рост примерно метра два,

волосы тёмные, глаза светлые. Симпатичный. Смог поразить

всех на первом же уроке.

Мы тогда зашли в класс перед уроком и увидели

картину маслом: биолог сидит на стуле, положив ноги

на учительский стол, читает какую-то книгу и курит

в форточку. Ладно, мы тогда не особо-то и удивились,

к таким учителям нам не привыкать. Чего стоит одна

Арина Викторовна. Расселись по местам, загалдели, перемена

же. Биолог даже внимания не обратил. Прозвенел звонок.

У новоиспечённого учителя никаких эмоций. Спокойно

докурил, захлопнул книгу, убрал ноги со стола. Что-то

быстро настрочил на доске своим красивым почерком и

громогласно произнёс:

– Золотое правило: звенит звонок - все затыкаются.

Все заткнулись. Только Нине Игоревой хоть бы хны:

– Ну вы же не заткнулись.

Дура. Ду-ра.

– Как фамилия? - пробасил Биолог.

– Игорева. Нина.

– Послушай меня, Игорева Нина. Я встал сегодня в

семь утра, несмотря на жуткий опохмел, пришёл в эту

чёртову школу, полную деградирующих детей вроде тебя,

потому как восемь лет назад по глупости своей пошёл

учиться на биофак. И всё только для того, чтобы

хозяйка моей съёмной квартиры не выгнала меня на

улицу. И тут появляешься ты в своих шмотках из

секонд-хенда, шлюховатым макияжем и шутками на уровне

приматов. Только за одно это я имею право проклянуть

свою чёртову жизнь, или хотя бы вышвырнуть тебя

на хрен из этого кабинета и запретить посещать мои

уроки. Что было по биологии?

– «Пять».

– Будет «три». Кивни, если поняла.

Нина кивнула.

– Девочки, по-моему, я влюбилась, - прошептала Ирка

с задней парты.

Более никто выказывать норов на уроках биологии и

химии не решался.