Том 3. Басни, стихотворения, письма

    Читатель, — истину любя, Примолвлю к басне я, и то не от себя —   Не по́пусту в народе говорится:    Не плюй в колодезь, пригодится      Воды напиться.

Кукушка и петух

«Как, милый Петушок, поешь ты громко, важно!» —    «А ты, Кукушечка, мой свет, Как тянешь плавно и протяжно: Во всем лесу у нас такой певицы нет!» — «Тебя, мой куманёк, век слушать я готова».—    «А ты, красавица, божусь, Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,     Чтоб начала ты снова…   Отколь такой берется голосок?    И чист, и нежен, и высок!.. Да вы уж родом так: собою не велички,    А песни, что́ твой соловей!» — «Спасибо, кум; зато, по совести моей,    Поешь ты лучше райской птички.    На всех ссылаюсь в этом я». Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!   Хоть вы охрипните, хваля друг дружку,—    Всё ваша музыка плоха!..»    За что́ же, не боясь греха,    Кукушка хвалит Петуха?    За то, что хвалит он Кукушку.

Вельможа

   Какой-то, в древности, Вельможа    С богато убранного ложа Отправился в страну, где царствует Плутон.    Сказать простее, — умер он; И так, как встарь велось, в аду на суд явился. Тотчас допрос ему: «Чем был ты? где родился?» — «Родился в Персии, а чином был сатрап; Но так как, живучи, я был здоровьем слаб,    То сам я областью не правил,   А все дела секретарю оставил».—   «Что ж делал ты?» — «Пил, ел и спал, Да всё подписывал, что он ни подавал».— «Скорей же в рай его!» — «Как! где же справедливость?» Меркурий тут вскричал, забывши всю учтивость.    «Эх, братец!» отвечал Эак:    «Не знаешь дела ты никак. Не видишь разве ты? Покойник — был дурак!    Что, если бы с такою властью    Взялся он за дела, к несчастью?    Ведь погубил бы целый край!..    И ты б там слез не обобрался!    Затем-то и попал он в рай,   Что за дела не принимался». Вчера я был в суде и видел там судью: Ну, так и кажется, что быть ему в раю!

Басни, не вошедшие в девять книг

Стыдливый игрок

Случилось некогда мне быть в шумливом мире; Сказать ясней, мне быть случилося в трактире;   Хотя немного там увидеть льзя добра,   Однако ж тут велась изрядная игра.    Из всех других поудалее    Один был рослый молодец,    Беспутства был он образец   И карты ставил он и гнул смелее;       И вдруг     Спустил все деньги с рук. Спустил, а на кредит никто ему не верит, Хоть, кажется, в божбе Герой не лицемерит.     Озлился мой болван И карту с транспортом поставил на кафтан. Гляжу чрез час: Герой остался мой в камзоле,     Как пень на чистом поле;     Тогда к нему пришел     От батюшки посол И говорит: «Отец совсем твой умирает,    С тобой проститься он желает    И приказал к себе просить».    «Скажи ему», сказал мой фаля, «Что здесь бубновая сразила меня краля;    Так он ко мне сам может быть. Ему сюда притти нимало не обидно; А мне по улице итти без сапогов,    Без платья, шляпы и чулков,      Ужасно стыдно».

Судьба игроков

Вчерась приятеля в карете видел я; Бедняк — приятель мой, я очень удивился,     Чем столько он разжился? А он поведал мне всю правду, не тая, Что картами себе именье он доставил И выше всех наук игру картежну ставил. Сегодня же пешком попался мне мой друг. «Конечно», я сказал, «спустил уж всё ты с рук?» А он, как филосо́ф, гласил в своем ответе: «Ты знаешь, колесом вертится всё на свете».

Павлин и соловей

Невежда в физике, а в музыке знаток, Услышал соловья, поющего на ветке, И хочется ему иметь такого в клетке.     Приехав в городок, Он говорит: «Хотя я птицы той не знаю      И не видал, Которой пением я мысли восхищал,   Которую иметь я столь желаю,     Но в птичьем здесь ряду,    Конечно, много птиц найду».    Наполнясь мыслию такою,     Чтоб выбрать птиц на взгляд,   Пришел боярин мой во птичий ряд С набитым кошельком, с пустою головою. Павлина видит он и видит соловья, И говорит купцу: «Не ошибаюсь я, Вот мной желанная прелестная певица! Нарядной бывши толь, нельзя ей худо петь; Купец, мой друг! скажи, что стоит эта птица?»     Купец ему в ответ: «От птицы сей, сударь, хороших песней нет; Возьмите соловья, седяща близ павлина, Когда вам надобно хорошего певца». Не мало то дивит невежду господина, И, быть бояся он обманут от купца, Прекрасна соловья негодной птицей числит       И мыслит: «Та птица перьями и телом так мала. Не можно, чтоб она певицею была». Купив павлина, он покупкой веселится И мыслит пением павлина насладиться.      Летит домой И гостье сей отвел решетчатый покой; А гостейка ему за выборы в награду Пропела кошкою разов десяток сряду. Мяуканьем своим невежде давши знать, Что глупо голоса по перьям выбирать. Подобно, как и сей боярин, заключая, Различность разумов пристрастно различая, Не редко жалуем того мы в дураки, Кто платьем не богат, не пышен волосами; Кто не обнизан вкруг перстнями и часами, И злата у кого не полны сундуки.

