The House

На пороге появилась женская фигура. Она прислонилась к косяку, и я увидел, что это Джулия, в шортах и майке, как... как тогда, на крыше. В ноздри опять полез сигарный запах. Джулия подняла руку, и я увидел толстую точку заженной сигары. Но не стал задумываться, как там было в первый раз. Я просто переступил через бортик ванны.

– Пойдем, нас уже ждут, - мне показалось, что ее голос звучит разочарованно и устало, - только оденься, пожалуйста. Я тут принесла.

Она подтолкнула ногой незамеченную мной кучку одежды на полу. Не очень-то вежливо. Когда я шагнул к ней, Джулия отступила на шаг в коридор. Не желала видеть меня голым? Нет, она не отвела глаза. Во взгляде я увидел то же, что услышал в голосе – усталость.

На полу я нешел джинсы и майку. Все это плохо надевалось на мокрое тело, но я с наслаждением натянул на себя и то, и другое. И, застегнув молнию на джинсах, почувствовал себя значительно увереннее. Дурной сон заканчивался, вот теперь мы поборемся. Великая все-таки сила – одежда.

Джулия еще несколько секунд смотрела на меня, потом прикусила сигару и махнула рукой. Ощущение повторяющихся событий снова вернулось ко мне. Ничего не спрашивая, я был готов снова идти за Джулией. Может быть, несмело подумал я, все и действительно вернется к началу, и Джулия приведет меня к Гарри. И это будет означать, что ничего, на самом-то деле, не случилось. Только не будет в этой истории Мазеля и его затей. И вообще ничего не будет. Когда живой и невредимый Гарри предложит мне остаться, я тихо и вежливо откажусь принимать участие в их играх. Сейчас у меня есть все преимущества человека, побывавшего в будущем. И, значит, у меня есть шанс не выть на черную, невыносимую луну.

География этого Дома совершенно не укладывалась у меня в голове. Пройдя несколько поворотов по знакомому мне коридору, Джулия толкнула дверь и равнодушно пропустила меня вперед. Я стоял на лестничной площадке, рядом с лифтом. Это что же, меня отпускают домой? Но Джулия слегка улыбнулась и пошла вверх по лестнице. Ничего не понимаю. Наш маршрут изменился с прошлого раза. Уж не на крышу ли мы идем? Я представил, как меня снова укладывают в горячий битум. Неприятное ощущение, но что если это плата, необходимая мера, забор, отгораживающий меня от случившегося в первый раз?

На площадке между этажами Джулия остановилась и посмотрела на меня. Я все еще стоял внизу. Она улыбнулась шире, превращаясь в прежнюю Джулию, и снова махнула рукой.

– Пойдем, пойдем. Теперь-то чего уж... Говорю же – ждут тебя там. Не бойся.

– А я и не боюсь.

В ответ на мое мальчишеское замечание она покачала головой и показала на свое ухо. Я поднялся к ней на площадку и увидел, что никакого приборчика на этот раз у Джулии нет. Неужели она и в самом деле глухая?

И снова я шел за ней неведомо куда и непонятно зачем. И вдруг весь этот Дом представился мне нескончаемым аттракционом, по которому я ношусь безостановочно, словно где-то сломался выключатель. И вот уже подступает к горлу от череды этих предсказуемых неожиданностей. И вообще, чего они от меня хотят? А чего хочу я?

Мы поднялись на следующий этаж и Джулия, бросив сигару прямо на плитки пола, достала ключи и открыла одну из двух дверей. В небольшой прихожей на вешалке кучей висели зимние пальто и куртки. Джулия провела меня в комнату – маленькую уютную спальню с небольшой низкой кроватью и множеством горшков с искусственными растениями, развешанных под потолком. В спальне никого не было. Джулия подошла к кровати, помедлила и оглянулась на меня. На секунду у меня неуместно заработало сознание. Но нет, конечно же, нет. Джулия еще помедлила, несколько раз постучала голой пяткой в ковер на полу. Потом пожала плечами и постучала еще раз.

Я вздрогнул, когда из-под кровати высунулась сначала рука, а потом и голова. Впрочем, человека я узнал сразу же. Это был тот самый любитель нижних запахов, только что являвшийся мне во сне. Он повертел головой, улыбнулся Джулии и махнул рукой.

– Лезьте сюда, оба. И побыстрее, пожалуста. Ногами вперед.

Голова скрылась, а я слегка оторопел. Что мы там, под кроватью будем делать втроем? Даже если поместимся. Но Джулия, нетерпеливо оглянувшись на дверь, схватила меня за руку. Я лег на пол и, только наполовину протиснувшись в узкую щель, понял, что кровать скрывает под собой люк. Ноги неожиданно потеряли опору и я, изрядно стукнувшись подбородком, провалился в этот самый люк. И еще не поняв, где это я, почувствовал, как на голову мне съезжает Джулия. Прежде чем мы оба совершенно по-дурацки свалились, я узнал эту комнату. Мы были в той самой старухиной спальне, куда я впервые попал, перемахнув через фальшивый балкон. Люк располагался прямо над ее большой кроватью, куда мы с Джулией и упали.

