Три минуты истории
Шрифт:
12. Сто крылатых послов
— …Вы же знаете, — вдруг отклонился Пьер Пуйяд от темы, — есть только одно золото на свете, золото человеческого общения.
— Сент-Экзюпери?
— Да. У него, правда, чуть по-другому: роскошь человеческого общения… Думаете, случайно эти слова написал летчик? Даже когда ты не один в небе, не один в бою, все равно в самолете ты — один. И если вернешься на землю, выйдешь из переделки живым, то встреча с друзьями… словом, другого золота на свете нет.
Разговор наш уже принял этот неожиданный поворот:
— Скажите, генерал, а Сент-Экзюпери никогда не просился в «Нормандию»? Ведь сколько людей к вам рвалось… К тому же вы и сами поехали во Францию за пополнением.
— Да, но я поехал в декабре сорок четвертого, а Сент-Экзюпери в июле погиб. Точней, пропал без вести. У летчиков это всегда
Пьер Пуйяд и советские механики Сергей Николаи и Михаил Астахов у Як-9
— Вы знали Сент-Экзюпери лично?
— Да. Оказаться с нами в России было бы вполне в логике его характера, не будь тех помех, о которых я сказал. Но была и еще одна, сложнее всех других. От нас потребовалось прежде всего мужество выбора. Война застала кого в метрополии, кого в дальних колониях, а кого, как меня, тут же после мира с Гитлером послали в Индокитай. Но где бы ты ни находился, решить прежде всего надо было этот вопрос: с какой ты Францией? С Францией Петена и Виши? Или с «Францией Сражающейся», Францией Сопротивления? Учтите, что и выбор этот перед нами далеко не сразу встал с такой ясностью. В стране царил хаос, а в душах смятение. Вы думаете, так уж много людей 18 июня услышали призыв де Голля «Франция проиграла сражение, но не проиграла войну»? Один француз из тысячи, страна ведь была уже оккупирована… Это известная статистика. Я, например, потратил добрых полтора года, пока принял решение и добрался в Лондон, к де Голлю.
В сентябре 1979 года лишилась «Нормандия — Неман» своего боевого командира Пьера Пуйяда. Вдобавок к «перевесу наград», которыми увенчали его и его полковых спутников два правительства в декабре 1944 года, Пуйяд стал перед смертью лауреатом международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Ее справедливо приравнять к самым дорогим боевым наградам полка. Он навсегда остался верен союзу Франции и СССР, много работал для этого в обществе дружбы наших стран.
Наш случайно «отклонившийся» разговор послужил мне как бы ключом к «нормандиане». Миссия полка была военной, это прежде всего. Она в этом смысле была частью Сопротивления, вернувшего народу Франции уважение и достоинство. Она оказалась и дипломатической миссией, причем не только в течение войны, но и долго потом, вплоть до нынешнего дня. А как она по-человечески прекрасна и поэтична! Ничего нельзя вынуть из этого золотого слитка, ни один компонент. Остается понять секрет сплава. Он держался на дружбе людей, на их верности долгу, на постижении совсем простых и совсем не простых истин нашего времени… Но разве это все? Нет, что-то еще.
— Разве вы считаете столь важным устранение генерала де Голля от всякого участия в командовании французскими войсками в Северной Африке? — спросил Ф. Бодэ, представитель Французского комитета национального освобождения (ФКНО) в США.
— Английское и американское правительства считают, что никакое сотрудничество, в какой бы то ни было области, невозможно с человеком, антианглийские и антиамериканские чувства которого так явно выражены, — в открыто резкой форме ответил ему чиновник, ведавший делами Франции в госдепартаменте США.
Под записью этой беседы стоит дата: июнь 1943 года, Вашингтон.
«Отношение к освобожденной территории Французской метрополии будет дружественным. Вместе с тем главнокомандующий союзными силами будет обладать всеми правами военной оккупации, вытекающими из состояния войны» (из меморандума правительства США Французскому комитету национального освобождения, сентябрь 1943 года).
