Тильда. Маяк на краю света

Остались пустота и тишина. Как прежде, впрочем.

Чак же разулыбался пуще прежнего.

— Вот уж повезло, так повезло. Ты в порядке?

Я, кряхтя, поднялась, потирая спину пониже пояса, которая пострадала больше прочих частей тела. Босые ноги снова стояли в луже.

— Просто испугалась… В чем повезло?.. Что… что там произошло, скажи уже наконец?!

Я ухватилась за его одежду и затрясла. Вот такая я — заразилась сумасшествием и подверженностью эмоциям от мужа. «Любовь делает нас живыми» и заставляет совершать глупости. И это… замечательно.

Этот непредсказуемый и несносный человек не собирался ничего объяснять. Он взял меня за плечи и развернул к внешней стене.

— А ты посмотри.

Над сокровищницей разливалось голубое сияние. Еще секунда и… наполненный воздухом ларипетровый купол поднялся под потолок пещеры. Невероятно… Я нашла и сжала Чакову ладонь, все еще покоящуюся на моем плече.

— Но как?..

— Король Тириан… милостиво согласился поучаствовать в нашем побеге.

Я в недоумении обернулась на мокрого мужа. Что?.. Вместо того, чтобы убить… Побег?..

— Но как… как ты справился?

— С чем?

— С… ну, с ненавистью…

Кастеллет рассмеялся. Нет, честное слово! Я резко обернулась и сложила на груди руки. В одном папином… или дядином трактате писали про людей, у которых от стресса случается раздвоение личности… Может… у Чака оно, того?.. После рудника и чумы в детстве. Он неожиданно взял мое лицо в ладони и заглянул прямо в глаза.

— Ты же сама сказала… или Ро… что надо выпустить эмоции. Вот я выпустил — и полегчало.

Но меня такое жалкое объяснение не устраивало. Я свела брови на переносице, и снова проклятая маска помешала довести этот жест до нужной мне степени грозности.

— Будто ты раньше не выпускал!

— Никто мне раньше при этом не говорил, что я могу быть лучше. Так уверенно — что не убью. Что кому-то не все равно. Что дело за мной. Тогда и… хорошим побыть хочется, знаешь.

Он меня отпустил, а я так и стояла пораженная. Чак затормошил меня за рукав.

— Трусишка, потом будешь переваривать! Обувай скорее свои сапоги, не время расслабляться! Еще предстоит своровать прочих узников. Король считает, что их один или два. Из тех, кто не зачах в тоске, не сошел с ума и прочее. Возможно, отец Фриды тоже — по описанию сходится.

— Откуда… ты все это успел узнать?

— Инсценировав нападение. Честно говоря, я не жалею, что отбил ему пару пальцев, и того даже будет мало… Но в делах, бОльших… Видящий ему судья. Зато создалась возможность поговорить незаметно для зрителей. Выбор — жизнь и помощь в побеге или смерть на потеху сирен… Ну, выбор очевиден, Тиль.

Я ужаснулась. Он рассмеялся и погладил меня по голове.

— Правильная моя трусишка. Видишь ли, первый принцип успешного мошенничества ты уже знаешь. А вот второй — умелая манипуляция. Да и было у меня моральное право поиграть на нервах старого Басса, ты не согласна? Я и так проявил излишнюю мягкость.

— Ладно, ну, а…

В куполе под потолком, прижав к груди сияющую ларипетру, барахтался король Тириан. Я протерла глаза.

— Как он выбрался?

Чак самодовольно выпятил грудь. Обернулся на короля и прокомментировал:

— Вот увалень… Третий принцип, трусишка — отвлечение внимания. Я вышел из схватки якобы победителем, а король лежал якобы без сознания… В тот момент, когда Финтэ с триумфом вытаскивала меня наружу, король ухватился за мою пятку и выскользнул незамеченным, нырнул на дно и ухватился за водоросли и начал подбираться к ларипетре. У него отличный серебряный нагрудник — не заметила, на стене доспех?.. Пока я нашим девам… — Чак усмехнулся, — устраивал театр. Они же любят. А судьбой старого короля никто не заботился. Ну, и чернильное пятно пригодилось. Все счастливы, никто не в обиде. Ну, пока. Эх, дядя Тири, дядя Тири… У нас такой шанс похозяйничать тут без свидетелей, а он никак равновесие поймать не может…

Я зажмурилась и открыла глаза. Еще раз и еще раз. Вообще-то… это правда, что металлом Бассов всегда было серебро.

— У старого короля дыхалка не так уж плоха — его выводили гулять, вот и натренировался… Да и выбора я ему не оставил, честно говоря. Хотя первыми этот выбор у него забрали сирены. Выбраться он мечтает не меньше нас — уж поверь. Девятнадцать лет без неба, когда еще и дразнят прогулками «отпустить-поймать»… ты была права, Тиль, это уже немалое наказание. Мы еще поговорим, конечно, но сейчас убивать его не резон. Трусишка, не трясись. С тобой мы тоже поговорим. Образумить меня у тебя будет время. Ведь ты теперь будешь жить в моей каюте. Что же так долго, дядя Тири!..

Это, должно быть, какая-то фантасмагория, нереальный, совершенно абсурдный, сюрреалистичный сон.

— Что, прости?..

— Я его так пообещал обзывать. Чтоб жизнь малиной не казалась, если побег удастся и я передумаю мстить. За такое неуважительное прозвище истый вестландец дядя Тири мне едва не поставил фингал. Вот здесь, видишь?

При виде тыкнутого мне перед глаза наливающегося на скуле синяка из моих легким резким толчком вырвался воздух. «Дядя Тири»?!.

— Я… про «жить в твоей каюте», вообще-то.

— А, ну, а что — не будут же дознаватель и Ро при тебе супружескую жизнь вести? И нам пора нашу начать.

Его глаза смеялись. Даже забыв покраснеть под маской или ударить в грудь насмешника, я помотала головой. Энергично, так, что та едва не отлетела в эластичную стенку аквариума. Но вот этот… новый и одновременно старый Чак никуда не делся. Издевается надо мной…

— Да снимай же уже ларипетру, и вплавь… — пробормотал Чак, прилипнув к «стеклу», — воздуха хватит, не жадничай, дядя Тири…

Он запланировал побег для всех узников?.. Вместе с королем, которого только что мечтал убить?.. Обозвал его «дядей Тири»?!.

— Чак… ты здоров?

Король Тириан Басс отнял кристалл от сверкавшей серебром груди и… оказался в воде. Нырнул, поплыл к нам. Видение.

— Приготовься, — приказал Чак, оглядываясь по комнате. — Сейчас он протянет нам руку, и мы… Тиль! Сапоги до сих пор под кроватью?!. Бегом!

Я отмерла и бросилась к кровати. Натянула один, метаясь взглядом по комнате. Мы правда можем уйти… И это все… останется под водой?!.

Король взмахнул руками еще раз и… чпок! Чак ухватился за его ладонь, оказавшуюся по нашу сторону.

— Тиль! — нетерпеливо позвал Чак. — Старик, конечно, неплохо натренировался, но ему уже не двадцать лет.

Я сгребла свои исписанные листки со стола и сгрузила на покрывало на кровати, где уже лежала книга.

— Тиль, чем ты занимаешься?!

Я подбежала у шкафу, скользя пальцем по корешкам книг.

— Тут столько памятников истории… хоть что-то…

— Тиль! Не время для истории… нам повезло, что сирены куда-то уплыли.