Трон Знания. Книга 4

— А воины?

— Вопрос слишком деликатный, шабира. В истории не было случаев, чтобы кубар отдавали женщине. Воины не должны об этом знать.

— Мне нужна охрана.

Хёск вытаращил глаза:

— Тебе? Шедар не дурак. Он не подпишет себе смертный приговор.

Малика задумалась. В Авраасе, находясь в подземном монастыре, она не решилась провести ритуал с Праведным Братом Сиблой, понимая, что раскаивается лишь тот человек, который осознаёт, что когда-то поступил плохо. Люди, выросшие в жестоком мире, впитавшие в себя извращённые идеи и понятия, смотрят на жизнь другими глазами. Неизвестно, каким станет Шедар, увидев себя насквозь.

Малика вскинула голову:

— Значит, ты был дураком, когда меня опаивал?

— Воинов не будет, — отрезал Хёск.

— Со мной пойдёт мой человек. Его зовут Драго. Он не знает вашего языка и не поймёт, о чём мы говорим.

К вечеру буря утихла, Кеишраб ожил. Сидя в паланкине, Малика с интересом смотрела в окно. Прежде ей не приходилось бывать в бедном районе столицы. Улицы, где жили богачи, были величавыми, тихими, а здесь вовсю бурлила жизнь. Погонщики гнали гружёных волов. Воздух разрезали хлёсткие щелчки плетей. На бочковатых боках ишаков покачивались тюки и жбаны, по тощим задам прохаживались хворостины. И куда бы ни устремлялся взор, он натыкался на месиво из полуобнаженных тёмных тел, торговых палаток и носилок из дешёвой ткани. Каждый человек драл глотку, нахваливая товар или повелевая уступить дорогу. Возле некоторых зданий стояли подержанные автомобили с откидным верхом. Судя по всему, бедняки жили в Ракшаде не так уж плохо.

Дом, где содержали Шедара, ничем не отличался от соседних строений: фасад, украшенный скромной лепниной; витражные окна, выходящие на улицу; невысокое крыльцо с металлическими перилами. К дому с двух сторон примыкал глухой забор.

Воин провёл Малику и Драго в дом, определил стражу место в прихожей и удалился.

— Слушай внимательно, — прошептала Малика охранителю и ступила в богато обставленную комнату.

Обои с птицами и растениями, цветовая гамма обивки мебели и нежные тона ковров подсказали ей, что когда-то здесь жили женщины. Не кубарат ли Иштара? А может, Шедара? — когда он был всего лишь воином и даже не мечтал о троне.

Вот уж несуразица: хранилище хазира ломится от золота и драгоценностей, а младшие сыновья вынуждены сами зарабатывать себе на пропитание. С одной стороны, это хорошо. Они рано становятся самостоятельными и знают цену каждой монете. С другой стороны, знатная кровь не позволяет им трудиться наряду с простыми ракшадами. Они вынуждены искать людей, которые будут работать на них. Иштар нашёл таких людей в Порубежье. Его не волновало, что это преступники, и что они в свою очередь обзаводятся пленниками.

Скользнув взглядом по решёткам на окнах, Малика в растерянности посмотрела на две боковые двери. Если она войдёт в одну из них, то окажется отрезанной от помощи Драго: он не услышит её крика. Присела на диван, сложила руки на коленях и решила ждать.

Первым из смежной комнаты появился Иштар:

— Почему не заходишь?

— Мне нравится здесь.

Иштар позвал брата и, расположившись за столом, подпёр щёку кулаком. Переступив порог, Шедар замер. Разница между ними была три-четыре года, но Шедар выглядел намного старше брата: десять лет правления оставили морщины на переносице, усилили презрительный изгиб губ, придали глазам звериный блеск. Ко всему прочему, Шедар, обнажённый до пояса, выглядел представительнее Иштара, одетого в стальной плащ, расшитый серебром.

— Отдай мне своих кубар, — обратилась Малика к Шедару, уже зная ответ.

— Хорошо, — сказал он неожиданно.

Малика озадаченно посмотрела на Иштара: она не ослышалась? Иштар выпрямил спину и устремил на брата недоверчивый взгляд.

— Более того, — продолжил Шедар. — Я дам им вольную.

— Что это? — поинтересовалась Малика.

— Ты не слышала о вольной?

— Нет.

— Ну откуда? В Ракшаде это большая редкость.

— Так что это такое? — спросила Малика.

— Кубары могут идти на все четыре стороны, могут устроиться работать в любой дом и могут выходить за стены дома, когда им вздумается.

Кенеш… Хазир дал ей вольную. Но она не покинула дворец в ночь Молчания, чтобы посмотреть торжественное шествие перед коронацией. Её забывчивость можно списать на старость. Либо она не желала напоминать окружающим о своём особом положении.

— Так просто? — не поверила Малика. — Открыла двери и вышла на улицу?

— Взяла пропуск у матери-хранительницы и открыла двери.

Малика откинулась на спинку дивана. Кенеш не пошла к Фейхель. Почему? Потому что была кубарой её супруга? Таких во дворце десятки, если не сотни.

Малику бросило в жар. Кенеш родила хазиру ребёнка. Он подарил ей вольную, но она не решилась уйти из дворца, а теперь не хочет лишний раз попадаться Фейхель на глаза. Матери-хранительнице нет необходимости смотреть родовые книги, чтобы узнать о бастардах. Ей достаточно увидеть список обладательниц свободы.

— Тебя не интересует, что я попрошу взамен? — выдернул её из раздумий голос Шедара.

— Интересует, — проговорила Малика, догадываясь, что он скажет.

— Одну кубару.

— У этой женщины нет отца. Её некому тебе продать.

— Я внесу деньги в казну Ракшады.

— Эта женщина не принадлежит Ракшаде, — сказала Малика и поднялась. Продолжать глупый разговор не имело смысла.

— Уже уходишь? — хмыкнул Шедар. — Брат обещал мне занимательную беседу.

Малика посмотрела на Иштара. Холодный взгляд, бездушное лицо. Неужели они обо всём договорились? Воины на улице. Драго в комнату не пустили. Они собираются наказать её за унижение хазира?

— Иди, Эльямин, — сказал Иштар. — Я говорил Хёску, что это бесполезно.

Шедар погрозил Малике пальцем:

— Никогда не верь Хёску. — Неспешным шагом пересёк комнату и встал спиной к двери. — Сними чаруш на прощание.

— Зачем?

— За свою жизнь я достаточно насмотрелся на лица девочек. Лица, украшенные возрастом, мне приходилось видеть нечасто.

— Шедар! Пропусти её.

— Что плохого в моей просьбе?

Малика обратилась к Иштару:

— Если я заставлю твоего брата признаться в организации заговора против тебя, ты дашь его кубарам вольную?

— О каком заговоре она говорит? — подал голос Шедар.

— Да или нет? — произнесла Малика. — Решай сейчас, иначе я уйду, и ты никогда не услышишь его признания.

Иштар отвёл взгляд.

— Иди, шабира, с Богом, — промолвил Шедар, открывая дверь.

Малика направилась к выходу.

— Да, — откликнулся Иштар.

Она обернулась:

— Да?

— Я отпущу всех до одной. Обещаю.

Шедар с яростью захлопнул дверь перед носом Малики:

— Это мои кубары. — Ударил кулаком себя в грудь. — Мои!