Том 2. Запах безумия

– Давай. Подходи.

Он замер, с интересом оглядывая мое импровизированное оружие, а я снова его позвала:

– Подходи. Но клянусь Богом, Рейфорд. Я убью тебя. Я не позволю больше себя насиловать.

Грэм очень долго смотрел мне в глаза, но во мне в очередной раз что-то перегорело. Быть может, страх перед ним. Я собиралась драться. И драться до конца. В конце концов, эта статуэтка достаточно тяжела, чтобы проломить ему голову. А что будет дальше? Я подумаю об этом потом. Рейфорд неожиданно зажмурился, потом затряс головой и, больше не глядя на меня, вышел.

Поразительно то, что я продолжала сохранять столь странное хладнокровие. Убедившись, что виконт, действительно, куда-то ушел, я заперла дверь кабинета, потом подтащила тяжелое кресло, чтобы дверь нельзя было столь просто выбить, и подошла к графину с бренди. Похоже, мне надо выпить. Руки не тряслись. Я налила себе полный бокал и не морщась выпила его в несколько глотков, даже не почувствовав обжигающей горечи.

Осознание настигло меня позже, когда часы неожиданно забили полночь. Меня затрясло, а с губ сорвался сначала один, а следом и второй истерический всхлип. Он все подстроил. Не стал будить меня, отпустил всех слуг, Джонатан же третий день, как уехал к приятелю в гости. Вся наша пробежка заняла не более получаса, а значит, Рейфорд хладнокровно ожидал меня в засаде, когда я, наконец, выйду из гостиной и попадусь к нему в лапы. Я засмеялась, зажав себе рот ладонями. Интересно, что проще убить его или застрелиться самой?

Заснула я на диване, уже, когда забрезжил рассвет, сжимая в руках ту самую статуэтку, чтобы проснуться уже через несколько часов от яростного стука в дверь.

– Ариан!
– Рейфорд явно был зол.
– Немедленно открой дверь, если ты не хочешь, чтобы я ее выбил!

Я вздрогнула и поежилась, понимая, что вечно сидеть здесь не получится и заставила себя ответить:

– Подожди.

Почему-то сегодня кресло казалось тяжелее. Мне едва хватило сил отодвинуть его на достаточное расстояние, чтобы дверь могла беспрепятственно открыться. Я вновь вернулась к дивану, взяла в руки статуэтку и лишь потом открыла замок. Странно, но она не распахнулась от одного удара, а плавно открылась, явив мне мужа. Грэм был чисто выбрит, свеж, а в глазах ничто не напоминало вчерашнее безумие. Да уж, мы сейчас явно выглядим очень контрастно, но у меня почти не было физических сил. Почти бессонная ночь и нервное напряжение давали о себе знать. Тем не менее, я удобнее перехватила свое импровизированное оружие и сказала:

– Нам надо поговорить.

Рейфорд кивнул, а потом аккуратно обошел меня, жестом предлагая сесть. Сам он устроился почти в центре комнату, на том самом кресле, которое я упорно двигала. Он хотел было что-то сказать, но я перебила его так и начавшуюся фразу:

– Я неверно выразилась. Говорить буду я. А ты послушаешь. У тебя был снова приступ. Я не знаю, кто или что уберегло меня от участи быть вновь тобой изнасилованной, но так более продолжаться не может. Делай что хочешь, Грэм. Но если подобное повторится, я, клянусь, что ночью удавлю тебя подушкой. Или случайно столкну с лестницы. Или еще что-нибудь. Я не собираюсь больше терпеть подобного обращения. Ты, который утверждает, что не видит во мне жертвы. Так кого же? Добычу? А есть ли разница? Вчера ты загонял меня подобно дикому зверю и получал от этого удовольствие. Не говори ничего, - я остановила его слова жестом.
– Все, Натаниэль. Теперь мне нужно отдохнуть, а тебе подумать. Я ухожу спать. Не беспокой меня, хотя бы во имя тех чувств, которые я когда-то к тебе испытывала.

Я поднялась, ощущая себя старухой, и, оставив статуэтку на диване, вышла из комнаты. Мне нужно было больше времени, чем Рейфорд готов был мне дать.

Глава XXI.

Принятие. А из чего оно состоит?

Из писем Ариан к Рейфорду

Январь, 1818 год.

Два дня, после произошедшего, я почти не выходила из спальни, заперев соединяющую наши спальни с мужем дверь. Я не хотела его видеть. Точнее просто не могла. Не могла смотреть ему в лицо, не могла понять, не могла принять его безумную одержимость и поступки. Порой мне хотелось закричать, почему я? Что такого во мне, что он настолько теряет над собой контроль? Непокорность? Но я не считала, что Рейфорда не хватит силы духа меня сломать. Так о какой борьбе может вообще идти речь? Я не видела в этом смысла. Да, даже после тех двух случаев, мне хотелось победить, сыграть в его странную игру и победить. Теперь же я мечтала о том, чтобы все оказалось дурным сном. Как жаль, что предел моих кошмаров уже давно переполнен, а Грэм не из тех, кто столь просто выпускает добычу из пасти. Поверенный был почти прав, я заглянула не в глаза волку. Я заглянула в глаза бездны. И, похоже, уже никогда оттуда не выберусь.

