Трансильвания: Воцарение Ночи

Тихий смех прервал хруст ломаемых ногой Киры позвонков, и она выдохнула, когда обмякшее тело распласталось по земле. — Ублюдком жил, таким и сдох. О чем я и говорила. Признается в любви к женщине самым фальшивым образом и смеется, зная, что эти слова окончательно забьют гвозди в гроб нашей с ней дружбы. Говорит не потому что думает, а назло. Истинная тварь ночи. — Она обернулась к осевшей на землю и рыдающей мне-Анне. — Он твой полностью. Можешь делать с ним, что хочешь. Если вернется мать, не пускайте ее. Ей не нужно этого видеть. Одень его, чтобы хоть как-то скрыть язвы. Мне еще дорога психика подруги. Хоть я и знаю, что она будет думать иначе…

Развернувшись в сторону леса, Кира бегом направилась к своей пещере.

— Роберт! Роберт! — Закричала я. — Принеси покрывало!

Я положила голову мужа себе на колени. — Папа… Папа… Папа, не уходи. Ты — моя единственная семья. Меня здесь все ненавидят, папочка…

Но было уже слишком поздно. Остекленевший взгляд смотрел в небо, а лицо короля вампиров было холодным и равнодушным. Он боролся до победного со смертью, но перелом позвоночника стал последней каплей боли для измученного и протравленного ядами организма. Я медленно опустила веки мертвых глаз Владислава, держа его за руку, пока не выбежали побледневшие Роберт и Амбердо Андерсен. Накрыв тело короля покрывалом, они понесли его в замок, а я окатила их бранной тирадой, обозвав трусами. Они и не скрывали своего страха перед Кирой. Жить и не попадаться под горячую руку смертоносной волчицы хотелось всем. Хоть и недолго, но за отца сражалась одна лишь Анна. Остальным не хватало безрассудства, и, может быть, даже желания. Я и без того знала, что даже подданные биться за него до последней капли крови не станут. Кира была права. По сути, он настолько испортил всем жизнь, что был никому не нужен. Кроме меня и дочери. Замок наш кишел вампирами. Если бы все они собрались и напали, возможно, его бы было и не спасти, но и Кире пришел бы бесславный конец. Но все эти бесстрашные и беспощадные вампиры сидели, безмолвно глядя в окна, наблюдая за агонией своего короля, как за бесплатным шоу. А с всесильным оборотнем дралась одна шестнадцатилетняя девчонка-вампир, доказывая свою любовь к нему. Поэтому он и стал жестоким садистом с извращенным сознанием. Когда вокруг одни предатели, трудно сохранять человеческое в себе. Подстраиваешься под окружающих.

Я скинула руки Киры с себя и села на пол. Сил драться не было. Желания бить ее тоже. Осталась лишь боль, и, прижав руки к груди, склонив голову, я снова разрыдалась.

— Боже мой… — Выдохнула Кира, зажимая все еще кровоточившую рану в груди, пытаясь магией стянуть рваные края. — Хоть показывай, хоть голову разбей. Она даже видела, как он признается ей в любви, чтобы вбить клин между ней и ее подругой, а не потому что так, действительно, думает, а ей хоть бы что. Вот уж воистину безусловные чувства, и любовь не за что-то, а вопреки всему. Даже здравому смыслу.

Она попыталась перетащить меня на постель, но я ударила ее по рукам изо всех сил. — Проваливай. Отстань от меня. Убери свои руки.

— Приляжь, как человек, и успокойся, истеричка. И считай до десяти в ожидании чуда. Один…

Я, нехотя, переползла на кровать, свернувшись калачиком и прижав голову к груди, накрыв ее руками. — Шесть… Восемь… Десять.

Дверь в комнату открылась. Я подняла голову. Этого просто не могло быть… Видимо, зрение и воображение играло со мной злую шутку. В белой рубашке и темных брюках, вытирая все еще мокрые волосы махровым полотенцем, а затем собирая их в хвост стильной заколкой, стоял мой муж. Кира, глядя на него, чему-то улыбалась. А он смотрел на меня, не отрываясь.

— Да она же еле живая. Что ты с ней сделала? Я же предупреждал, что все, что случилось, должно остаться между нами. Какого Дьявола ты ей все рассказала? Видишь, до чего ты ее довела? — Он злобно покосился на волчицу. Глаза его метали молнии. Это был король. Во всем его мрачном и темном величии.

— Не удержалась, чтобы не сделать ее частью нашего шоу и показать, какая ты гниль на самом деле, прежде, чем сказать, что вытащила тебя, влезая в ваш христианский ад, где ты с Сатаной на брудершафт пил и в карты играл, не имея возможности выйти, пока один из Хранителей Баланса Измерений не откроет врата. Похоже, что в будущем меня ждет эта должность, раз я смогла войти. Я чуть шкуру себе не спалила в этой адской жаре, так что помалкивай и тащи свой зад к ней. Хватит уже болтать, иначе верну тебя папочке Дьяволу. Мне, чтобы вытащить тебя оттуда, между прочим, за твою душу пришлось другую душу Сатане пообещать. Хорошего человека. Теперь мне нужно испортить его настолько, чтобы он заслужил ад, а потом убить. Иначе Дьявол меня заберет. Не горю желанием вращаться на вертеле в аду ближайшие несколько тысячелетий.

— Владислав. Владислав… Влади… — Я умоляюще в слезах протянула к нему руки, словно ребенок, который ищет мать. Он подлетел ко мне и сжал мои руки в своих. Тут я отстранилась, внезапно вспомнив о том, в каком виде пребываю. — Нет… Я… У меня все платье испачкано рвотой. Не прикасайся… Ты испачкаешься.

