Трое в снегу

– - Буду очень рад, -- сказал Кессельгут.
– - Не будучи знакомым, передаю привет вашей матушке,

– - Она у меня молодец, -- сказал Хагедорн. Дойдя до Двери, он обернулся.
– - Один вопросик, господин Кессельгут: у вас в номере есть кошки?

– - Не обратил внимания, -- ответил тот.
– - Думаю, что нет.

Пересекая холл, Хагедорн неожиданно столкнулся с госпожой Каспариус. Она была закутана в норку и обута в опушенные мехом ботики. Рядом с ней шел в шубе торговец антиквариатом Ленц.

– - Пойдете с нами?
– - спросила дама.
– - Мы идем на эспланаду. Там сегодня бал на открытом воздухе. Разрешите вас познакомить? Господин Хагедорн -- господин Ленц.

Господа поздоровались.

– - Присоединяйтесь, господин Хагедорн!
– - сказал толстяк Ленц.
– - Наша милая дама страсть как любит танцевать. Впрочем, и танцует страстно. А я со своей фигурой не очень-то смогу прижиматься. Я слишком выпуклый.

– - Извините, мне надо сейчас написать письмо, -- сказал Хагедорн.

– - Почта работает весь день, -- сказала госпожа Каспариус.
– - А танцуют только вечером.

– - Письмо надо отправить сегодня, -- сказал Хагедорн с сожалением.
– -Проклятые дела!
– - И он поспешно удалился.

Госпожа фон Маллебре, увидев его, подала знак барону. Тот поднялся, преградил с улыбкой молодому человеку дорогу, представился и спросил:

– - Вы разрешите познакомить вас с очаровательной женщиной?

– - Прошу, -- ответил сердито Хагедорн и подчинился общепринятой церемонии. Келлер сел, а молодой человек остался стоять, проявляя нетерпение.

– - Боюсь, мы вас задерживаем, -- сказала Маллебре.

Ее голос звучал на терцию ниже обычного. Она стремилась произвести эффект. Келлер улыбался. Он знал акустическую тактику госпожи фон Маллебре.

– - Сожалею, но вы правы, -- сказал Хагедорн.
– - Почта! Проклятые дела!

Маллебре неодобрительно покачала головой, тряхнув черными завитыми волосами.

– - Вы же здесь, чтобы отдыхать.

– - Заблуждение, -- ответил он.
– - Я приехал,

что меня послали сюда за выигранный приз на конкурсе.

– - Присаживайтесь, -- сказала Маллебре.

Люди за соседними столиками с любопытством прислушивались к разговору.

– - Очень любезно с вашей стороны, -- сказал Хагедорн.
– - Но мне нужно идти. Всего хорошего.

Он ушел.

Барон Келлер засмеялся.

– - Вот и незачем было торопиться с ужином, почтеннейшая.

Маллебре посмотрелась в зеркало пудреницы, припудрила свой аристократический нос и сказала:

– - Поживем -- увидим.

На лестнице Хагедорн встретил Шульце.

– - Промерз до костей, -- пожаловался тот.
– - У вас в номере тоже не топят?

– - Да нет же, -- ответил Хагедорн.
– - Не хотите ли заглянуть ко мне? Я должен написать домой. Со мной случилось невероятное происшествие. Угадайте! Нет, никто не догадается. Подумайте только: я сейчас разговаривал с господином, который лично знает старого Тоблера! И ежедневно с ним встречается! Что вы на это скажете?

– - Быть того не может, -- сказал Шульце и последовал за молодым человеком на второй этаж.

Хагедорн включил свет.

Шульце показалось, что он видит сон: гостиная, спальня, облицованная кафелем ванная. Что это значит?
– - подумал он. Не настолько же лучше его решение конкурсных задач, чтобы мне всучили жалкую каморку под крышей, а ему такую анфиладу.

– - Хотите выпить?
– - спросил Хагедорн. Он налил в рюмки французского коньяку. Лауреаты чокнулись.

В дверь постучали.

– - Войдите!
– - крикнул Хагедорн. Вошла горничная.

– - Я хотела только спросить, господин уже ложится спать? А то я принесла кирпич.

Хагедорн наморщил лоб.

– - Что принесли?

– - Кирпич, -- повторила девушка.
– - Его нельзя класть в постель слишком рано, а то он остынет.

– - Вы что-нибудь понимаете?
– - спросил Хагедорн Шульце.

– - Не совсем, -- ответил Шульце и, обращаясь к горничной, сказал: --Господин еще не собирается спать. Принесите ваш кирпич попозже.

Горничная вышла.

Хагедорн, растерянный, погрузился в мягкое кресло.

– - Вам горничная тоже принесла нагретый кирпич?

– - Никоим образом, -- ответил Шульце.
– - Уж не говоря о коньяке.
– - Он размышлял.

– - А сиамских кошек?
– - Хагедорн показал на корзинку.

Шульце схватился за голову, присел на корточки и стал разглядывать спящих котят. При этом не удержался и сел на ковер. Один котенок проснулся. Потянувшись, он вылез из корзинки и устроился на фиолетовой штанине Шульце.

Хагедорн писал открытку матери.

Шульце, улегшись на живот, играл с котенком. Потом проснулся второй, сонно посмотрел через край корзинки и после долгих размышлений тоже вылез на персидский ковер. У Шульце теперь прибавилось забот.

Хагедорн, взглянув на эту сцену, улыбнулся и сказал:

– - Осторожнее! Они царапаются!

– - Не беспокойтесь, -- заявил человек на ковре.
– - Я умею с ними обращаться.

Оба котенка играли на пожилом господине в салки. Когда он их придерживал, они мурлыкали от удовольствия. Я чувствую себя как дома, подумал он. И когда эта мысль пришла ему в голову, его осенило.

Хагедорн закончил писать открытку, а Шульце положил двух котят обратно в корзинку к третьему. Они вопросительно смотрели на него, щуря черные глаза и довольно поводя хвостами.

– - Я скоро приду к вам опять, -- сказал он.
– - А сейчас спите, как положено маленьким послушным кискам!

Потом он уговорил молодого человека передать открытку горничной, которая отнесет ее на почту.

– - За мной реванш, -- сказал Шульце.
– - Вы должны посмотреть мой номер. Идемте!

Они отдали открытку горничной и вошли в лифт.

– - Фамилия любезного господина, который хорошо знает старого Тоблера, Кессельгут, -- рассказывал Хагедорн.
– - Мы прибыли с ним одновременно. А четверть часа назад он спросил меня, не надо ли мне его содействия в концерне Тоблера. Считаете ли вы возможным, что он способен это сделать?