Может быть, стоило молиться? Покаяться в своих грехах, как твердили священники. Сходить в церковь на исповедь? Но, к сожалению, мне никогда не прививалась набожность. Апревилль не считал нужным пестовать это в дочери, считая, что излишняя праведность лишь повредит тому, что он желал вылепить из своего ребенка. Рейфорд вообще не появлялся в церкви, отмахиваясь от этого и подкупая лояльность местного преподобного щедрыми дарами. А что теперь делать мне? Честно, я попыталась. Попыталась просить, но меня так и не научили унижаться. Я не умела умолять, не умела ползать на коленях и даже не знала, как это правильно делать. Может, поэтому все мои молитвы всегда оставались без ответа. Но как? Как жить дальше? И чего я сама хочу?

Когда-то, теперь казалось, что в другой жизни, я хотела свободы и любви. А сейчас? Где найти то, ради чего стоит жить, танцевать, любить. Да и кого? Себя? Нельзя было сказать, что себя я не любила. Рейфорда? Здесь я была в смятении. Того возвышенного, вдохновляющего чувства, как в самом начале нашего знакомства, давно уже не осталось. Не осталось желания сделать, доказать что-то ради него. Помочь и поддержать. Я выполняла лишь свой долг супруги - стать опорой мужу в его делах. И здесь, как я считала, я вполне справлялась с ролью. Он желал, чтобы я стала членом общества, вращалась в высшем свете, заставила с собой считаться. Я была на пути к этому, хотя нельзя сказать, чтобы это столь сильно претило моей натуре. Страсть? Мне было хорошо с ним. Он чувствовал желания моего тела, порой лучше меня самой и всегда готов был их исполнять. Сама же я довольно редко стремилась столь сильно в ответ. В самом начале мне мешало воспитание, сейчас же собственные чувства. Хотя, можно говорить о том, что мне вполне повезло. Рейфорд слишком стремился держать все под контролем и не требовал от меня порывов навстречу. Или мне так хотелось думать.

Но я ведь не была и так холодна, как мне мечталось. Чувства, какие-то чувства к мужу у меня были. Даже после всего произошедшего я понимала, что стала бы его защищать, угрожай ему опасность, заботиться и переживать, если с ним что-то случится. Я знала, что стоит ему позвать, и я встану рядом, готовая быть с ним. Могла ли я принять его безумие? Его одержимость? И если да то, как стоило себя правильно вести. Рейфорд говорил - бороться. Но яростная борьба приносила мне лишь боль, синяки и ссадины, когда он удерживал меня. А как можно бороться и позволять с собой так обращаться. Искать в этом свою страсть? Желание? Порывы? Я боялась своих порывов и ненавидела их. Один единственный импульсивный шаг уже однажды сломал мне жизнь. Так стоит ли повторять? Я не знала, я ничего не знала. И кто дал бы мне нужные ответы?

Сегодняшнее утро чем-то напоминало мне то, которое было прошлой зимой. Тогда я также сидела на краю постели, укрывая ноги одеялом, и смотрела в окно. Белая спальня и белый снег. Безупречность. Любопытно, что все же Рейфорд вкладывал в это слово? Кстати, для полного совпадения не хватает только того, чтобы Грэм открыл дверь и вошел. А потом состоится новый разговор, начало которого я продолжала оттягивать. Я невесело усмехнулась, когда услышала звук открывшейся двери и почувствовала обнажёнными лопатками тяжелый взгляд мужа. Похоже, утро все-таки станет подобием прошлого.

Я скосила взгляд на прошедшего вперед мужа, который сел в кресло у окна, и поинтересовалась:

– Зачем ты пришел?

Рейфорд хмыкнул, будто успокоившись от того, что я заговорила, и ответил:

– Поговорить. Я думал о том, что ты мне тогда сказала. Вообще я думал обо всем еще той ночью, прежде чем утром вломиться в кабинет, но ты не пожелала меня слушать. Я дал тебе время.

– Мне его недостаточно, - я не хотела сейчас обсуждать все это.

– Тебе никогда его не будет достаточно, Ариан, - Рейфорд говорил со мной спокойным понимающим голосом.
– При всей своей храбрости и умении держать удар, ты отчего-то стала бояться решений. Бежишь, птичка? Так ты вновь будешь потворствовать себе долгое время, что-то выдумывая. Мы это уже проходили.

– Бежать мне бесполезно, Грэм, - я подняла голову, чтобы прямо посмотреть на мужа.
– Ты все равно меня поймаешь. Так есть ли смысл? Считай, что я решила - я не желаю пока ни обсуждать с тобой произошедшее, ни видеть тебя. Мне нужно больше времени.

– Мне жаль, Ари, - виконт отрицательно поднял руку.
– Но у тебя его нет.

– Что ж, - мне ничего не оставалось, - тогда внимательно тебя слушаю. Говори.

– Не так быстро, моя прекрасная жена, - Рейфорд внимательно изучал меня.
– Для начала я желаю знать, до чего ты додумалась? И какие вопросы тебя интересуют?