— Малышка, ты тронулась умом, если думаешь, что это хоть что-то для меня значит после того, что ты вынесла. — Он крепко сжал меня в объятиях, намертво прижимая к себе, а я дрожавшими руками, все еще рыдая, водила по его спине, словно не веря своему счастью.

— Ты… Столько боли и крови… Как ты… Как ты себя чувствуешь?.. Все… Все в порядке?.. Ты цел?

— Я в порядке, мой мотылек. Дьявол дал мне новое тело. Все раны и повреждения в прошлом. Тише, тише, не плачь… Я думал, что испортил твою жизнь настолько, что ты видеть меня больше не захочешь, а ты… Дурная моя, невозможная… Прекрати плакать.

— Не отпускай меня больше никогда. Не отпускай. Я хочу вечно быть с тобой и идти за тобой. Вечно… — Я вжалась в него всем телом, намертво вцепившись пальцами в воротник белой рубашки, стоя на коленях на кровати, обвив его руками за шею, когда он коснулся моих губ своими. Следом раздался голос Киры… Я уже успела забыть об ее присутствии, честно говоря.

— И все еще в будущем, если снова отравишь мое существование, урод. Похоже, не одну тебя, Лора, будет тошнить и выворачивать, пока не вырвет сегодня. Слышать и смотреть не могу на эти розовые тягучие сопли. Гляньте-ка на них. Самая тошнотворная парочка во всех мирах снова вместе. Начинаю уже жалеть, что как только осознала, что натворила, и как тебе будет больно, ринулась в ад спасать эту продажную воронью шкуру. Но, как я и рассчитывала, пнуть ты пнешь за пытки милого, за то что пережила аж целые сутки страданий без него. А ’спасибо’ сказать за то, что рискуя жизнью, представая пред очи Сатаны и подпаливая себе кожу, залезая в ад, как идиот Орфей за Эвридикой, только не за любовью, а за своим злейшим врагом, не надломишься. Как я и говорила, пути наверх перекрыты. Извини, Лорели, за целые сутки жизни без драгоценного. Мне, судя по всему, придется теперь вечность жить без Дерана. Но разве ждала я справедливости в мире, где правит бал воронье? Лучше бы ты и оставалась с крестьянином. Вы прекрасно смотрелись вместе.

— Мне не за что тебя благодарить. — Злобно кинула я через плечо бывшего мужа. — Ты просто разгребла свои косяки. За такое не благодарят. А уж с кем мне быть, решу сама, без помощи сопливых. Проваливай, оставь меня наедине с мужем.

— Да с удовольствием. Лишь бы не смотреть на все это. Эти поцелуи на крови моего любимого.

— Не закроешь дверь за собой с той стороны, будут на твоей. — Резонно подметил Владислав, не выпуская меня из объятий.

Закатив глаза и злобно фыркнув, отпустив последнюю реплику о том, что если бы я не лгала, покрывая убийцу, вся эта череда событий не была бы запущена, Кира захлопнула дверь изо всех сил с другой стороны. Мы остались наедине. Я только-только перестала дрожать в его руках и успокоилась. Наконец-то жар отпускал из тисков мою голову. Наконец-то боль понемногу отступала и прекращала меня терзать. Я думала, что жить мне в этой агонии вечно.

— Я знаю, что ты пережила и насколько это ужасно, но я без подарка. Извини. Не каждый день воскресаешь из мертвых. Хотя, для меня это уже почти четвертый раз. Вскоре привыкну.

— Какие подарки. О чем ты думаешь и говоришь вообще… — Я сипло выдохнула, не отпуская его из своих рук, запустив ладонь в длинные черные волосы и мягко касаясь пальцами его затылка. — Это все, что мне надо. Больше ничего. Ничего…

Я коснулась таких знакомых и любимых губ сначала большим пальцем правой руки, очерчивая их контур, а затем и губами. Он тяжело дышал от нахлынувшей страсти, прижимая меня все крепче к себе, руками расстегивая молнию на спине сдавившего все мое тело черного траурного платья из крепа. Думаю, что если бы за день я вылезла из него хоть на минуту, я бы точно тут же и рассыпалась в пыль. Платье держало корсетом мой позвоночник и всю меня, не позволяя до конца сломаться. — Хотя, пожалуй, один все же есть.

— Чего? — Непонимающе, тяжело дыша, я воззрилась на бывшего мужа, в его пронзающие до мурашек черные глаза, туманным с поволокой взглядом, силой оторвав взгляд от его груди и пуговиц рубашки, с которыми не до конца разделалась.

— Подарок. — Он склонился к моему уху и тихо прошептал. — Дьявол дал мне абсолютно новое тело, Лора. К нему еще никто не прикасался до тебя. Ты получишь меня первой, ты будешь моей первой.

Меня точно полоснули огненным кнутом между ног. На уровне подсознания я знала об этом, но шепот о подобном на ухо срывал все замки с тела, все запреты и нельзя. Я покраснела, как адов мак, тяжело, со стоном выдыхая огонь из легких. Как он так всегда попадал в точку, умея довести меня до предоргазменных конвульсий, еще даже ничего не сделав и не пустив в ход руки? .. Сдерживая усмешку, наблюдая за реакцией на свои слова, он склонился к моей шее. — Никто так хорошо не будет понимать тебя, Лора Уилсон. Никто не сможет одним словом пролезть в самые глубины твоей души. И никто не знает всех тайн твоего развратного тела так хорошо, как я. Не обманывай себя. Твое место здесь. А не с Джорджем Ласлоу.