Триединый

День спустя от Средоточия пришло требование выпустить осужденных. Правительство отказалось. Кстати, это был Лантроз, о котором я упоминал. Говорят, лантрозцы не простили смерти своих людей, следивших за агентами, и хотели хоть как-то отыграться…

Вскоре после этого в стране поднялись волнения, быстро перешедшие в бунты и гражданскую войну. Узников тюрем выпустили. Правительство свергли и казнили. Затем началась смута. А закончилось все тем, что Лантроз разделили на две части, которые отошли сопредельным странам. И уже двадцать лет такого государства больше нет.

Произошедшее стало хорошим уроком для остальных. С тех пор с агентами Средоточия стараются не связываться, что бы те ни вытворяли. Как понимаешь, особой любви к ним это не вызывает.

— Да уж.

Теперь мне стало понятнее поведение Крауса и Хауф, а также беспокойство Грегориса. Появление человека из загадочной организации могло закончиться совершенно непредсказуемо для всех участников.

— Надеюсь, Виктор, ты догадываешься, что все сказанное должно остаться между нами?

— Конечно, дядя Грегорис.

— Вот и отлично, — он поднялся. — И подумай насчет поступления в Корпус. Я с радостью помогу тебе.

— Благодарю!

* * *

К тому моменту, как мы расстались с Грегорисом, уроки почти закончились. Смысла возвращаться в аудиторию не было, и я пошел к себе.

Усевшись за стол, размышлял об услышанном. Одновременно бездумно возюкал карандашом по клочку бумаги.

Если Средоточие занимается демонами, вполне логично, что они заинтересовались Драйсом, который упарывался демонической кровью… Я с ним дрался, тут тоже понятно. Но почему красноглазая назвала меня «истинным победителем турнира»? Оценила мой вклад в победу? А с Фиореллой она тоже встречалась?

Последняя мысль напомнила мне о важном деле. Нужно было повидаться с Мэльволией.

Я встал и направился к выходу, оставив на столе рисунок: меч, перекрещенный с молнией.

* * *

Разговора с Фиореллой не состоялось. Дверь открыла горничная. Увидев меня, сказала:

— Госпожа Мэльволия не принимает. Всего доброго, саэр.

Дверь захлопнулась.

Я постучал снова.

На сей раз дверь открыл терминатор. Бесстрастно глядя сквозь меня, Эретта сухо заявила:

— Если вы продолжите преследовать хозяйку, я буду вынуждена пожаловаться руководству школы. И хозяину. Полагаю, после этого вы перестанете быть учеником «Стальных роз».

— Но мне нужно сказать Фиорелле лишь пару слов!

— Госпожа не желает вас видеть. Отправляйтесь к себе, саэр Ардисс.

Дверь вновь закрылась.

— Ты действительно полагаешь, что угрозы меня остановят? — произнес я, глядя на глянцевую полированную поверхность. — Тогда ты плохо меня знаешь.

Дверь ничего не ответила. Круто развернувшись, я ушел.

* * *

Во время ужина Фиореллы не было в столовой. Глядя на ее обычное место, где сейчас сидели Уолида с Алессией, я подумал, что можно отобрать одежду у одной из них. И прикинувшись родственницей Мэльволии, проникнуть в ее апартаменты… Или лучше уговорить брата Селии, владеющего Даром полета, поднять меня к окну покоев Фиореллы?

* * *

Перекусив, я вышел во двор. Осматривая жилое крыло снаружи, определил, где находятся окна Мэльволии. Понял, что до них не добраться. Хотя… если залезть на то дерево, пройти по ветке и прыгнуть… Расстояние, конечно, приличное. Но не зря же я выкладывался на тренировках!

Решив, что попробовать стоит, вернулся в комнату. По-быстрому сделал уроки и выскользнул на улицу, когда начали сгущаться сумерки.

Залезть на дерево было несложно. Вот только окно оказалось дальше, чем представлялось с земли.

Я оценивающе взглянул на длинный сук, направленный в сторону здания. Он, конечно, не особо толстый. Но и я вешу не так много. Можно попробовать…

Решившись, я выпрямился и ступил на ветвь.

Шаг. Еще шаг. Тут пришлось выпустить ветку, за которую я держался. Дальше только на умении сохранять равновесие.

Здесь здорово помогли тренировки на столбах и жердях. Пусть и медленно, но все же без особого напряга я продвигался вперед. И когда расслабился, уверившись, что благополучно достигну цели, сучий сук начал с треском проседать. Матерясь, я прыгнул.

Колени больно ударились о стену. Пальцы заскользили по камню. В конце концов, мне все же удалось уцепиться за узенький подоконный выступ. Я повис, понимая, что особо долго не продержусь.

На мою радость, окно открылось. Радость тут же угасла, потому что из проема высунулся блестящий наконечник копья и застыл перед моим лицом.

— Здрасьте, — с дурацкой улыбкой сказал я Эретте.

— Полагаю, мое вмешательство излишне. Вы упадете сами, — сказала она, оценив ситуацию.

Окно начало закрываться.

— Эретта, Эретта, не надо! — торопливо зашептал я. Громко говорить было опасно, это могло привлечь внимание учеников и надзирателей.

— Всего доброго, — хладнокровно пожелала она. — Возможно, вам удастся выжить.

Когда щель между рамой и оконной створкой уменьшилась до ширины ладони, я, плюнув на все, крикнул:

— Нет! Фиа!

Окно закрылось.

— Да твою ж!

Я посмотрел вниз. Слишком высоко, чтобы спрыгивать.

Окно вновь распахнулось. В проеме возникла Фиорелла.

— Виктор, что ты здесь делаешь?

— Любуюсь звездами, — выдавил я, чувствуя, как начинают дрожать пальцы. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Я же просила не приходить.

— Да, — согласился я. — Но я не мог выполнить эту просьбу.

— Почему?

— С удовольствием расскажу, если впустишь меня. И учти, времени на раздумья крайне мало. Его буквально нет.

— Эретта! Помоги ему…

Левая рука соскользнула с выступа. В этот миг мое запястье сжала стальная хватка.

— Я делаю это против желания, — сообщила телохранительница, втаскивая меня в комнату. — Скажите спасибо госпоже.

— Обязательно, — пообещал я, тяжело плюхаясь в кресло. — Можно мне чего-нибудь попить? В горле пересохло. Это было совсем близко…

Горничная-терминатор ушла.

Фиорелла осталась со мной. В полумраке ее глаза казались огромными.

— Зачем ты это сделал?