– Кажется, так и не получилось представиться вам, - сказал любитель запахов поглядев, как мы барахтаемся.
– Я - Сэм. И сразу же хочу принести извинения за мою помощницу. Увидев у вас в руках мою зажигалку, Джулия решила, что вы имеете отношение к моему исчезновению. Иными словами, что вас ей подсунул мистер Мазель.

Я сел и посмотрел на Джулию, стоявшую сейчас за плечом Сэма. Значит она - его помощница. А сам он никуда не исчезал. Вернее, прячется от Мазеля в самом Доме. Ну а при чем тут я? Сэм переступил с ноги на ногу и предложил пройти в гостиную. Там мы с Сэмом уселись в знакомые кресла, а Джулия расположилась на полу рядом. Джимми и Билли висели все там же, Берта так и не поменяла порванную мной картинку. Только самой старухи нигде не было видно. Интересно, Берта тоже помощница Сэма? Я вспомнил, что она мне рассказывала о нем. Только вот она утверждала, что он умер лет десять назад. Сэм посмотрел на меня с беспокойством, угадывая, видимо, мое замешательство.

– Бедная Берта, когда-то я нанял ее на роль моей жены. Да, она актриса, вернее была ею: возраст, знаете ли. Понемногу жизнь в Доме совсем свела ее с ума. Но она славная, поверьте. Играла вдову миллионера, ну и вела себя соответственно. А потом попала в руки к Мазелю и компании. Вы, наверное, слышали про похороны? Так вот Берта должна была играть покойницу... Только у Мазеля появился настоящий покойник. И все равно в последнюю минуту все сорвалось. Так же, как и с казнью, впрочем.

– Вы что, хотите сказать, что Гарри жив? И ничего на самом-то деле не происходило, никакой казни?

Сэм потупился. Потом повернул голову к Джулии и кинул ей. Она легко встала и снова ушла в спальню.

– Вот тут-то и начинаются сложности, Алекс. Про Гарри нам ничего толком не известно. Я думаю, что и сам Мазель не был до конца уверен в том, что казнь настоящая. А может, наоборот, знал что делал, а всем внушал, что это игра.Только все сорвалось у них не потому, что вы... ну, не поучаствовали в казни должным образом. Просто эффект получился совершенно неожиданный.

Он не договорил, потому что из спальни появилась Джулия с чемоданчиком, а за ней шел, одетый как ему и положено, раввин. В руке у него был стаканчик с кофе, и нетрудно было догадаться, где он этот кофе взял. Сэм встал, как бы приветствуя раввина, но не сел обратно, а отошел к стене с Джимми и Билли. Зато раввин уверенно и спокойно уселся на освободившееся место, покосился на меня и безмятежно занялся кофе.

– Вы, конечно же, знакомы, - произнес Сэм, а раввин, не отрываясь от кофе, кивнул.
– Так вот, дорогие мои, дело подходит к концу. Все происходит так, как и должно. Хотя и не совсем так, как я предполагал.

Он взволнованно зашагал вдоль стены, поглядывая то на нас, то на плакатики с быками-культуристами. Раввин допил кофе, потряс бумажный стаканчик над широко открытым ртом, роняя капли себе на бороду, потом скомкал стаканчик и, не зная, куда его деть, положил к себе на колени.

– Вы, Сэм, - сказал он, неловко повернув голову, - скоро останетесь один в этом сумасшедшем доме. Не знаю, как у вашего Мазеля, но у Шутника разбежались все дамы. Так он сам говорит. Если это то, чего вы добивались – радуйтесь. Но вообще-то сюда скоро поналезет куча всякого нехорошего народа: журналисты, полиция и прочие. Нужна вам эта головная боль? И учтите, я тоже уйду. В подвале у Шутника есть пара выходов в канализационные системы.

Сэм странно посмотрел на раввина, как будто не слушая его, а думая о чем-то своем. А может быть, просто не доверяя его рассудку. Мне же раввин показался совершенно нормальным, особенно сейчас, когда он принял свой прежний облик и не рассуждает о Великом Бизоне. Ментоловый холодок скользнул у меня по груди: получалось, что все эти реальности, как туман под порывом ветра, исчезнут вместе с хозяевами, а останется только заржавленный остов изначального Дома, где, возможно, совершено убийство, и я имею к этому, увы, самое непосредственное отношение. Тогда моя сумасшедшая черная луна начинает обращаться в кокарду на фуражке дотошного полицейского.