Ты пишешь перстом на песке,А я твоя горлинка, Равви!Я первенец твой на листкеТвоих поминаний и здравий.Звеню побрякушками бус,Чтоб ты оглянулся — не слышишь!О Равви, о Равви, боюсь —Читаю не то, что ты пишешь!А сумрак крадется, как тать,Как черная рать роковая.Ты знаешь — чтоб лучше читать —О Равви — глаза закрываю…Ты пишешь перстом на песке…
Москва, Пасхи 1920
«Не любовницей — любимицей…»
Не любовницей — любимицейЯ пришла на землю нежную.От рыданий не подыметсяГрудь
мальчишая моя.Оттого-то так и нежно мне —Не вздыхаючи, не млеючи —На малиновой скамеечкеУ подножья твоего.Если я к руке опущеннойРтом прильну — не вздумай хмуриться!Любованье — хлеб насущный мой:Я молитву говорю.Всех кудрей златых — дороже мнеНежный иней индевеющийНад малиновой скамеечкойУ подножья твоего.Головой в колени добрыеУтыкаючись — все думаю:Все ли — до последней — собраныРозы для тебя в саду?Но в одном клянусь: обобраныВсе — до одного! — царевичи —На малиновой скамеечкеУ подножья твоего.А покамест песни пела я,Ты уснул — и вот блаженствую:Самое святое дело мне —Сонные глаза стеречь!— Если б знал ты, как божественноМне дышать — дохнуть не смеючи —На малиновой скамеечкеУ подножья твоего!
1-е Воскресенье после Пасхи 1920
<Н.Н.B.>
«Не позволяй страстям своим
переступать порог воли твоей.
— Но Аллах мудрее…»
(Тысяча и одна ночь)
«Большими тихими дорогами…»
Большими тихими дорогами,Большими тихими шагами…Душа, как камень, в воду брошенный —Все расширяющимися кругами…Та глубока — вода, и та темна — вода…Душа на все века — схоронена в груди.И так достать ее оттуда надо мне,И так сказать я ей хочу: в мою иди!
27 апреля 1920
«Целому морю — нужно все небо…»
Целому морю — нужно все небо,Целому сердцу — нужен весь Бог.
27 апреля 1920
«Пахнуло Англией — и морем…»
«то — вопреки всему — Англия…»
Пахнýло Англией — и морем —И доблестью. — Суров и статен.— Так, связываясь с новым горем,Смеюсь, как юнга на канатеСмеется в час великой бури,Наедине с господним гневом,В блаженной, обезьяньей дуриПляша над пенящимся зевом.Упорны эти руки, — проченКанат, — привык к морской метели!И сердце доблестно, — а впрочем,Не всем же умирать в постели!И вот, весь холод тьмы беззвезднойВдохнув — на самой мачте — с краю —Над разверзающейся бездной— Смеясь! — ресницы опускаю…
27 апреля 1920
«Времени у нас часок…»
Времени у нас часок.Дальше — вечность друг без друга!А в песочнице — песок —Утечет!Что меня к тебе влечет —Вовсе не твоя заслуга!Просто страх, что роза щек —Отцветет.Ты на солнечных часахМонастырских — вызнал время?На небесных на весах —Взвесил — час?Для созвездий и для нас —Тот же час — один — над всеми.Не хочу, чтобы зачах —Этот час!Только маленький часокЯ у Вечности украла.Только час — на . . . . . .Всю любовь.Мой весь грех, моя — вся кара.И обоих нас — укроет —Песок.
«Да, друг невиданный, неслыханный…»
«я в темноте ничего не чувствую: что рука — что доска…»
Да, друг невиданный, неслыханныйС тобой. — Фонарик потуши!Я знаю все ходы и выходыВ тюремной крепости души.Вся стража — розами
увенчана:Слепая, шалая толпа!— Всех ослепила — ибо женщина,Все вижу — ибо я слепа.Закрой глаза и не оспаривайРуки в руке. — Упал засов. —Нет — то не туча и не зарево!То конь мой, ждущий седоков!Мужайся: я твой щит и мужество!Я — страсть твоя, как в оны дни!А если голова закружится,На небо звездное взгляни!
«Мой путь не лежит мимо дому — твоего…»
— «А впрочем, Вы ведь никогда не ходите мимо моего дому…»
Мой путь не лежит мимо дому — твоего.Мой путь не лежит мимо дому — ничьего.А все же с пути сбиваюсь,(Особо весной!)А все же по людям маюсь,Как пес под луной.Желанная всюду гостья!Всем спать не даю!Я с дедом играю в кости,А с внуком — пою.Ко мне не ревнуют жены:Я — голос и взгляд.И мне не один влюбленныйНе вывел палат.Смешно от щедрот незваныхМне ваших, купцы!Сама воздвигаю зá ночь —Мосты и дворцы.(А что говорю, не слушай!Все мелет — бабье!)Сама поутру разрушуТворенье свое.Хоромы — как сноп соломы — ничего!Мой путь не лежит мимо дому — твоего.
27 апреля 1920
«Глаза участливой соседки…»
Глаза участливой соседкиИ ровные шаги старушьи.В руках, свисающих как ветки —Божественное равнодушье.А юноша греметь с трибуныУстал. — Все молнии иссякли.—Лишь изредка на лоб мой юныйСлова — тяжелые, как капли.Луна как рубище льняноеВдоль членов, кажущихся дымом.— Как хорошо мне под луною —С нелюбящим и нелюбимым.
29 апреля 1920
«Нет, легче жизнь отдать, чем час…»
«День — для работы, вечер — для беседы, а ночью нужно спать».
Нет, легче жизнь отдать, чем часСего блаженного тумана!Ты мне велишь — единственный приказ! —И засыпать и просыпаться — рано.Пожалуй, что и снов нельзяМне видеть, как глаза закрою.Не проще ли тогда — глазаЗакрыть мне собственной рукою?Но я боюсь, что все ж не будут спатьГлаза в гробу — мертвецким сном законным.Оставь меня. И отпусти опять:Совенка — в ночь, бессонную — к бессонным.
14 мая 1920
«В мешок и в воду — подвиг доблестный…»
В мешок и в воду — подвиг доблестный!Любить немножко — грех большой.Ты, ласковый с малейшим волосом,Неласковый с моей душой.Червонным куполом прельщаютсяИ вороны, и голубки.Кудрям — все прихоти прощаются,Как гиацинту — завитки.Грех над церковкой златоглавоюКружить — и не молиться в ней.Под этой шапкою кудрявоюНе хочешь ты души моей!Вникая в прядки золотистые,Не слышишь жалобы смешной:О, если б ты — вот так же истовоКлонился над моей душой!
14 мая 1920
«На бренность бедную мою…»
На бренность бедную моюВзираешь, слов не расточая.Ты — каменный, а я пою,Ты — памятник, а я летаю.Я знаю, что нежнейший майПред оком Вечности — ничтожен.Но птица я — и не пеняй,Что легкий мне закон положен.
16 мая 1920
«Когда отталкивают в грудь…»
Когда отталкивают в грудь,Ты на ноги надейся — встанут!Стучись опять к кому-нибудь,Чтоб снова вечер был обманут.. . . . . .с канатной вышиныШвыряй им жемчуга и розы.. . . . . .друзьям твоим нужны —Стихи, а не простые слезы.