Три подруги и все-все-все

И он махнул рукой в сторону. Там в углу, на подоконнике у самого стекла, мутного и усеянного высохшими капельками дождя, в окружении пожухлых остатков каких-то низкорослых, но широколистных пальм стояла… белая орхидея.

Цветущая орхидея.

— Белый цвет — символ невест, верно? — тихонько хмыкнул мужчина. — Неприкосновенные весталки в Древнем Риме одевались исключительно в белое, закрывая лица белыми вуалями.

— Откуда ты всё это знаешь? — спросила я, во все глаза рассматривая цветок. — Не про весталок, про цветы.

— В последние дни я прочёл много книг. Но вот что я знаю не из книг. Орхидеи были любимыми цветами старых богов, изгнанных и обесчещенных.

— Почему?

Теперь мне действительно стало интересно, в отличие от предыдущей лекции по мифологической ботанике.

— Это царский сказочный цветок. А старые боги обожали сказки. Ещё больше они обожали рассказывать их в своих спальнях. Они верили, что орхидея — лучший природный афродизиак. А чем ещё заниматься богам в перерывах между битвами и застольями после битв, если не любовью? Уж в этом-то они были мастера. Во многом другом нет, но в этом — да.

Я повернулась обратно к амфоре.

— А мне всегда казалось, что главная прелесть этого цветка в том, что он может быть чем угодно: птицей, ящерицей, насекомым. Каплей воды, порывом ветра, морской волной. Тигриной головой, соловьиным крылом или медвежьей лапой. Всё зависит от формы лепестков, узора и фантазии смотрящего.

— Трансформационная сила — самая мощная и самая страшная, — проговорили у меня за спиной. — Даже старые боги преклонялись перед ней. Они ею не владели. Потому что эту силу невозможно унаследовать. Только обрести самостоятельно.

— Ты был знаком с ними? Со старыми богами?

— С некоторыми. Но не со всеми. Многие из них не любили контактировать с чужаками. Жили себе в своих храмах с видами на жертвенники и капища, и прекрасно себя чувствовали.

— Какими они были?

— Разными. Но предпочитали держаться за традиции, пусть даже за чудовищно кровавые. И конечно же, друг за друга. Наверное, это их и погубило. Они игнорировали тот факт, что невозможно посвятить вечность войнам. Нельзя убивать, не платя за это свою цену, а она всегда большая даже для таких, как мы. Старые боги презирали перемены. И людей. Относились к ним как к бактериям. Или термитам. То есть, в определённом количестве признавали их полезными, но как только популяция увеличивалась сверх приемлемой нормы, то без зазрения совести устраивали какие-нибудь очередные междоусобные дрязги.

— Ты знал мою бабушку? По материнской линии.

— Да. Я знал весь твой род. Не назову её приятной женщиной. Но она умела защищать то, что любила.

— Где она сейчас?

— Хочешь найти почтенную даму? — рассмеялся мой собеседник. — Я не знаю. И раз уж у нас сегодня ночь вопросов и ответов… почему ты до сих пор не встретилась с матерью? Ты так стремилась её освободить. Рисковала собой, проникая в Изнанку. И не один раз. Кстати, как ты это делала? Ты входила и выходила по собственному желанию. Никто так не может.

— Астральные способности! — ответила я бодро.

— Да? — не поверил мне он. — Что-то я сомневаюсь, что ты ими обладаешь… Или… всё дело в камнях? В амулетах? Любой из них мог быть ключом в мир мёртвых. И ты поняла это ещё в детстве. Кстати, куда они делить?

— Мертвецы? — наивно поинтересовалась я.

— Амулеты!

— Разрушились, — пожала я плечами.

— И ты хочешь узнать, как создать новые? Или починить старые? Так встреться с матерью и узнай у неё, — посоветовал он.

— Откуда ты знаешь, что я до сих пор этого не сделала?

— Если бы сделала, то не задавала бы все эти вопросы мне. У тебя уже были бы ответы.

— Не могу. Боюсь.

— Чего?

— Что разочарую её, — мне пришлось отвернуться и спрятать лицо. — Что я не стала той дочерью, которую она хотела.

— Наверное, трудно найти общий язык с кем-то одновременно и очень близким, и бесконечно чужим.

— Я даже не знаю, с чего начать разговор…

— Начни с приветствия, — посоветовал мужчина. — Так обычно все поступают.

— А потом? — с замиранием сердца спросила я. Хотя, что он мог мне посоветовать? Что он вообще мог знать об отношениях матери и дочери?

— А потом вспомни, что тебе нужно поторопиться, — улыбка в голосе сменилась на угрожающий рык. — Никто не будет ждать, пока ты разберёшься со своими детскими комплексами и семейными проблемами. Он ударит, как только поймёт, что ты — уязвима.

Я развернулась спиной к окну, прижавшись поясницей к высокой цветочной подставке на трёх шатких ногах, чтобы пронаблюдать, как он встаёт, выравниваясь во весь рост, разминает плечи и направляется ко мне. Сперва медленно, подчёркнуто лениво. А после так стремительно, что я успела сделать лишь вдох, как он уже стоял совсем близко, напирая всей своей мощью, как физической, так и магический. Последнюю я не видела, но чувствовала, как если бы она ползла по мне сотней маленьких, но смертельно опасных змей. И каждая из них — ядовитая, как и их повелитель.

Его лицо, скрытое обитавшим в оранжерее полумраком, оказалось совсем рядом, чтобы я могла в подробностях рассмотреть мужчину перед собой. Он хотел, чтобы я его видела. Хотел, чтобы смотрела. Хотел, чтобы в моих глазах отобразился его новый облик.

Передо мной стоял… Макс.

Глава 9

— Ты не забыла о нашем договоре, девочка? — спросил он губами, которые принадлежали не ему. И двигались не так, как обычно, когда он открывал рот и говорил.

Я смотрела в хорошо знакомое лицо и видела чужие эмоции, чужие желания и мысли, чужие черты. Я могла различить едва заметные изменения в разрезе глаз, линии роста волос и контуре скул, касавшиеся призрачными, мерцающими, как будто бы передо мной был не один мужчина из плоти и крови, а два призрака, наслаивавшиеся один на другой.

— Не забыла, — ответила я не моргая.

— Тогда почему тянешь? — с обманчивой терпеливостью спросил Змей. — Не принимай бездействие Совета за слабость. Они контролируют ситуацию лучше, чем ты думаешь. Мы все на их территории. И здесь действуют их правила. Они до сих пор ничего не предприняли только потому, что решили выждать. Думаю, твой трюк с передачей силы сбил их с толку.

— Как ты узнал? — я напряглась.

— Я не узнавал. Я почувствовал, — сверкнул Змей удлинившимися резцами. — И они — тоже. Такие перемены никогда не проходят незамеченными. А ты что думала? Подменишь себя девчонкой — и никто ничего не узнает?

— Цель была не такой, — оправдываться было бесполезно. Но я не смогла удержаться. — Я не собиралась подставлять Бель под удар. Я желала её спасти.

— Конечно, — согласился со мной Змей. И выражение глубокого сочувствия отразилось на лице Макса. Сочувствия глубокого и бесповоротно фальшивого. — Ты ведь у нас вся такая добросердечная. Всех любишь, никого не используешь, никем не манипулируешь… Передо мной можешь не играть роль, девочка. И перед собой её можешь не играть. Роза была лишь способом отвлечь внимание. Хочется выглядеть в собственных глазах щедрой и благородной? Настоящей волшебной принцессой верхом на единороге! Вот только ты — не принцесса из сказки. Ты — принцесса из кошмара!