— Американцы изготовили в Америке большое количество французских франков для использования их при вторжении, — сказал представитель ФКНО в Москве Р. Гарро в ходе беседы, состоявшейся в Наркоминделе СССР. — Французский комитет национального освобождения ни в коем случае не может согласиться с этой беспрецедентной попыткой нарушения французского суверенитета. Это вытекает из основных принципов политики Соединенных Штатов в отношении
Французского комитета национального освобождения и Франции в целом. Американцы опасаются, что французский народ займет крайне левую… позицию после освобождения и Америка лишится базы для проведения во Франции и в ее колониях политики, обеспечивающей американские интересы. Этой боязнью объясняется то обстоятельство, что США поддерживали реакционные круги Франции, пораженцев и вишистов…Под записью беседы стоит дата: май 1944 года, Москва.
2 июня 1944 года ФКНО объявил себя временным правительством Французской республики — за четыре дня до того, как в Нормандии был открыт второй фронт…
Скоротечно время истории, война же убыстряет его во сто крат. Еще дважды обледенел Каспий, и вот, по маршруту первых летчиков «Нормандии», в такой же точно ноябрьский день, в СССР прибыли главы временного правительства Франции Шарль де Голль и министр иностранных дел Жорж Бидо. «Нормандия» в тот же день, улучив просвет в небе, перебралась на новую базу, уже в Восточной Пруссии, — она стала, таким образом, первой французской частью, вступившей на территорию врага. И тут уже догнала ее телеграмма о присвоении полку второго имени — «Неман», а лейтенантам Роллану де ля Пуапу и Марселю Альберу — звания Героев Советского Союза. Ветераны, однако, отложили праздник в честь своей русской двухлетки, чувствуя, что еще не такие события грядут. И точно: полным составом вызывают полк в Москву. Те, кто в октябре отложили отпуск, собирали чемоданы основательно — в Париж.
Ролану де ля Пуапу и Марселю Альберу присвоено звание Героев Советского Союза
Перед отъездом французской правительственной делегации в Москву на заседании Временной консультативной ассамблеи Жорж Бидо говорил:
«…Разум, мудрость и здравый смысл говорят нам, что нельзя построить Европу без участия Советского Союза, без признания большого значения усилий его народов и тех жертв, которые они принесли… (Аплодисменты.)
Союз с Западом? Конечно да. Как могли бы мы поступить иначе? Но также и союз с Востоком. Нас также интересуют вопросы, которые выходят за пределы Запада. Никогда Франция не согласится быть связанной только с Западом. (Возгласы: „Правильно! Правильно!“)»
Пройдет время, и этот человек станет говорить прямо противоположное тому, что он только что сказал. Он яростно воспротивится деголлевской идее деколонизации Алжира, выходу Франции из интегрированной военной организации НАТО, станет лидером крайне правых, завзято антисоветских сил. Но пока что — вернемся в декабрь сорок четвертого — нет никаких оснований подвергать сомнению искренность его слов. Сейчас он думает именно то, что говорит. Ибо таков сам момент истории, это он повелевает так видеть события, текущие и грядущие. Более того, даже прошлые.
Полистаем же стенограмму декабрьских переговоров в Москве сорок четвертого года.
Наша ремарка: «Если бы позиция французского правительства в 1939 году была более уступчивой в польском вопросе, то немцы не были бы во Франции, а Советский Союз не был бы вынужден вести четвертый год эту войну…» Бидо в ответ: «Французы знают, какое значение имеет Польша, так как именно позиция Польши помешала проходу советских войск, когда рассматривался вопрос о предотвращении войны в 1939 году».
Наше предложение: «…исконные польские земли… Силезия, Померания, Восточная Пруссия должны быть возвращены Польше». В ответ: «Де Голль говорит, что если советская сторона согласна на расширение Польши в западном направлении, то тем самым разрешается вопрос о восточной границе между Польшей и Советским Союзом».
Полное совпадение взглядов, не так ли? Тем более что речь идет о восстановлении именно той линии восточной границы Польши, которую утвердили по так называемой «линии Керзона», и возврате ей именно тех западных земель, которые были аннексированы Германией. Почему же сегодня это снова забыто?
Уступая желанию английской стороны, мы предложили гостям заключить тройственный англо-франко-советский союз, как более надежную гарантию будущей безопасности в Европе. Нет, де Голль на этот счет скептичен. Он опасается, как бы это не привело к тому, что «в будущем необходимые и срочные меры не будут приняты своевременно». Что ж, принимается французское предложение: отдельный франко-советский договор, тем более что с 1942 года был введен в действие англо-советский договор.