Недовольный гостьми стихотворец

     У Рифмохвата   Случилося гостей полна палата;    Но он, имея много дум, На прозе и стихах помешанный свой ум,    И быв душей немного болен,    Гостьми не очень был доволен; И спрашивал меня: «Как горю пособить,    Чтоб их скорее проводить? Взбеситься надобно, коль в доме их оставить,    А честно их нельзя отправить      Из дома вон». Но только зачал лишь читать свою он оду,     Не стало вмиг народу, И при втором стихе один остался он.

Лев и человек

Быть сильным хорошо, быть умным лучше вдвое.    Кто веры этому неймет,    Тот ясный здесь пример найдет, Что сила без ума сокровище плохое.   Раскинувши тенета меж дерев,    Ловец добычи дожидался; Но как-то, оплошав, сам в лапы Льву попался. «Умри, презренна тварь!» взревел свирепый Лев,    Разинув на него свой зев. «Посмотрим, где твои права, где сила, твердость,   По коим ты в тщеславии своем Всей твари, даже Льва, быть хвалишься царем?   И у меня в когтях мы разберем, Сразмерна ль с крепостью твоей такая гордость!» — «Не сила — разум нам над вами верх дает»,    Был Человека Льву ответ:     «И я хвалиться смею, Что я с уменьем то препятство одолею,   От коего и с силой, может быть,    Ты должен будешь отступить».— «О вашем хвастовстве устал я сказки слушать».— «Не в сказках доказать, я делом то могу;    А впрочем, ежели солгу, То ты еще меня и после можешь скушать.   Вот посмотри: между деревьев сих      Трудов моих   Раскинуту ты видишь паутину.   Кто лучше сквозь нее из нас пройдет?   Коль хочешь, я пролезу наперед; А там посмотрим, как и с силой в свой черед   Проскочишь ты ко мне на половину. Ты видишь: эта сеть не каменна стена; Малейшим ветерком колеблется она;    Однако с силою одною Ты прямо сквозь нее едва ль пройдешь за мною».   С презрением тенета обозрев,   «Ступай туда», сказал надменно Лев: «Вмиг буду я к тебе дорогою прямою».   Тут мой ловец, не тратя лишних слов,   Нырнул под сеть и Льва принять готов. Как из лука стрела Лев вслед за ним пустился; Но Лев подныривать под сети не учился: Он в сеть ударился, но сети не прошиб — Запутался (ловец тут кончил спор и дело) —    Искусство силу одолело,     И бедный Лев погиб.

Пир

  В голодный год, чтобы утешить мир,    Затеял Лев богатый пир.   Разосланы гонцы и скороходы,      Зовут гостей:       Зверей    И малой, и большой породы. На зов со всех сторон стекаются ко Льву.    Как отказать такому зву? Пир дело доброе и не в голодны годы. Вот приплелись туда ж Сурок, Лиса и Крот,    Да только часом опоздали    И за столом гостей застали.    У кумушки-Лисы хлопот   На ту беду случился полон рот;    Сурок прохолился, промылся,     А Крот с дороги сбился. Однако ж натощак никто домой нейдет, И, место подле Льва увидевши пустое,   Все на него хотят продраться трое.   «Послушайте, друзья!» сказал им Барс: «То место широко, да только не про вас,   Тут придет Слон и вас сойти заставит,    Иль хуже: вас он передавит.       И так, Когда не хочется домой вам натощак,    Так оставайтесь у порогу: Вы сыты будете — и это слава богу.—    Места не ваши впереди: Их берегут зверям лишь крупного покроя; А кто из мелочи не хочет кушать стоя,    Тот дома у себя сиди».

<Огарок и подсвечник>

   Не знаю я в каком суде,     При ком, когда и где,    Но столько дел судьи́ скопили, Что, наконец, решив окончить те дела,    Судьи́, засевши вкруг стола,    Гораздо ночи захватили. Однако, наконец, разъехались они. Остались на столе подсвечники одни. И что ж? Подсвечник тут один развеличался,    И так Огарку говорит,    Который в нем еще горит:   «Ну, что ты здесь, вонючий, растрещался!    Смотри, как ты навоевался!   Вот потому <во мне> ты отоспался!   <Угаснешь> ты, да догоришь в передней. Не знаю я, как ты сюда попал намедни, Однако, я вчера тебя не замечал».     Огарок отвечал: «В судах нужнее ты всего для украшенья, Но пользы от тебя в делах <как ото пня>.    <А> я свечу, и без меня Сегодня не было б ни одного решенья».

Два извозчика

    «Ну, други, осовели! Ну, одры, ну, живей! Чтоб волки вас заели!» — Так, идя у возов, бранил и погонял Извозчик лошадей. Обоз, однако ж, стал. Глядит — Пахом его тут с возом обогнал: «Давно с Москвы?» — «Вчерась». — «А я так более недели. Что, брат Пахомушка, ума не приложу:    С десяток одров я держу —    Совсем меня пострелы съели;    А на воза, кажись, гружу     Не так чтобы помногу.    Ну, истинно, совсем погиб! Как идет у тебя?» — «Да ладно, слава богу! Сотняжку нынешним путем себе зашиб!» —    «Вот как тут не возьмет кручина? Скажи ж, соседушка, со мной что за причина?    Ведь я, брат, тоже не дремлю,    А их лишь попусту кормлю!» — «И кум, — какой тебе ждать от коней поживы? Их у тебя табун — да с голоду чуть живы!   Попробуй-ка, с меня пример возьми:   Держи хоть двух, да лучше их корми!»