Толстолоб

– Да.
– Ответ Хэлфорда был твердым.
– Ты - такой же, как я, Том. Такой же, как мы все. Мы служим Церкви так, как она считает нужным. Мы не задаем вопросов. Прав я или нет?

– Александер кивнул.

– Хорошо, ты прав. Но... черт. Убийство? А что насчет пациентов?

– В то время в аббатстве было всего четыре или пять человек. Все - находящиеся при смерти священники, и все они тоже были убиты. Довольно зверским образом.

Александер не стал спрашивать подробности. Но один вопрос он должен был задать. - У монахинь были следы сексуального насилия?

– Они были жестоко изнасилованы, - ответил монсеньер.

– Все они. Но есть кое-что еще...

– Что?

– Двое монахинь, собственно, сама аббатиса и старшая сестра, их звали Джойслин и Грэйс, соответственно...

Александер нахмурился. Меня, что, волнует, как их звали? У Хэлфорда был талант растягивать историю.

– И что с ними?

– Я хочу, чтоб ты знал. Черт, Том, когда это произошло, я был моложе, чем ты сейчас. Я стремился стать монсеньером, пять лет безвылазно сидел в семинарии. Другими словами, сам я не ездил в Роксетер, но нечаянно подслушал обсуждение. Это было нехорошо. И еще я читал отчет епархии.

– И?!
– рявкнул Александер.

Глаза у Хэлфорда потемнели и стали очень печальными.

– Джойслин, аббатиса, и сестра Грэйс...

– Что, ради всего святого! Говори же, не тяни!
– воскликнул Александер.

– Какое-то время они еще оставались в живых, - признался монсеньер.

– Сколько?

– О, всего пару часов, после того как их обнаружили. Они умерли еще до приезда скорой. Но этой пары часов было достаточно...

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы рассказать, Том. Я в том смысле, что перед смертью они успели дать идентичное описание убийцы.

Гремящим голосом Александер произнес:

– Рассказывай.

– А вот тут самое странное. Сомневаюсь, что я вообще поверил бы в это. Не забывай, это были монахини-затворницы, епифанистки. И на них напали и зверски изнасиловали.

– Боб, если не прекратишь тянуть кота за яйца, я дам тебе под зад так, что улетишь до собора Святого Петра.

Хэлфорд ему поверил.

– Перед смертью они обе дали описание насильника.
– Хэлфорд рассеянно почесал щеку.
– Они сказали, что это был ребенок.

Александер поморщился.

– Ребенок? Брось, Боб.

– Именно так они сказали. Когда епархиальный психолог спросил про возраст, они сообщили, что нападавшему на вид было лет десять. Ребенок, Том. Ребенок.

– Думаешь, я поверю, что какой-то ребенок перебил в аббатстве всех монахинь и священников?

– Но они рассказали не только это. Ну, конечно... после такой-то травмы? Уверен, что они бредили.
– Тут в глазах монсеньера возник вопрос.
– А может ли бред быть общим? Или галлюцинации? Могут ли двое людей видеть одинаковые галлюцинации, Том?

– Да, иногда, - раздраженно ответил Александер. Ему нужны были ответы, а не клинические вопросы.
– Но редко. Это называется психоз на двоих, существует множество подтверждающей документации. Массовая истерия, коллективные галлюцинации. Но эти термины относятся к психопатии. Может, они все там спятили?

– Вряд ли, - сказал Хэлфорд. Казалось, он смотрел куда-то мимо Александера, мысленно возвращаясь к драме двадцатилетней давности.

– Даунинг ездил туда каждый месяц для проверки.

– Даунинг?

– Тогда он исполнял твои обязанности, работал в епархии мозгоправом.
– Хэлфорд сделал паузу.
– Это он обнаружил тела.

– Но если он проверял их каждый месяц - прошу заметить, психолог - он сразу бы понял, есть ли у монахинь признаки психопатии или любых других серьезных психических расстройств. Так что это исключает твою теорию общего бреда.

– Да, да, - еле слышно пробормотал Хэлфорд.
– Похоже на то.

– Сдаюсь!
– Взгляд Александера стал острым, как кончик шила.
– Это розыгрыш? Я должен был догадаться? О чем, черт возьми, ты говоришь, Боб? Что это был за бред?

– Они не просто сказали, что это был ребенок, Том.
– Глаза у Хэлфорда блуждали.
– Они сказали, что это был ребенок-монстр...

3

– Да что с тобой такое?
– спросил Александер.
– Ты вся дрожишь.

– Я в порядке, - ответила Джеррика.

– В порядке, да? Ты выглядишь так, будто у тебя ломка. Если это так, я отвезу тебя в больницу.

– Оставьте меня в покое, - огрызнулась Джеррика.
– Просто отвезите меня обратно в пансион.

– Хорошо, не хочешь говорить об этом, ладно. Твое дело. Но я думал, что мы поговорим обо всем.

– Сейчас я не в настроении разговаривать, - сказала она. Так оно и было. Что она могла сказать? Я только что отсосала наркодилеру за кокаин? Проглотила его сперму? Нет...

– Как ваш разговор с боссом?
– спросила она вместо этого.

– Очень информативно. Но тема конфиденциальная, так что не спрашивай.

Джеррика поникла. Она чувствовала себя, словно кусок веревки, который разматывали нить за нитью. Одна ее часть думала лишь о том, как сильно ей хочется вернуться и удовлетворить потребность. Другая ее часть могла лишь признать, что отец Александер сам был лекарством. И все же первая часть напоминала ей, насколько все бесполезно.

Если не одно, так, что-то другое...

Она готова была уронить лицо в ладони и расплакаться. Я люблю вас! Разве не видите?

Но что это изменит? Он же - священник.

В Люнтвилль они возвращались молча. О себе давали знать лишь едкий привкус спермы во рту и ощущение пластикового пакетика в набедренном кармане.

4

Толстолоб чувствовал это нутром. Теперь он знал, что что-то не так. С тех пор, как он покинул Нижний Лес, тот Голос взывал к нему каждую ночь. Он вел его куда-то, не так ли?

Толстолоб остановился на краю леса.

Он не мог ничего с собой поделать. Он выхватил член, думая о всех тех красивых "телках", которых трахал в свое время. О влажных горячих дырочках, в которые он совал свой причиндал. Жаль, что у него никогда не получалось правильно кончить в них. Они все были слишком маленькими! Но он все равно думал об этом, надрачивая себе член, и выпустил обильный заряд "молофьи" в заросли кустарника. Было приятно. Очень приятно!

Но затем он вновь вернулся к размышлениям. Это место...